— Отрежу ему, пожалуй, башку, — заявил он, кивнув на варга, — вдруг в деревне за нее кто-нибудь заплатит?
========== Срывая покровы ==========
Они остановились перед запертой дверью — эльфы впереди, а Фергус с Леей на пару шагов дальше.
— Может, не стоит врываться туда без разрешения? — осторожно спросил Гусик, с сомнением глянув на Айру, который буквально подпрыгивал от нетерпения — юному эльфу, похоже, не столь важно было раздобыть краски для портрета, сколько он просто мечтал зайти на запретную территорию, давно будоражившую его воображение, — Если бы кто-то вот так решил пролезть в мою мастерскую, мне бы это очень не понравилось. Иорвет запер дверь, значит, у него были на то причины.
— Верно, — немного подумав, поддержала отца Лея, — мы ведь можем попросить Робина просто купить краски — в Вызиме, например. Это не займет много времени.
Иан и Айра быстро переглянулись, и по их взглядам Фергус понял, что переубедить любопытных эльфов, воззвать к их совести было заведомо провальной идеей. Никому из них трепетное отношение художника к своим инструментам было неведомо.
— Или хотя бы дождемся, пока ваш отец вернется, — предпринял он все же еще одну попытку, — несколько часов ничего не изменят.
Иан повернулся к супругу и пару секунд изучал его задумчивым взором, и Гусику даже показалось, что он почти смог убедить эльфа в своей правоте. Дома, на Скеллиге, между ними иногда вспыхивали ссоры после того, как в порыве весенней уборки Иан перекладывал его кисти с места на место, а однажды — случайно выставил баночки со свежей краской на открытое солнце, и те высохли. Сейчас же речь шла не о глупой ошибке, а о намеренном вторжении на чужую бережно охраняемую территорию. Эльф достаточно хорошо знал собственного отца, чтобы сполна представить, как тот мог разозлиться.
— Да что там такого тайного? — поспешил вмешаться в дискуссию Айра. Он хмурился, как капитан корабля, которого в порту удерживали лишь глупые предсказания бури от полусумасшедшего ворожея, а море манило так нестерпимо, — папа совсем не жадный. Да и потом — мы ничего не будем там трогать — а краски… мы их вернем. Сделаем, как говорит Лея — отправим Робина в Вызиму, он купит новый набор.
— И зачем тогда входить в мастерскую? — резонно возразила Лея. Гусик с неожиданной гордостью осознал, что дочь не просто поддержала его, встала на его сторону, но и готова была защищать их общую позицию, хоть ей самой очень хотелось получить новый портрет поскорее.
Айра опасно нахмурился — рациональные аргументы у него заканчивались, но отступать он явно не собирался.
— Какие же вы трусы! — заявил он, надменно окинув Лею взглядом, — хотя, чего еще ожидать от девчонки.
Лея вдруг вспыхнула, словно этим коротким словцом юный эльф нанес ей страшное оскорбление. Она гордо вскинула голову и готова была уже, видимо, напомнить ему, что разговаривал Айра не с кем-нибудь, а с самой Императрицей Нильфгаарда. Но Гусик опередил дочь.
— А ты — мальчишка, — сказал он с короткой усмешкой, — что с того? Тебе не терпится взломать дверь в комнату, которую твой отец предпочел держать закрытой. В спальню своих родителей ты, надо полагать, тоже врываешься без стука?
Фергус почувствовал, как холодная ладошка Леи скользнула по его руке, хотя сама она на него даже не взглянула. Айра же заметно стушевался, не ожидавший такого отпора. Своим избалованным упрямством он вдруг напомнил Гусику Литу, для которой тоже никогда не существовало условностей, глупых запретов и запертых дверей.
— Да что я не видел в их спальне? — фыркнул мальчик, пытаясь сохранить достоинство, но весь его вид буквально кричал «Да что ты понимаешь, глупый взрослый!»
— Давайте поступим так, — почуяв слабину, Фергус решил брать виверну за рога, — в библиотеке, куда нам заходить не запрещено, наверняка найдутся чернила или карандаши и бумага. Я нарисую эскиз портретов — и Леиного, и твоего, Айра, а, когда Иорвет вернется, мы попросим у него краски.
— Да не нужен мне твой дурацкий портрет, — уязвленно фыркнул Айра, бросил прощальный взгляд на запертую дверь, похоже, осознав, что проиграл, — делайте, что хотите.
Лея послала Гусику благодарную улыбку, потом царственно кивнула, обратив взгляд Императрицы на эльфов.
— Да будет так, — заключила она. — Раз отец пока не собирается никуда уезжать, времени у нас много.
— Я никуда не уеду, — пообещал Гусик, подмигнув дочери, — по крайней мере, пока не закончу твой портрет. Ну что — возвращаемся?
Иан, до сих пор хранивший молчание, коротко кивнул, но было заметно, что его исход переговоров устроил ничуть не больше, чем младшего брата. Эльф любил чужие тайны, он все детство провел, лазая по секретным переходам и подслушивая важные разговоры. И теперь, замерев в шаге от раскрытия очередной загадки запертой комнаты, был разочарован. На Скеллиге следить было не за чем — простодушные островитяне обрушивали на него все, что хранилось на душе, иногда даже без заданного вслух вопроса. А для Иана после секретной засухи дело, подходящее для чародея-разведчика, могло стать важной частью возвращения самого себя. Но разумный взрослый, говоривший в его голове голосом Фергуса, на этот раз победил.
— Возвращаемся, — со вздохом подтвердил он. Айра, оскорбленный в лучших чувствах, посмотрел на старшего брата с глубоким разочарованием, развернулся и побежал по лестнице вниз, не сказав больше никому ни слова.
Остальные спускались следом за ним в молчании. Иан шел впереди, не оборачиваясь, а Лея, воспользовавшись этим, скользнула ладонью в руку Фергуса и на миг сжала его пальцы, и тот вдруг ощутил настоящий вкус победы. Маленькой и незначительной на первый взгляд, но враз перечеркнувшей любую мутную неловкость. Одним поступком он не только сберег секреты хозяина дома, но и отстоял честь дочери, а она, выросшая Императрицей, возможно, никогда не знала искренней поддержки, только вассальную верность и рыцарские клятвы. Фергус же клятв ей не приносил и поступил по доброй воле.
В нижней галерее, где Айра, оторвавшийся от остальных, успел бесследно скрыться, Иан наконец посмотрел на спутников.
— Я поговорю с ним, — сказал он, изобразив беззаботную улыбку, — а вы — идите, не буду вам мешать.
Гусик хотел было сказать, что присутствие супруга ничуть бы ему не помешало, но Лея величаво кивнула и махнула рукой.
— Спасибо, — ответила она, потом повернулась к Гусику уже с совсем другим выражением лица, — Идем, я покажу, где тут библиотека.
В просторном, светлом, пахнущем старыми книгами помещении действительно нашлось все необходимое — целая кипа чистой бумаги, остро заточенные перья, пузырьки чернил и целая россыпь карандашей. Фергус придирчиво выбрал из них самый мягкий, порылся в стопке листов, выудил один, присоединил к нему жесткую дощечку, служившую подставкой для книг, и кивнул замершей в ожидании Лее.
— Садись к окну, — предложил он, — свет сейчас очень хороший.
— Мне нужно принять какую-то торжественную позу? — спросила девочка, нервно передернув плечами. Судя по прочим ее изображениям, все предыдущие живописцы стремились добавить ее образу пафоса, заставляя Императрицу часами стоять, удерживая на весу тяжелую державу или длинный бутафорский меч, выровнять осанку или кутаться в душные меха. Гусик же покачал головой.
— Сядь, как тебе удобно, — предложил он, — я привык рисовать скеллигскую природу, а она могла меняться поминутно. Если ты будешь двигаться или говорить, меня это не смутит.
Лея с готовностью кивнула. Вместе с Гусиком они подтащили к высокому окну одно из кресел и повернули его так, чтобы тусклый зимний свет падал сквозь исписанные инеем стекла, освещая лицо юной Императрицы. Сам же Фергус выбрал для себя не слишком удобную невысокую лесенку, по которой хозяин библиотеки, должно быть, добирался до самых высоких полок, и устроился на верхней ступеньке, стопой уперевшись в следующую, чтобы устроить бумагу у себя на колене. Лея, опустив руки на подлокотники, держалась немного скованно, по привычке выпрямила спину и вздернула острый подбородок.
