— Веди меня к своему папаше, — велел юноша твердо, — раз ты сама не хочешь отвечать, что забыла среди моих вещей, я поинтересуюсь у него лично.

Несколько секунд девчонка колебалась, но потом, осознав бесполезность сопротивления, понурила плечи и кивнула.

Выходя из спальни в длинный полутемный коридор, Риэр опасался, что обиженная спутница начнет звать на помощь стражу, а это уже грозило совсем некрасивой разборкой, но девочка шествовала рядом с ним покорно, не глядя по сторонам, и до дверей кабинета ее отца они добрались без промедлений.

Томас, все еще полностью одетый, восседал за столом и при виде дочери и ее спутника поднялся на ноги, тревожно сдвинув брови.

— Офелия, — заговорил наместник обманчиво елейным тоном, — что происходит?

Он надеялся, должно быть, свалить всю вину за случившееся на неудачливую лазутчицу, но Риэра было не так просто провести.

— Вот, господин наместник, — улыбнулся он, подтолкнув девчонку вперед себя, — поймал в своей спальне грабителя. Что по каэдвенскому закону надлежит делать в подобных случаях?

Томас смерил принца тяжелым взглядом, потом скользнул глазами по девочке и наконец изобразил любезную улыбку.

— Господин вар Эмрейс, — заговорил он, впервые называя Риэра по фамилии, словно все это время приберегал это обращение для подходящего случая, — произошло недоразумение. Глупышка Офелия, должно быть, так была очарована вами, что решила пробраться к вам в комнату. Уверяю вас, она будет сурово наказана.

— Папа! — испуганно вскрикнула девочка, и Риэр, теперь почти пожалев ее, выступил вперед, задвинув лазутчицу за спину.

— Довольно, — заявил он, — Офелия не в штаны мне хотела залезть, а в сумку. Едва ли ей понадобились мои деньги или приглянулись мои мечи. И едва ли сделала она это по собственному разумению. Отвечайте прямо — что вам нужно?

Маска приветливости сползла с лица Томаса почти мгновенно, оно враз окаменело, и наместник медленно опустился обратно за стол.

— Я не обязан отчитываться перед вами, — отрезал он, — я действую в интересах короны.

— В интересах короны вы решили обыскать меня? — Риэр в притворном удивлении поднял брови, — и это после того, как я показал вам подорожную грамоту, подписанную лично Его Величеством Виктором?

— Грамота, которую вы мне показали, была скреплена королевской печатью, а не подписью, — сохраняя ледяное спокойствие, отозвался Томас, — а это значит, что руку к ней приложил не Его Величество Виктор, а одна из его советниц — думаю, госпожа вар Эмрейс, — на этот раз фамилия прозвучала из его уст почти враждебно. По всему выходило, что Лита сильно преувеличила свое влияние на каэдвенского наместника, и тот не склонен был ей доверять.

— Что вы рассчитывали найти среди моих пожитков? — вести сложные переговоры для Риэра было куда трудней, чем усваивать яды или махать мечом, и сейчас он старательно подбирал слова, стараясь не сбавлять напора в голосе, — дело, по которому я прибыл, не касается ни вас, ни Каэдвена.

— Дела моего сюзерена касаются меня напрямую, — холодно возразил Томас, — я служу королю Виктору и подозреваю, что действуете — и вы, и ваша сестра — у него за спиной.

Риэр растерялся. Стоя перед наместником, в чертогах, полных вооруженной верной стражи, он начал опасаться, что путь на свободу им с Зябликом придется прорубать мечом — Томас явно не собирался просто так их выпускать, не дождавшись ответов на свои претензии. И хоть дело Риэра и впрямь не имело никакого отношения ни к королю Виктору, ни к политике, достойного отпора правителю, не раскрывая тайны своей миссии, он дать не смог бы. И принц решился на отчаянный блеф.

Медальон, который надела ему на шею Лита перед расставанием, был самый обыкновенный, без капли магической энергии — простая безделушка, жест сестринской привязанности, милый талисман. Но Томас-то об этом не знал, и Риэр многообещающе улыбнулся, поднеся руку к крыльям золотой бабочки.

— Тогда, может быть, спросите Литу лично? — глубоким голосом, на грани с угрозой спросил он, глядя прямо в светлые глаза наместника.

Тот тревожно нахмурился — едва ли правитель с первого взгляда узнал украшение, принадлежавшее юной чародейке, но эта деталь облика Риэра так ярко выделялась на фоне всего остального в нем, что поверить в ее происхождение и силы было легко. Томас помедлил мгновение, потом покачал головой.

— Не стоит, — выдохнув, сказал он и прикрыл веки, — Офелия, ступай к себе, дай взрослым поговорить.

Девочка, только и дожидавшаяся разрешения сбежать, немедленно покинула кабинет. Ее отец махнул рукой, указав Риэру на свободный стул, и тот сел, стараясь держать спину прямо, сохраняя в позе тяжелую угрозу.

— Я знаю, что вы действуете в интересах вашего отца, — заговорил Томас после короткой паузы, — не нужно возражать, я не так глуп, чтобы поверить в невинность замыслов королевской советницы. Все знают, какое влияние она имеет на Его Величество Виктора.

Риэр про себя усмехнулся — ситуация складывалась глупее не придумаешь. Ему, бесконечно далекому от придворных интриг, даже нечего было на это возразить. О делах Литы он ровным счетом ничего не знал. Но как было убедить в этом Томаса?

— По запросам чародейки я понял, куда лежит ваш путь, — продолжал наместник ровно, — и подозреваю, что Империя заинтересовалась ведьмачьей крепостью не просто так. Ее Величество собирает силы перед грядущей войной — я прав?

Риэр молчал. Он слышал, конечно, о назревавшем конфликте, о том, что Лея, взойдя на престол, должна была столкнуться с серьезными проблемами в северных провинциях и от ближайших соседей. Но весь этот шум интересовал его не больше других дворцовых сплетен о том, кто с кем спал и кто кому изменил. Томас же пристально глядел на принца, дожидаясь ответа. И Риэр решил действовать наобум.

— Ее Величество ничего не знает о моем путешествии, — заявил он, и это было почти что правда, — если хотите откровенности, слушайте — я сбежал из дворца против воли матери, отца и племянницы. Лита помогла мне, потому что только к ней я мог обратиться за помощью. Она давно не живет в Нильфгаарде и понимает меня. Вы же видели мое снаряжение и мои мечи — я всю жизнь мечтал стать тем, кого ваша дочка считает вымершим видом.

Его неожиданное откровение, казалось, обескуражило наместника. Он ожидал какой угодно лжи, но не такой нелепой — и оттого такой похожей на правду.

— Ведьмаком? — переспросил он негромко, точно Риэр объявил, что всю жизнь мечтал стать фонарным столбом.

— Верно, — подтвердил принц с жаром, — но моим родителям этого не понять. Они не отпустили бы меня, не позволили бы мне встать на Путь и жить так, как мне хочется. Я ведь старший из оставшихся их сыновей. Если что-то случится с Леей, я — первый в очереди наследования. А такая ноша… слишком тяжела для моих плеч.

Наместник слушал его, не перебивая и не сводя с Риэра пристального взора, трудно было сказать, удалось ли принцу убедить его, но он словно поймал вдохновение, как Зяблик, захваченный вихрем новой мелодии.

— Ваша супруга, может быть, рассказывала вам, что мне в жены уже сосватана ее сестра, Игне… Ибге…

— Ингеборга, — подсказал Томас.

— Верно! — подхватил Риэр, — королева Керис, верно, надеется сделать свою дочь Императрицей Нильфгаарда, а я не хочу становиться ни мужем, ни правителем. Я ведьмак! Не по природе, так по призванию. Меня манят дороги, опасности, свобода! Может быть, дома меня назовут предателем, когда узнают о побеге… Но это небольшая цена за счастье.

От собственной речи Риэр даже слегка запыхался. Жаль, ни Зяблик, ни Лита не видели его сейчас — они, возможно, поразились бы его нежданному красноречию, но принц вдруг понял, что сам поверил в то, что говорил, и искренность эта была очевидна и опытному глазу наместника.

— И какова же ваша цель? — спросил он, видимо, не найдя вопроса получше.

— Я еду в Каэр Морхен, — ответил Риэр, сжав кулаки, — нигде больше я не смогу исполнить свою мечту.

— Крепость пустует уже много лет, — напомнил Томас.