— Я имел честь несколько раз присутствовать на выступлениях мастера Лютика, — доверительно поделился наместник, широко улыбнувшись Юлиану, — и на одном из них слышал и ваше пение. Признаться, я всегда думал, что превзойти мастера невозможно, но вы заставили меня в этом усомниться.

Зяблик, старавшийся до сих пор держаться сдержанной манеры и не болтать слишком много, смущенно вспыхнул и заулыбался. Риэру показалось, что Томас решил просто беззастенчиво польстить гостю, надеясь выведать у него то, о чем не захотел говорить принц, но неудобных вопросов за похвалой не последовало, и юноша не стал мешать Юлиану купаться в лучах неожиданной славы.

— Вы преувеличиваете, Ваша Милость, — отмахнулся, меж тем, музыкант, — для того, чтобы соперничать с мастером Лютиком, мне недостает таланта и опыта.

— К чему эта скромность? — запротестовал Томас, — не слишком ли самонадеянно будет попросить вас что-нибудь спеть для нас? Если вы, конечно, уже утолили голод.

Упрашивать Юлиана пожертвовать ужином в пользу музыки никогда не требовалось. Еще немного пококетничав, он напомнил Томасу, как трудно было выступать без аккомпанемента, но не дав тому ответить, поднялся из-за стола, отступил от него на несколько шагов, точно и впрямь выходил на сцену пред очи многочисленной публики, и, подумав немного, запел одну из шутливых беззаботных песен, которые имели большой успех в трактире Старого Города. Может быть, ее легкомысленный мотив не слишком подходил для высоких чертогов и статусных хозяев, но Зяблик словно специально решил не нагонять лишней серьезности — может быть, чтобы отвлечь наместника от желания задавать новые тяжелые вопросы.

Слова песни были такими простыми, а ритм — таким заразительным, что после второго куплета Томас, хлопнув в ладоши, принялся подпевать, и Риэр, знавший текст наизусть, присоединившись, подхватил. Бесстрастной и безучастной осталась только Торунд, но на нее принц еще в самом начале ужина решил не обращать никакого внимания.

После трапезы, когда почти все на столе было съедено, а вслед за первой песенкой прозвучали еще три, путников проводили в гостевые покои. Риэр, привыкший к дворцовой жизни, был неприятно удивлен, какая неуютная и холодная спальня ему досталась. Покои в Императорском дворце не отличались кичливой роскошью, как комнаты в Третогорском замке, но даже они по сравнению с невозможно высокими голыми стенами этой опочивальни, больше похожей на фамильный склеп, казались ужасно уютными. Зяблика расположили в соседней комнате, и Риэр надеялся, что спутник, выбравшись из постели среди ночи, когда чертоги наместника погрузятся в сон, придет в комнату принца и нырнет к нему под одеяло, чтобы провести остаток ночи вместе. Но Юлиан, похоже, решил соблюсти приличия и не провоцировать хозяина. Впрочем, после сытного ужина и сидра, эффект которого невозможно было почувствовать, пока не встанешь из-за стола, несмотря на мрачную враждебность обстановки и грядущий долгий путь, Риэр заснул без задних ног, едва накрылся тяжелым жарким одеялом.

Он проснулся среди ночи от неясного негромкого шума совсем рядом со своей кроватью, и, разлепив неожиданно тяжелые веки, сперва решил, что это Зяблик все же отважился нарушить придворный этикет и присоединиться к нему в постели. В спальне было темно, сквозь плотно занавешенные окна почти не пробивалось ни единого отблеска света, но Риэр, много лет тренировавший остроту собственных чувств, все же смог разглядеть смутную маленькую фигуру, склонившуюся над его вещами, легкомысленно брошенными в единственное деревянное кресло в углу комнаты. Не спеша выдавать, что проснулся, принц пригляделся внимательней. Неясный силуэт принадлежал женщине — с узкого плеча, когда она наклонилась к креслу, свесилась длинная толстая коса, похожая во мраке на змею. Незваная гостья аккуратно, стараясь не шуметь, запустила руки в одну из дорожных сумок Риэра и что-то перебирала там, словно темнота вокруг совсем не мешала ей видеть.

Немного помедлив, дождавшись, пока незнакомка перейдет от сумки к ведьмачьей куртке, принц неслышно выскользнул из кровати. Несмотря на комплекцию, двигаться он умел почти бесшумно — Ламберт потратил много времени на специальные тренировки, когда Риэр должен был пройти по комнате, не производя шума, пока наставник с закрытыми глазами сидел в углу и вслушивался в его шаги. А уши неведомой лазутчицы, конечно, не шли ни в какое сравнение с тонкими чувствами опытного ведьмака — потому, когда Риэр остановился прямо у нее за спиной и опустил руку ей на плечо, женщина пронзительно взвизгнула и едва не рухнула на пол у его ног.

Она рывком обернулась. В темноте блеснули напуганные глаза, и принц заметил, что незваная гостья была вовсе не женщиной, а совсем девчонкой, лет двенадцати, не больше — рыжей, конопатой, хрупкой, как стебель одуванчика. Больше всего маленькая вторженка походила сейчас на юркую обнаглевшую белку, которую поймали за хвост, пока она пыталась своровать парочку яиц из перепелиного гнезда. Но замешательство длилось недолго — девчонка вдруг снова дернулась, выхватила из вороха вещей в кресле короткий кинжал, которым Риэр разделывал кроликов на охоте, и стремительным точным движением прижала лезвие к горлу принца.

— Тише, тише, — прошептал юноша, ничуть не испугавшись нападения — сталь холодила кожу, даже чуть царапала, но Риэр понимал, что успеет остановить руку девчонки, решись та на отчаянный поступок, — ты кто такая, и чего тебе надо?

— Ты должен спать, — прошипела девчонка. Принц коротко усмехнулся — неожиданно он понял одну вещь, которая одновременно развеселила и обеспокоила его. Добрый радушный наместник Томас, угощая гостей, не постеснялся подсыпать что-то в сидр — Риэр смутно припомнил, что хозяин и его жена весь вечер пили воду и не притрагивались к спиртному. Откуда славному правителю было знать, что в ведьмачьи тренировки входили еще и практические уроки противостояния ядам и зельям? О тех занятиях не знал никто, кроме Ламберта и его ученика, даже родители принца — иначе непременно воспротивились бы им. Наставник приучал юношу к отравляющим субстанциям осторожно, по капле, всякий раз слегка увеличивая дозу, не давая тому всерьез заболеть, и за несколько лет таких тренировок тело Риэра научилось противиться всем основным ядам, сонным зельям и даже некоторым магическим эликсирам. А вот Зяблик, который за наместничьим столом пил значительно меньше принца, но и специального обучения не проходил, сейчас, должно быть, спал так крепко, что лазутчица могла бы сплясать у него на макушке — Юлиан и ухом бы не повел.

Во время застолья Томас и словом не обмолвился о цели путешествия Риэра, к которому наместнику поручено было его подготовить, не задал ни единого вопроса, и оказывалось, что добиться правды он рассчитывал иным способом.

— Я колдун, — с шутливой угрозой сообщил Риэр девчонке, не слишком надеясь, впрочем, что та ему поверит. Но лицо лазутчицы враз побелело, а рука, удерживавшая клинок, дрогнула. Принц решил подергать белочку за хвост посильнее, — слыхала о ведьмаках? — он запустил в свой тон чуть больше серьезности, даже мрачно сдвинул брови, — мы убиваем чудовищ — и людей, которые ведут себя, как чудовища. А еще — похищаем детей.

— Чушь, — голос девчонки дрогнул, но бежать или плакать от ужаса она не спешила, — ведьмаки давно перевелись.

— Ты рискнешь это проверить, маленькая воровка? — осведомился Риэр.

Лицо девчонки вспыхнуло от внезапного негодования. Страх перед чудищем из древних монструмов отступил перед лицом задетой гордости.

— Я не воровка! — объявила малявка, гордо вскинув подбородок, — ты — в моем доме, и я делаю, что хочу!

Для того, чтобы сделать простой вывод, много ума было не нужно. Риэр хмыкнул.

— Или то, что прикажет твой отец — наместник? — уточнил он.

— Не твое дело! — отрезала девчонка, и лезвие кинжала опасно прижалось к шее принца. Тот незаметным быстрым движением повел головой, поднял руку и точным ударом выбил клинок из девичей ладони, перехватил ее запястье. Наместничья дочка вскрикнула, попыталась вырваться, но Риэр держал крепко.