Хозяин дома — высокий белокурый эльф в строгом черном дублете с маленькой нашивкой с солнцем на груди — поднялся навстречу гостям.

— Я-то думал, ты проторчишь в Нильфгаарде до самого Йуле, — заметил он, когда Юлиан ринулся к нему, чтобы обнять, — что — дедушка слишком много тебя отчитывал?

Зяблик весело рассмеялся, плюхнулся за стол и тут же потянулся за самым щедрым куском хлеба.

— Дедушка велел кланяться, — ответил он торжественно.

— Но, наверно, не мне, — хмыкнул Эренваль, потом посмотрел на Риэра, который все еще мялся в дверях, сжимая в руках свой громоздкий сверток, — доброе утро, ваше высочество, — учтиво поклонился посол, не спеша садиться в присутствии императорского отпрыска, — добро пожаловать в наш дом. Простите за скромный прием.

Риэр поспешил улыбнуться — совершенно искренне. Рассказывать отцу возлюбленного, как много утр он встретил в занюханной комнатушке на втором этаже трактира в Старом городе, имея на завтрак лишь то, что осталось после вчерашнего ужина, было, конечно, неуместно. Но в доме родителей Зяблика, пусть прежде здесь принц ни разу не бывал, его принимали, как долгожданного гостя, и дело было вовсе не в его высоком статусе или фамилии. Он оказался среди тех, кто действительно был рад его видеть, а такое случалось совсем нечасто.

Шани забрала сверток из его рук и невольно охнула.

— Ого, — хмыкнула она, — да вы притащили с собой целый арсенал, ваше высочество. Планируете поохотиться на утопцев в округе?

Риэр смутился — мать Зяблика, хоть и шутила, но сразу распознала по тяжести поклажи спрятанное в ней настоящее оружие, и врать ей так же, как собственным родным, принцу очень не хотелось. Юлиан, впрочем, не дал ему ответить, приходя на выручку.

— Его высочество проходит ведьмачьи тренировки, — гордо заявил он, словно сам лично гонял Риэра по Гребенке и учил махать мечом, — а какой ведьмак без верного оружия, правда?

Шани — из деликатности, или просто не желая портить приятное утро — покладисто кивнула и отложила сверток в сторону.

— Знавала я одного ведьмака, — заявила она, — так он даже в постель ложился, держа меч в изголовье. Но то были иные времена…

Она снова хмыкнула, а Риэр заметил, как муж ее едва заметно нахмурился — похоже, упоминание старого знакомого не слишком его обрадовало.

— Не вижу смысла сейчас тренировать ведьмаков, — заявил он немного отстраненно, — опасных тварей нет не то что в городах, но даже в глухих деревнях, а все вопросы нынче решаются переговорами, а не мечами. Прошу прощения, ваше высочество, — Эренваль снова склонил голову перед Риэром.

Тот широко улыбнулся.

— Пожалуйста, называйте меня Риэром, — попросил он, — высочеством меня даже дома никто не кличет.

— Садись за стол, Риэр, — Шани легонько подтолкнула его в спину, — никаких больше разговоров, пока не расправишься со всем, что лежит на тарелках. Плотный завтрак — основа здорового питания.

С этим принц не стал спорить. Он сел рядом с Зябликом, и несколько долгих минут прошли за успешной боевой операцией, направленной на изничтожение хлеба, масла и сыра, теплого парного молока и какого-то терпкого бодрящего отвара, который Шани разливала из высокого глиняного кувшина.

За едой поначалу почти не разговаривали, и, лишь умяв несколько больших бутербродов, неуемный Зяблик решил, что намолчался достаточно. Он не виделся с родителями всего неделю, но новостей у него накопилось столько, будто он покинул отчий кров несколько месяцев назад. Мать и отец слушали его внимательно, не перебивали, даже когда Юлиан начинал топить их в потоке своего многословия.

Риэр заметил, что тему вернувшегося Фергуса, его проклятья и предстоящего опасного пути Зяблик старательно обходил стороной. Он рассказывал о том, как столица Нильфгаарда замерла в мрачном ожидании кончины регента, о разговорах, блуждавших по улицам Города Золотых Башен — один другого тревожней, и об этом, к своему удивлению, не знал до сей поры даже сам Риэр. Бродя по лавочкам, сидя в трактире и перебрасываясь словечком с дворцовыми слугами, Юлиан успел разузнать многое о сомнениях, живших в умах горожан. Люди болтали о том, что малышке Императрице без твердой руки грозного деда трудно будет справляться с государственными делами. Поговаривали, что Эмгыр, уже лежа на смертном одре, подбирал для внучки достойного жениха — чтобы не бросать Империю на произвол судьбы. Но стоящих кандидатов так и не находилось. Кому-то из знати руку Леи отдавать было нельзя — это привело бы к ненужным волнениям, оставленные за бортом претенденты набросились бы на счастливую пару, как стая голодных волков. Наместники имперских провинций все сплошь уже были женаты, а их сыновья не успели войти в возраст, и женихами им становиться было рано. А смотреть за границы Нильфгаарда и вовсе было бессмысленно — король Редании для Леи был слишком стар, да к тому же давно делил ложе с матерью Императрицы, князья Ковира и Повисса не внушали доверия, а отправлять сватов дальше — в Офир или Зерриканию — было неразумно — нильфгаардский народ не принял бы консорта из числа неведомых чужаков.

Эренваль слушал Зяблика долго, и лицо его по мере повествования заметно мрачнело, пока, отставив в сторону опустевшую кружку, он не взглянул на сына прямо и жестко.

— Эти проблемы мне известны, — заметил он тихо, — как и твоему деду. И, раз уж зашел об этом разговор, нет смысла тянуть больше. Я надеялся поговорить об этом после коронации Императрицы, чтобы не показалось, что мы решили воспользоваться ситуацией, но, раз вопрос стоит так остро, скажу сейчас — мастер Риннельдор подобрал для Ее Величества кандидатуру в женихи. И он твердо намерен настаивать на своем предложении.

— И кого же дедушка выбрал? — фыркнул Зяблик, отламывая еще кусочек сыра и заматывая его в зеленые луковые стрелы, — кого-то из окружения Францески? Я слышал, они в последнее время очень часто… хм, общаются.

— Тебя, — обронил Эренваль ровным металлическим тоном, и над столом повисло гробовое молчание.

Юлиан несколько раз рассеянно моргнул, словно перед ним упало лезвие гильотины, едва не срезав кончик любопытного носа. Потом, запрокинув голову назад, он звонко рассмеялся, а Риэр ощутил, как только что съеденный завтрак собрался у него в желудке в тяжелый ком, и вот-вот готов был устремиться обратно к горлу.

— Что за ерунда! — воскликнул Зяблик, взмахнув куском сыра, как дирижерской палочкой, — хуже кандидата, чем я, не придумаешь! Я же бестолочь, у меня ветер в голове, и мне даже козленка доверить нельзя, не то что всю Империю — это, между прочим, дедушкины слова!

— Все верно, — подтвердил Эренваль, не сводя глаз с сына, — но отец, во-первых, считает, что для того, чтобы стать разумным и полезным обществу, тебе необходимо столкнуться с настоящей ответственностью. А во-вторых, он не желает выпускать власть в Империи за пределы узкого круга — и из собственных рук. Кроме того, от вашего брака появится потомство, носящее в себе эльфскую кровь, способное править столетиями. Риннельдор уже говорил об этом и с его милостью регентом, и с Императрицей, и, похоже, принятие решения на этот счет — вопрос нескольких дней.

Риэр чувствовал, как кровь отхлынула от лица, и кожу болезненно защипало. Он вспомнил вдруг, как в ночь, когда они поймали Фергуса, Лея бросила Зяблику как бы невзначай «пусть думают, что мы решили уединиться», а это значило, что всем во дворце планы советника Риннельдора уже были известны. Потому матушка, даже если знала об их отношениях, не придавала им значения — Юлиан был обещан, и это обещание никак нельзя было нарушить.

— Представляешь, Риэр, — Зяблик повернулся к нему, и голос его теперь нервно звенел и срывался, — выходит, ты скоро станешь моим любимым дядюшкой!

— Юлиан, — тихо осадила сына Шани, но Зяблик уже вскочил из-за стола, швырнув несчастный сыр обратно на тарелку.

— Спасибо, — отчеканил он, — я наелся. Риэр, нам пора к Лите.

— Юлиан, сядь на место, — на этот раз суровей и настойчивей повторила Шани.