— Великой целью, — передразнил Ламберт, — ладно, спаситель Империи, поди сюда.
Старый ведьмак повел принца за собой по оружейной, аккуратно вытаскивая с полок и из больших ящиков все новые сокровища, к которым прежде Риэр боялся даже прикасаться. Ламберт выдал ему большой солдатский арбалет и к нему — целый колчан разрывных болтов. С самой высокой полки, куда наставнику пришлось залезать, придвинув широкую скамью, появился прочный кожаный пояс, к которому в специальных держателях крепились круглые, ловко ложащиеся в ладонь бомбы. Ламберт походя напомнил, как собрать новые, если этот запас придет к концу, отсыпал в небольшой мешочек немного черного пороха и сунул несколько длинных фитилей.
Из-за высокой деревянной загородки появился набор старых кожаных доспехов — Риэр понятия не имел до этого мига, что наставник сохранил и их. На службе ведьмак обычно носил простую охотничью куртку, и очень редко — частую легкую кольчугу под льняной рубахой или форменную черную кирасу. Это же облачение было буквально создано для долгих опасных путешествий — в тех местах, куда обычно приходились удары вражеских мечей, под прочную кожу были вшиты стальные пластины, но доспех каким-то удивительным образом оставался легким и не стеснял движений. Через плечо была перекинута специальная перевязь — за спиной к ней крепился арбалет и ножны для меча, а спереди виднелись три паза, в которых можно было хранить склянки с эликсирами. Риэр не прошел мутаций, и ведьмачьи зелья вместо исцеления могли принести ему только мучительную смерть, но удобство конструкции он все равно оценил.
Удивительным образом, доспех сел на него, как влитой. Они с Ламбертом были почти одного роста — Риэр даже немного повыше, и размахом плеч юноша превосходил наставника, но тот, застегивая перевязь на плече принца, ухмыльнулся, точно снова прочел его мысли.
— Усох я на придворной должности, — пояснил он, отступая на шаг, — а когда-то был совсем, как ты сейчас. Подними руки — проверь, не жмет ли где?
Риэр послушно повращал плечами, потом поднял руку так, словно собирался выхватить меч из пустых ножен — старая кожа скрипела, но двигаться в доспехе было легко, он прильнул к телу принца, точно именно на него был создан. Ламберт удовлетворенно кивнул.
— Неплохо, — сообщил он, потом, немного поразмыслив, смутно улыбнулся, — только одного не хватает.
Риэр, увлеченный выделыванием быстрых выпадов и полупируэтов, наслаждаясь легкостью доспеха, не заметил, как наставник отошел в дальний конец оружейной и через минуту вернулся, неся в руках меч в простых бурых ножнах. С круглого навершия массивной рукояти щерилась оскаленная морда волка, и Риэр мгновенно узнал это оружие. Именно к нему Ламберт велел ему никогда не прикасаться, именно его почти каждый день начищал замшевой тряпочкой или заботливо проходился по лезвию оселком. Именно этот меч когда-то принадлежал наставнику Ламберта, о котором старый ведьмак никогда ему толком не рассказывал.
Немного помедлив, учитель протянул ножны застывшему в изумлении Риэру.
— На вот, возьми, — сказал он просто, точно так же, как до этого передавал ему арбалет и бомбы, но руки принца вдруг отчаянно задрожали — в первый момент он даже не осмелился поднять их навстречу подарку.
— Но это же…- начал он.
— Меч старика Весемира, да, — ответил Ламберт, и имя наставника сорвалось с его губ впервые за то время, что Риэр был знаком с ведьмаком. Историю о гибели учителя, бывшего воспитанникам Школы Волка и за отца, и за командира, принц слышал от Геральта, но Ламберт, казалось, хранил те воспоминания тщательней, чем любое из своих сокровищ.
— Я не могу, — попытался возразить Риэр, но наставник буквально вложил ножны ему в ладони.
— Своего серебряного меча у тебя нет, — заметил он, — выковать новый — не успеют. А этому… давно пора вернуться домой. Я прошу тебя только об одном, — Ламберт поднял золотистые глаза на Риэра, и принцу показалось, их затуманила темная патина печали, — когда он послужит тебе, и ты заведешь себе собственный клинок, верни этот Весемиру — ладно? Его прах похоронен на холме, чуть севернее крепости, легко найти.
Риэр, стараясь не шмыгать носом и смотреть на наставника так же прямо и решительно, как прежде, поспешил кивнуть, а потом все же опустил глаза к мечу в своих руках.
— А теперь — проваливай, — поторопил его Ламберт, словно сам боялся расчувствоваться, если бы сцена продлилась еще мгновением дольше, — мне нужно возвращаться к Лее.
В Третогор отправились следующим утром. Чтобы не вызывать лишних расспросов, Риэр облачился в обычную дорожную куртку, а драгоценный доспех надежно упаковал в большой тряпичный тюк. Так же тщательно он попытался скрыть и серебряный меч, но форма свертка выдавала его с головой. Впрочем, о его содержимом ни Рия, ни Мэнно, пришедшие попрощаться с путниками, спрашивать не стали — они оба знали, что Риэр часто таскал с собой тренировочное оружие, чтобы не прерывать занятий даже в гостях.
Матушка обняла сына на прощание так крепко, словно знала, что направлялся он вовсе не в гости к родителям Зяблика, и расстаться им предстояло надолго. Когда ее теплые мягкие губы коснулись его щеки, Риэр едва сдержался, чтобы не сознаться ей во всем, но Рия, заглянув напоследок ему в глаза, поспешила отстраниться и отступить в сторону.
Мэнно пожал брату руку с легкой ехидной улыбкой, бросив красноречивый взгляд на длинный сверток, и принц сразу понял — провести близнеца конспирацией не удалось. Он не знал всех подробностей, но точно догадался, что простым переходом через портал путешествие брата не ограничится. Впрочем, в том, что ябеда-Мэнно будет молчать, Риэр теперь не сомневался. Брат помедлил еще мгновение, потом, разорвав рукопожатие, притянул близнеца к себе, заключив в объятия, и Риэр почувствовал, как широкий карман его куртки отяжелел от сунутого в него мешочка — должно быть, наполненного золотыми кронами.
— Спасибо, — шепнул принц прежде, чем отстраниться, и Мэнно заговорщически подмигнул ему.
В портал они с Юлианом шагнули, взявшись за руки, и уже через мгновение оказались в уютном светлом кабинете, заставленном высокими книжными шкафами.
О том, что Зяблик намеревался вернуться к родителям, те, конечно, знали заранее, и ждали гостей. Мать Юлиана — невысокая седоволосая женщина, примерно одного возраста с Рией, одетая в легкомысленное светлое платье с цветочной вышивкой у ворота и по подолу, встречала юношей у выхода из портала. Она, улыбаясь, заключила в объятия сперва сына, а потом — его спутника, и Риэра на мгновение окутал легкий щекочущий нос аромат трав, алхимического спирта и меда. Шани, отступив от принца, окинула его быстрым изучающим взглядом.
— Ну ты и вымахал, малыш, — заявила она, — давненько же я тебя не видела. Помнится, в прошлый раз ты был втрое ниже и цеплялся за мамкину юбку. И еще, кажется, вас было двое.
Мать Зяблика, конечно, преувеличивала. Несмотря на крепкую дружбу между ее сыном и принцем, виделись они и правда не слишком часто — Шани была занята университетскими делами и медицинской практикой, съедавшей почти все ее время. Но иногда она все же появлялась на приемах в Императорском дворце вместе со своим мужем-послом. Но с другой стороны, Риэр и сам был не ходок на подобные празднества — по крайней мере, с тех пор, как получил свободу сбегать с них, едва заканчивалась официальная часть.
— Идемте скорее завтракать, — позвала, меж тем, Шани, — пока твой отец, Юлиан, не сбежал во дворец.
Лита ждала путников не раньше полудня, и потому предложение было охотно принято.
Дом посла в Третогоре не отличался ни кичливой роскошью, ни неохватным простором комнат. Окна маленькой теплой столовой, в которой четверым людям сложно было разойтись, выходили на шумную людную улицу. В аккуратном камине жарко горел огонь, и стол был накрыт к завтраку. Риэр заметил, что и разносолами гостей в этом доме не встречали — на круглых блюдах своего часа ждали свежий, нарезанный толстыми ломтями белый хлеб, желтый реданский сыр с большими круглыми дырами, пучки зелени, родом, должно быть, из университетских теплиц — где еще в Редании можно было добыть петрушку, лук и укроп в это время года?
