Именно эту легенду они и сообщили матери Риэра, и юноше стало почти невыносимо стыдно от того, как легко, не задав ни одного вопроса, Рия согласилась на это. Должно быть, отягощенная и скорой смертью любимого супруга, и проклятьем, нависшим над старшим сыном, она посчитала, что младшему не мешало развеяться, покинуть хоть ненадолго тревожно притихшую столицу и еще — но об этом она ему, конечно, не сказала — не маячить ни у кого перед глазами. Риэр никогда прежде не лгал матери так прямо. Случалось, он выгораживал Мэнно и брал его проступки на себя, или выдумывал нелепые объяснения тому, что не ночевал в своей спальне, а вернулся под утро, благоухая вином, да и все их отношения с Зябликом были большим секретом, из-за которого приходилось привирать. Но в этот раз Риэр чувствовал, что все было совсем иначе. Это была ложь во спасение, но меньше его совесть от того не мучила.

Накануне путешествия принц провел последнюю тренировку с Ламбертом. Старый ведьмак знал, что ученик собирался уехать на неопределенный срок, и не имел на этот счет никаких возражений. Но в то утро Риэр так выкладывался на площадке, так настойчиво требовал продолжать, когда Ламберт готов был уже отпустить его восвояси, что наставник начал что-то подозревать. Сыграло свою роль, конечно, и то, что Риэр еще накануне насел на него, выспрашивая о повадках чудищ, живущих в северных горах — Ламберт почти не покидал Нильфгаард с тех пор, как родилась Лея, но прекрасно помнил свои прошлые стычки с вилохвостами, варгами и утопцами, прежде соседствовавшими с ведьмаками в долине Каэр Морхена. Принц надеялся выдать свой интерес за простое любопытство — все же, у кого, как не у опытного охотника на чудовищ, выспрашивать сведения об этих самых чудовищах? Но провести Ламберта было не так-то просто.

После очередной просьбы Риэра повторить прием против летучих тварей, которым можно было обрубить им крылья прямо в полете, наставник, опустив меч, усмехнулся.

— Идем-ка, потолкуем, — позвал он и поманил Риэра за собой.

Ругая себя за неосторожность, ученик вынужден был согласиться и последовать за ним. Ламберт отвел его в маленькую оружейную, выстроенную рядом с тренировочной площадкой, в которой старый ведьмак хранил приспособления, не использовавшиеся в тренировках. Здесь в образцовом порядке были сложены настоящие инструменты ведьмачьего цеха — те, что сам наставник успел скопить за годы странствий по свету еще до того, как осел в Вызиме и избрал путь королевского охранника. Риэр и раньше спрашивал, зачем Ламберт хранил все это, если не собирался возвращаться на большак, а для защиты Анаис и Леи хватало скромного набора из меча, кинжала и арбалета. Ведьмак, не желавший давать прямого ответа, отделывался от ученика скупыми объяснениями о непредсказуемости судьбы, но принц считал, что причиной этому была обычная ностальгия по былым временам, в которой Ламберт не мог признаться, пожалуй, даже самому себе. Так или иначе, коллекцию свою он поддерживал не только в полном порядке, но и в совершенно рабочем состоянии — ни один меч, ни одна ловушка не стали со временем простым бесполезным экспонатом, и любой из этих предметов можно было хоть сейчас применить в бою.

— Решился-таки? — коротко спросил Ламберт, когда вместе с учеником они переступили порог оружейной, и ведьмак затворил за ними дверь. Риэр, не знавший, что ответить, потупил взор, и для наставника это уже было достаточным признанием, — и далеко собрался? — спросил он, — я понял, что на север, но куда — на дальние рубежи Редании? Или в Пустульские горы?

Риэр замешкался с ответом. Лита была решительно против участия в их операции других ведьмаков — ни Ламберт, ни Геральт не внушали ей достаточно доверия, да и навыки их, по ее словам, за годы бездействия затупились, как клинок, заброшенный далеко на чердак. Но принца вдруг посетила шальная мысль — что если признаться Ламберту во всем и пригласить его разделить с ними опасное путешествие? Два ведьмака — пусть первый из них не прошел полноценного обучения, а второй давно не брался за настоящий меч — были лучше, чем один. К тому же Ламберт легко смог бы отыскать тайный проход в скалах, и не пришлось бы тратить лишнее время на самостоятельные поиски. Да, наставник резко возражал против желания ученика становиться на Путь, но сейчас, поняв, что противиться было поздно и бессмысленно, вполне мог принять приглашение.

И лишь одно останавливало Риэра — возвращение Фергуса просила держать в тайне не только Лита, но и матушка. А без этого откровения все прочие теряли смысл.

Немного подумав, однако, Риэр неуверенно ответил:

— Я собираюсь в путешествие, это правда. Но цель моя — не такая праздная, как ты можешь подумать. Я должен спасти кое-кого, и это очень важно.

Ламберт медленно кивнул.

— Спасти кого-то, о ком мне знать не полагается, — закончил он за Риэра, и тот сконфуженно хмыкнул.

— Если бы я мог, я рассказал бы тебе все, — отозвался он. Искушение все еще было очень велико, но старый ведьмак со вздохом согласно кивнул.

— Я все равно не смог бы помочь тебе, — заметил он, словно прочтя мысли ученика, — мое место — здесь, рядом с Леей. Ты и сам знаешь, какая опасность может грозить ей по нынешним временам.

Риэр посмотрел на наставника — черные брови того угрюмо хмурились, а на лице читалось темное беспокойство. Принц действительно знал, что разговоры о возможном покушении на юную Императрицу начали ходить с тех пор, как стало ясно — Эмгыр долго не протянет. До сих пор все ограничивалось лишь слухами, но по мере того, как нарастали народные волнения в Темерии и Редании, опасность становилась все более реальной. Во дворце были удвоены посты стражи, а Ламберт отлучался от своей подопечной, лишь когда был полностью уверен в надежности ее охраны, и пока она не покидала пределов дворца.

— Думаешь, ее правда могут убить? — на минуту забыв о собственных сомнениях, осторожно спросил Риэр, прямо взглянув на наставника, и тот невесело усмехнулся.

— Счастливое дитя, — патетично заявил он, — во времена, когда покушения на правителей были почти каждодневной рутиной, ты был еще слишком мал, чтобы это запомнить. Но — да. На этот раз все действительно очень серьезно. Я слышал, Регентский совет даже намерен отложить коронацию Леи на неопределенный срок — пока ситуация на Севере не уляжется. Но сейчас не об этом, — он окинул ученика проницательным взглядом, — ты так и не ответил мне, куда намылился.

Риэр посомневался еще мгновение, потом, набрав в грудь побольше воздуха, точно собирался погрузиться под воду, выпалил:

— В Каэр Морхен.

В оружейной повисла неприятная тянущая, как старая рана, тишина. Ламберт несколько мгновений смотрел на него пытливо и прямо, совсем не моргая, и Риэру под этим тяжелым взглядом стало еще более неуютно, чем если бы он решился соврать наставнику. Может быть, и стоило, но слов назад было не вернуть.

— Ясно, — ровным бесцветным тоном ответил Ламберт наконец, — гребаный Геральт. Как его встречу, рожу ему начищу. Да я и сам хорош — знал же, что господин Порядочный Винодел, хлебнув сивухи нового урожая, становится слишком сентиментальным и разговорчивым. А ты, стало быть, решил покопаться в старых ведьмачьих секретах?

— Все не так! — с жаром возразил Риэр, — я же сказал — нам необходимо спасти кое-кого, и так уж вышло, что нужные сведения для спасения можно найти только в долине Каэр Морхена.

— Это кто же сказал? — поинтересовался Ламберт, казалось, совершенно праздным тоном, но взгляд его оставался цепким и внимательным.

— Лита, — секунду помедлив, ответил Риэр, теперь уже не отводя глаз, — она помагичила что-то, и ее кристалл указал на долину — но открыть портал прямо туда она не может. Вот я и предложил ей помочь.

— Ясно, — фыркнул Ламберт, — и, конечно, ты не искал все это время повода наведаться туда, и решение далось тебе ужас, как нелегко.

Риэр улыбнулся.

— Ты и сам знаешь, что рано или поздно я бы и сам отважился туда отправиться, — заявил он почти с вызовом, — но теперь я еще и сделаю это не по своей прихоти, а с великой целью.