— К тому же это проклятье… — безнадежно испортив момент, вмешался Фергус, и все сидевшие за столом снова напряженно замолчали.

— Никогда бы не подумала, что скажу это, — заявила Ани после долгой паузы, — но на этот раз я бы доверилась Лите. Не то чтобы она так дорожила сестринской любовью к Гусейшеству, но добывать сведения и решать проблемы девчонка умеет. Подождем, что она скажет. Ты чувствуешь эффект этого проклятья, Фергус?

На этот раз Гусик прислушался к себе внимательней, чем тогда, когда его об этом же спросил Иан, и, подумав немного, ответил:

— Не чувствую ничего необычного. Может, это проклятье и вовсе на меня не подействовало, а Лита уловила его след, а не непосредственный эффект? Я ведь Лее не отец.

— Тогда нужно сделать так, чтобы своего настоящего отца она не трогала, — сдвинув брови, заметила Анаис, — мы храним эту тайну уже пятнадцать лет — и надеюсь, она так и останется тайной.

— Виктор не делал попыток рассказать дочке правду? — почти шепотом поинтересовался Фергус. Ани покачала головой.

— Его это гложет — но он с самого начала знал, что так будет, — ответила она, — и, может быть, отчасти из-за того, что я чувствую свою вину перед ним, я и не решилась избавиться от этого ребенка, несмотря ни на что, — ее рука мягко огладила едва заметную округлость живота под складками вышиванки.

Они посидели еще немного — и на этот раз разговор потек по более спокойному мирному руслу. Гусик рассказывал об их жизни на островах, а Иан перемежал его слова забавными историями о своей работе знахарки, стараясь еще больше успокоить Ани — благо, новорожденных он и впрямь за эти годы повидал немало. Но после очередного анекдота о том, как молодая Брюнхильда пошла в лес, чтобы набрать земляники, и там же на пригорке, в трех милях от деревни, ее настигли схватки — а добрая Иоанна, по счастью, как раз собирала поблизости целебные корешки, Анаис засобиралась домой.

— Скоро стемнеет, — заявила она, поднимаясь из-за стола, — до Вызимы я доберусь за полночь. Ты ведь одолжишь мне коня, отец? — она с надежной посмотрела на Роше, и тот сурово нахмурился.

— Совершенно исключено, — отрезал он, — ты не одета для конной прогулки, и в лесу столько снега навалило, что судьба Брюнхильды может повториться с куда менее приятными последствиями.

— Чем плох портал? — осведомился Иорвет. Ани устало подняла глаза к потолку.

— Если бы мне хотелось всю ночь провести над ведром, исторгая наш чудесный обед, то ничем, — ответила она, — сегодня я уже один раз прошла через портал, и больше мне что-то не хочется.

— Тогда я провожу тебя, — уверенно предложил Роше, и на этот раз запротестовал уже Иорвет.

— Чтобы вас обоих ночью в лесу волки загрызли? Вот уж нет. Оставайся здесь, Ани. Утром мы проводим тебя вместе — я все равно собирался в Вызиму.

— Завтра утром прибудут нильфгаардские послы, — покачала головой королева, — после объявления о помолвке, мне придется держать против них оборону и убеждать, что свадьба ничего не изменит в политике Империи. Я не могу опаздывать.

— Я мог бы приготовить для тебя одно снадобье, — вмешался Иан, тоже вставая, — если у барона отыщется сушеная арника и немного мышехвоста, я схожу в лес и соберу остальные ингредиенты. Это займет пару часов — не больше.

— В лесу сейчас снега по колено, — с сомнением покачал головой папа, — что ты там накопаешь, Иан?

Эльф надменно фыркнул.

— А ты думаешь, на Скеллиге зимой никто не болеет? — осведомился он, — поверь мне, я знаю, что такое снег, и как искать под ним то, что мне нужно.

— Мне пойти с тобой? — привычно предложил Гусик — он часто вызывался помогать, но ответ Иана был таким же, как обычно:

— Ты только путаться под ногами будешь. Лучше смешай травы, растолки в ступке и вскипяти воды — управимся быстрее.

Возражений у собравшихся на это не нашлось. Иорвет выдал Иану крепкие сапоги на меху и тяжелый шерстяной плащ с собственного плеча, а Вернон проводил сына до ворот замка. День клонился к вечеру, но было еще светло, даже сумерки пока не успели опуститься на землю. В окрестностях замка Кимбольт Иан никогда прежде не бывал, но эти земли мало чем отличались от любых других — живя на островах, эльф научился ориентироваться в лесу так, что ни одна, даже самая заснеженная тропа не могла его запутать. Он уверенно двинулся по утоптанной дороге вниз, к устью небольшой реки, темневшей неподалеку темной полыньей, и, не доходя до нее, свернул на едва заметную просеку, ведущую к границе темного молчаливого леса.

Ноги не проваливались под твердый наст, Иан шагал легко, и принялся даже насвистывать, озираясь по сторонам. Воздух родной земли пах дымом, хвоей и чем-то неуловимо сладким, и было странно не ощущать в легком морозном ветре соленого привкуса моря. На гористых берегах Фаро эльфу то и дело приходилось карабкаться на холмы и скалы, здесь же дорога была ровной, и идти по ней было так просто и приятно, что Иану захотелось даже пуститься вприпрыжку, чтобы ветер бил в лицо и свистел в ушах — как прежде, когда он, совсем мальчишкой, бегал по заснеженным полям Туссента или тропам за Оксенфуртскими стенами.

На опушке Иан замедлил шаг, и теперь двигался между тонких стволов густого подлеска неторопливо, присматриваясь к запорошенным корням деревьев, стараясь не пропустить нужных знаков. Он искал простой белый мох, который на Фаро рос буквально на каждом углу, и который мудрая Иоанна использовала почти во всех своих снадобьях. Но Иану, в отличие от нее, везло не слишком. Он успел углубиться в заросли достаточно далеко, даже потерять тропу, когда на темном стволе наконец заметил знакомое светлое пятно. Мох в Темерии оказался совсем не таким, как привык эльф — он выглядел каким-то жухлым и словно грязным, не сиял белизной, и Иану пришлось даже, оторвав кусочек, попробовать его на язык, чтобы убедиться, что своим зельем он не прикончит славную королеву Темерии. Вкус у мха, несмотря на его жалкий вид, был таким, как нужно, и эльф, ругая себя за то, что не прихватил с собой ни золотого серпа, ни даже кухонного ножа, принялся аккуратно отрывать куски добычи от плотной коры. Дерево расставалось со своей обувкой нехотя, Иану пришлось пустить в ход ногти, чтобы раздобыть хотя бы горстку целебного снадобья.

Когда мха оказалось собрано достаточно, эльф собирался уже выпрямиться и отправиться в обратный путь — свет вокруг мерк, и надвигались ранние зимние сумерки. Но не успел Иан обернуться, как за спиной его раздался резкий звонкий окрик.

— Стой, браконьер! Руки вверх!

Вздрогнув, эльф поспешил обернуться. В нескольких шагах от него, утопая в снегу почти по колено, стоял невысокий чернявый мальчишка в легком коричневом тулупе и целился в Иана из небольшого, но совсем не похожего на игрушечный, лука.

— Я не браконьер, — заявил Иан, но руки все же поднял, продолжая сжимать в одной ладони пучок драгоценного мха, — я — знахарь. Собираю мох.

— Это лес его светлости барона Кимбольта, — заявил парнишка, не опуская своего оружия, — и мох тоже его. А ты — браконьер.

Иан про себя усмехнулся. Однажды в своей жизни ему уже приходилось выслушивать подобные обвинения в свой адрес — и последствия той встречи эльф расхлебывал до сих пор.

— Барон Кимбольт послал меня, — возразил Иан терпеливо, — я должен приготовить микстуру для его дочери, она приболела.

Мальчишка явно засомневался. В этих местах, похоже, все знали, кого барон именовал своей дочерью, и врать на этот счет не пришло бы в голову даже самому распоследнему браконьеру. Отважный страж переступил с ноги на ногу, хрустнув снегом, потом обернулся и крикнул во все горло:

— Айра! Эй, Айра, иди сюда! Я браконьера поймал, он говорит, что твой папа его прислал.

Утверждение было странным, Иан не смог уловить в нем логики, но долго размышлять ему не пришлось. Откуда-то из-за деревьев вынырнули еще трое мальчишек. Двое шагали тяжело, разгребая ногами перед собой снег, а третий почти порхал над настом, едва касаясь его ступнями. Это был эльфский парнишка, едва ли вошедший в возраст. Его непокрытая рыжая макушка ярко пламенела на фоне лесной белизны, а на свежем, удивительно тонком красивом лице, точно со старой гравюры в одной из книжек мастера Риннельдора, читалось решительное выражение, какое Иан видел прежде у папы, когда тот командовал своими бойцами. Обратив на Иана взор больших зеленых глаз, предводитель крохотной банды вдруг замер и попятился.