— Допустим, мы знаем, кто его наложил, и знаем — когда, — принялась рассуждать Лита, — но формула проклятья нам по-прежнему неведома. Если бы я ее узнала, может быть, сумела бы что-то сделать. А так… магия Огня мне недоступна, к счастью.

— Может быть, мне попробовать? — Вернон не узнал голос сына, когда тот заговорил. Иан поднялся на нетвердых ногах и сейчас, даже в своем нелепом наряде, выглядел решительно, точно собирался идти в бой, — я давно к ней не прибегал, но…

— Нет! — Фергус едва успел отдышаться от мстительного заклятья Литы, и пока не мог толком подняться, но подался к возлюбленному так резко, что едва не выпал из кресла, — Иан, ни за что!

— Помолчи, Фергус, — оборвал его Иан, но Лита лишь снова качнула головой.

— Без формулы это не имеет смысла, — напомнила она, — даже самый опытный ведьмак бы не справился.

— Папа! — Иан шагнул к Вернону, и тот чуть не попятился от его напора, — Вспоминай! Ты ведь был на той казни. Что делал этот выродок? Что говорил?

Роше задумался, сдвинув брови. День казни Яссэ он помнил достаточно хорошо — это было последнее сожжение чародея за четырнадцать лет, и из казни бывшего учителя Иана тогда сделали настоящее представление. Его провели по главной улице Города Золотых Башен под свист и крики толпы, возвели на костер у всех на глазах — чтобы каждый из собравшихся мог видеть — их добрый Император был отомщен. Следуя старой традиции, от которой в свое время отказался еще Император Эмгыр, не желая пачкать руки, факел к сдобренным маслом дровам подносила сама Анаис, тогда возглавлявшая Регентский Совет. И, сжираемый пламенем, которому до этого служил, Яссэ даже не кричал.

Все это Вернон пересказал Лите, и та, дослушав, хмыкнула.

— Может, у Фергуса были другие враги, пользовавшиеся этой магией? — спросила она, — если этот Яссэ молчал, он не мог активировать проклятье. Такие чары всегда вербальны.

— Он что-то сказал, — тихим, но четким голосом вмешалась Рия, — Ани говорила мне, что он обратился к ней за миг до того, как она опустила факел. Никто этого не услышал, а она — не придала значения.

— Значит, нам нужно пообщаться с дорогой матушкой, — заметила молчавшая до сих пор Лея, — полагаю, для нее факт, что ее супруг жив, тоже не станет неожиданностью?

В библиотеку, где располагался мегаскоп, Роше вел Литу по опустевшим коридорам — Робин надежно стоял на посту. Лея увязалась за ними, а Рия, Иан и Иорвет остались в Алом Кабинете с Фергусом. Вставив нужный кристалл в держатель, юная чародейка провела над ним ладонью, пустила к артефакту Лею и отступила назад. Через несколько минут между столбиками замаячило изображение Анаис. Лицо королевы выражало нескрываемое раздражение — ее, казалось, только что выдернули из постели, хотя утро уже плавно перетекало в день.

— Отец, я не в настроении, — начала было Ани, но, заметив, кто перед ней, удивленно замолчала, — Лея? Что случилось, милая?

— Отец вернулся, — не пожелав щадить чувства матери, ответила девочка, вскинув подбородок, точно готовая защищаться, — он проклят — и нам нужна твоя помощь.

— Что? — Ани растерянно моргнула, — ты шутишь?

— Никаких шуток, ваша милость, — Лита выступила из-за спины Императрицы и любезно улыбнулась Анаис, — я провела диагностику, и результат точный. Мы были бы вам очень признательны, если бы вы соизволили явиться сюда, в замок вашего батюшки, и помочь нам.

Королева вдруг скривилась — или помеха исказила ее лицо.

— Я не хотела бы пользоваться порталом, — заявила она с прохладцей, и про себя Роше удивился. Прежде Ани никогда не боялась и не избегала стационарных разрывов в пространстве, особенно того, что вел к нему в замок. И отказывалась от мгновенных путешествий королева, лишь когда была в положении.

— Мама! — почти выкрикнула, меж тем, Лея, — это очень важно!

Ани поджала губы и вздохнула.

— Ладно, — немного помолчав, ответила она, — дайте мне пару минут.

Королева вышла из портала в библиотеке, когда Вернон про себя еще не успел досчитать до ста. Выглядела названная дочь усталой и какой-то отекшей — накануне в Третогорском дворце король Виктор давал Большой Осенний бал, и Ани могла до сих пор бороться с его последствиями, хотя обычно на официальных мероприятиях предпочитала сохранять голову ясной.

Уехав из Нильфгаарда через год после рождения дочери, королева вернула себе старые привычки — по-прежнему избегала платьев и украшений, предпочитая точно подогнанные по фигуре рубахи, охотничьи куртки и бриджи. Сейчас же Ани была облачена в свободную блузу, вышитую у ворота по старой реданской моде, и длинную льняную юбку. Коротко стриженные волосы лежали в обычном беспорядке, но чуть заплывшее лицо было синевато-бледным, словно она всю ночь не сомкнула глаз.

Все чаще в последние годы Роше замечал на лицах своих детей следы приближающейся старости — пока едва уловимые, особенно, если не слишком стараться их разглядеть. Виктор менялся с истинным достоинством, принимая и новые морщины на лице, и нити седины в рыжих волосах, как отметины бесценного опыта. Ани, прежде плевавшая на свою внешность, лет пять назад начала пользоваться магическими притирками, которые готовила Кейра — они помогали ее коже оставаться свежей и почти нетронутой временем. Но Вернон, застрявший, благодаря стараниям Иорвета, в своих вечных тридцати пяти, с грустью подмечал каждую перемену, и иногда задумывался, не пора ли было передарить магическое зеркало кому-то из своих детей. Интересно, смогло ли оно действовать на нескольких людей сразу? Но раз за разом, Роше откладывал это решение, напоминая себе, что зеркало уже было обещано Фергусу.

Кивнув Вернону и Лите, Ани потянулась, чтобы обнять Лею — но та приняла ее объятие напряженно и нехотя.

— Идемте, — предложил Роше, и женщины последовали за ним обратно в Алый Кабинет.

Навстречу бывшей супруге Фергус поднялся уже вполне уверенно, и та, наконец улыбнувшись, не полезла к нему с объятиями, но, пожав протянутую руку, ехидно поинтересовалась:

— Это Лея тебя побила, Гусейшество?

— Косвенно, — фыркнул Фергус, и Ани коротко рассмеялась.

— Милая моя, — Рия подошла к королеве и, опустив ладони ей на плечи, легко коснулась губами ее щеки, — ты неважно выглядишь — ты здорова?

— Ничего, так бывает, — подала вдруг голос Лита, пряча ехидную усмешку, и Вернон заметил, как Ани быстро тревожно посмотрела на нее, — не будем терять времени на пустяки. — Очень быстро, но не избегая подробностей, чародейка изложила Анаис все, что им удалось узнать, и под конец спросила: — Ваша милость, пожалуйста, припомните, что именно сказал вам изменник Яссэ перед сожжением? Это может оказаться ключом к разгадке.

Анаис хмурилась все время, пока Лита говорила, и теперь, помолчав мгновение, пожала плечами.

— Он действительно что-то сказал мне на эльфском, — ответила она наконец, — но на каком-то странном наречии — я едва разобрала слова. И совсем их не запомнила.

— Глупая девчонка, — фыркнул Иорвет, закатив глаз, — все мои старания в твоем обучении пошли прахом!

Ани раздраженно передернула плечами.

— Это было четырнадцать лет назад, — заявила она, — я была на восьмом месяце беременности, и мне хотелось только в отхожее место, и чтобы этот ублюдок поскорее сдох! Там уж было не до непонятных эльфских ругательств. Я решила, что он обложил меня… — она метнула взгляд на Лею, — что он обозвал меня и пожелал скорейшей смерти.

— Может быть, так оно и было, — кивнула Лита, которой процесс расследования, похоже, доставлял настоящее удовольствие — и единственная из собравшихся, чародейка сохраняла приподнятое настроение. — Но этого мало, ваша милость. Может, хоть словечко припомните?

— Ни словечка, — ядовито ответила Ани, но потом с сожалением посмотрела на Фергуса, — прости, Гусик.

— Значит, — Рия комкала в руках край своего бархатного жакета, но глаза ее теперь были совершенно сухи, — надежды нет?

В комнате повисла тягостная тишина, но Лита, видимо, державшая до этого театральную паузу, тяжело вздохнула.