В коридоре Вернону встретился вездесущий Робин — внук Ортензио, наслушавшийся от деда героических сказок о подвигах командира Роше, и теперь исполнявший обязанности управляющего так, словно это был его рыцарский долг, и никакой платы ему было за это не нужно — лишь благосклонность капитана. Парнишка поинтересовался, изволит ли барон позавтракать, и барон ответил, что непременно — как только соберется вся семья. Робин отрапортовал, что «милсдарь баронет» уже закинул в топку своего энтузиазма немного еды и отбыл в неизвестном направлении. Для Айры это было более, чем типично — Роше знал, что с приходом первого снега, сына они с Иорветом будут видеть только поздно вечером, когда он, мокрый и продрогший насквозь, соизволит вернуться с большой горки на опушке леса или с залитого в излучине реки катка. И Вернон, и Иорвет, внешне демонстрируя приличную для любого родителя строгость, никогда не отчитывали мальчишку за ранние побеги и поздние возвращения. Айра, готовившийся войти в возраст меньше, чем через месяц, никак не желал прощаться с беззаботным детством — но ни жизнь, ни родители от него этого и не требовали.
Кивнув на известия о сыне, Роше поинтересовался, не встречался ли Робину Иорвет. Тот, чуть нахмурившись, покачал головой.
— Я думал, его светлость изволит валяться в постели, как обычно, — ответил парнишка.
Роше кивком отпустил Робина, чувствуя, как тревога в сердце все ширилась. Для нее все еще не находилось никаких реальных причин — у Иорвета водились твердые привычки, даже ритуалы, которым он неустанно следовал. Но рабом уклада он вовсе не был, и мог сейчас преспокойно гулять где-то за стенами замка или сидеть в своей мастерской, никому об этом не сообщив.
В мастерскую Вернон и направился. Это было просторное светлое помещение, пропахшее лаком и свежим деревом, располагавшееся под самой крышей замка. Иорвет хранил свои инструменты в идеальном порядке, и в святая святых без приглашения не допускался даже Роше, а тем более — Айра, вносивший хаос всюду, где появлялся. Остановившись у узкой резной двери, Вернон деликатно постучал — эльф терпеть не мог, когда его отвлекали от работы. Ответа не последовало, и человек подумал, что не стоило из-за собственных глупых страхов врываться в личное пространство супруга — но рука сама, казалось, потянула за медную ручку. Створка не поддалась — чего и следовало ожидать. Иорвет оберегал свое святилище от вездесущих мальчишек, друзей Айры, которым в остальном разрешалось слоняться по всему замку под его предводительством, и от слишком исполнительных слуг. Но изнутри эльф никогда не запирался — после одного очень неприятного случая, произошедшего пару лет назад. Тогда, увлекшись работой над очередной табуреткой, Иорвет так надышался едкими парами мебельного лака, что потерял сознание, и, чтобы вызволить его, пришлось высадить дверь. Эльф умел учиться на своих ошибках, и больше такой оплошности не совершал.
Подергав дверь еще раз, чтобы убедиться, что она и впрямь заперта, Вернон спустился в главный зал. Стоило, наверно, просто немного подождать — судя по тонким рисункам инея на окнах, за стенами замка стоял по-настоящему зимний мороз, и он едва ли мог вдохновить эльфа на долгую прогулку. Но сердце Роше, не слушая аргументов рассудка, мешало ему усидеть на одном месте. Послонявшись немного по залу, Вернон решил подняться на замковую стену — с нее открывался неплохой вид на окрестности, и в ясном свете бледного утра можно было попытаться разглядеть одинокую фигуру на берегу.
В голову Роше, впрочем, уже начинали стучаться совершенно параноидальные мысли — что если Иорвет, выйдя на прогулку, поскользнулся на крутой тропе, упал и сломал ногу? Или ненадежный речной лед под ним проломился, и эльф, не сумев выбраться на берег, пошел ко дну? А, может быть, из леса, подгоняемая холодом, вышла стая волков, а оружия в руки Иорвет не брал с самого окончания Зимней войны? В таком случае, немедленно стоило бежать спасать не только его, но и беззаботного Айру, которого непременно потянет в лес!
Подгоняемый уже совершенно неиллюзорной тревогой, Вернон сбежал вниз, к выходу во внутренний двор. Снегопад прекратился до рассвета, и свежий наст был почти не тронут следами слуг. За годы спокойной жизни Роше не успел растерять навыков следопыта, и отпечатки легких эльфских сапог распознал сразу. Судя по всему, Иорвет вышел из замка еще затемно, и, стараясь не затоптать едва различимую цепочку, человек проследовал сперва через двор, к одному из выходов, которым пользовались мальчишки-конюшие, чтобы выводить лошадей в поля на выгул. Если хотел, Иорвет до сих пор умел оставаться совершенно невидимым для чужих глаз, и не было ничего удивительного в том, что слуги его ухода не заметили. Вернон открыл створки ворот — следы продолжались за ними, и действительно вели в сторону реки. На этот раз человек, больше не боясь затоптать отпечатки, побежал по тропе вниз. Его буквально подталкивали в спину уже не тревога — настоящий ужас и смутное понимание, что он опоздал.
Оскальзываясь, хватаясь за голые ветки торчащих из снега кустов, Роше скатился к кромке замерзшей реки — лед еще не успел сковать ее целиком, и по центру тянулась узкая темная полынья. Вернон остановился, пригляделся внимательней и облегченно выдохнул — следы вели в сторону, значит, Иорвет не решился проверить эти оковы на прочность. Человек двинулся вдоль берега — Иорвет всегда ходил по снегу, совершенно не проваливаясь, это было удивительное эльфское умение, никак не зависевшее от веса их тел, а Роше через некоторое время пришлось пробираться сквозь целину, утопая в ней по колено — холодные комья набились в сапоги, но он не обращал на это внимания.
Иорвета он заметил за несколько шагов, когда река вильнула, и человек завернул за небольшой уступ, возвышавшийся над устьем. Эльф сидел, накрывшись плащом, у самого края ледяной кромки на ссохшейся коряге, с которой летом мальчишки любили рыбачить. Вернон сразу увидел, что супруг был почти раздет — похоже, сбежал из замка впопыхах, не позаботившись о верхней одежде, лишь замотавшись в шерстяной плащ.
— Иорвет! — позвал Роше, немного задыхаясь — форсировать снежный наст было задачкой не из простых, особенно для того, кто давно променял военные походы на баронские перины. До эльфа оставалось еще несколько локтей, но Вернону это расстояние показалось почти непреодолимым.
Супруг встрепенулся и поднял голову. Пошарил взглядом по берегу, остановился на Верноне, но с места не сдвинулся. Роше, собрав волю в кулак, устремился вперед, взламывая хрусткий наст.
— Иорвет, мать твою, какого хрена ты тут забыл! — ругаться, дышать и идти вперед одновременно было сложно, но теперь вместо тревоги Вернона подгоняла злость. В далекие времена, когда Иорвет еще не смирился с новой жизнью рядом со своим человеком, он часто выкидывал такие вот номера — стремился уйти и спрятаться, ничего не объяснив. Но Роше надеялся, что тридцать пять лет не прошли для эльфа даром, и подобных глупостей от него ждать было больше нечего. И вот, пожалуйста, все по новой.
Преодолевая последнюю пару шагов до коряги, Вернон уже в красках представлял, как Иорвет к вечеру сляжет с простудой — и хорошо еще, если не придется посылать за лекарем — свое драгоценное здоровье эльф доверял только Шани, а та жила в Третогоре, на портальную связь с которым приходилось получать особое разрешение.
Роше рухнул на ствол, тяжело дыша, вытянул намокшие ноги, но Иорвет так и не пошевелился. Он сидел, обхватил руками плечи, съежившись и поджав под себя стопы, но не дрожал и, похоже было, совсем не испытывал холода.
Проглотив сотню крепких выражений, Роше спросил, пытаясь заглянуть супругу в лицо.
— Что случилось? Я уж думал, тебя медведь унес.
— Лучше бы унес, — ответил Иорвет бесцветным тоном, и у Вернона внутри все похолодело.
— Иорвет, драть тебя через колено, не заставляй меня вытягивать все из тебя клещами, — попросил он ровным тоном, от которого прежде пойманные преступники на допросах немедленно начинали во всем сознаваться, — что произошло? Почему тебя понесло сюда в эдакую холодрыгу?
