— Мы соберем совет, когда вернемся в Вызиму, — заговорил наконец Роше, и по его тону Анаис поняла, что не она одна опасалась именно того, о чем они говорили, — и примем решение, как действовать дальше. На иные условия Лея сейчас не согласна, но мы в праве выдвинуть встречное предложение. — он склонил голову и заговорил тише, чуть подавшись вперед, — Ты знаешь меня, Анаис, я никогда не рвался к власти, и вернулся на службу потому лишь, что думал — она нужна моей Родине. Если мое присутствие только осложнит ее положение, я уеду из Темерии навсегда.
Ани чувствовала, как тяжелая усталость опустилась ей на плечи, а от спокойного рассудительного тона Роше ей стало только хуже. Меньше всего она хотела обидеть того, кто заменил ей отца, но иных слов для него она просто не находила.
— Прости меня, — произнесла королева негромко, — простите меня оба. Все было бы проще, согласись я на вхождение Темерии в состав Северной Империи. Но это невозможно — я и сама отказалась бы от короны ради благополучия моей страны, если бы не знала, что Темерией снова хотят воспользоваться. Я не могу этого допустить.
Мужчины переглянулись.
— Ты права, — ответил за них обоих Роше, — и за оставшееся до новой встречи время мы должны найти решение, которое приведет к наименьшим потерям.
— Может быть, мне удастся договориться с Ложей, — встрял Виктор. — Последнее слово еще не сказано.
Анаис невесело усмехнулась.
— Хочется надеяться, что последнее слово останется за нами, — тихо проговорила она.
========== Наследие предков ==========
Папа вернулся за день до кануна Йуле и совсем не удивился, застав в замке только Иана и Айру. Оказалось, ему уже успели сообщить, что Гусик отправился в Бан Ард, хотя истинной причины его отъезда Вернон, похоже, не знал. Когда же Иан, пряча терзавшее его уже несколько дней беспокойство, поделился с родителем, что муж давно не выходил на связь, тот лишь ободряюще улыбнулся.
— Фергус с Иорветом, конечно, никак не связаны, — заметил он, — но я очень хорошо тебя понимаю — твой отец, увлекшись поисками, тоже может пропасть бесследно, и мне остается лишь гадать, не убили ли его грабители на каком-нибудь рынке в Новиграде и не увез ли его в неизвестном направлении торговый корабль. Уверен, очень скоро Гусик объявится — может быть, даже с решением своей проблемы.
Иан покивал, хотя волнение его от этой оптимистичной речи ничуть не уменьшилось. Об увлеченности отца он знал не понаслышке. Эльф помнил, как, еще просиживая часы в аудиториях Оксенфуртского университета на правах вольного слушателя, а потом зарываясь в толстые библиотечные тома, Иорвет мог забыть поесть сам и накормить скучающего сына. И сейчас, занятый делом куда более серьезным, чем сравнительный анализ старых философских трактатов, отец не считал нужным сообщать семейству о своих успехах — даже папе. Но за Фергусом такой увлеченности прежде Иан не замечал.
Конечно, живя на Скеллиге, Гусик и не мог погрузиться во что-то по-настоящему глубоко. Его дни, в основном, протекали в праздности и созерцании. Хотя, справедливости ради, поймав вдохновение и проведя целый день у холста, супруг мог запросто забыть помыть оставленную с завтрака посуду или прибраться в доме. Но Иан всегда подозревал, что такое легкомыслие было связано скорее с нежеланием бывшего Императора заниматься плебейскими делами, чем с безоглядной увлеченностью процессом написания очередной картины.
Сейчас же дело было куда серьезней правильного смешивания красок и удачно пойманного природного явления. Папа не знал этого, но Иорвет и Фергус занимались одним и тем же исследованием, начав его с разных концов, и важность этого занятия переоценить было сложно. Долгое молчание их обоих могло объясняться тем, что они что-то нащупали, разглядели разгадку в смутной тьме неведения и страха. И стоило всего лишь немного подождать, пока они вернутся. Но Иан, разумом понимавший, что паниковать было еще слишком рано, не мог отделаться от ощущения, что его бросили.
Кроме их последней ссоры с Гусиком, думать так у эльфа не было совершенно никаких причин. Они с Фергусом даже повторили взаимные клятвы, и Иан, пообещавший не скрывать ничего от супруга, ждал того же и от него. Сомневаться в верности мужа собственному слову было нечего — за всю жизнь Гусик не сдержал лишь одно — то, что давал своему народу, принимая Императорскую корону.
Но время шло, и все разумные аргументы для Иана постепенно теряли свою убедительность. Он всеми силами старался отвлечься от мучительной неизвестности, и в этом, в какой-то степени, ему помогал Айра.
Парнишка всю неделю до папиного возвращения не уставал канючить. Простого обещания Иана подумать над его просьбой Айре оказалось недостаточно, и даже поставленное условие — согласие Гусика — он решил проигнорировать. Мальчик то и дело возвращался к своей блестящей идее, мог в любой, самый отвлеченный разговор ввернуть замечание о том, как здорово им будет житься втроем, каким чудесным чародеем он станет, благодаря урокам старшего брата, и с каким нетерпением он ждал момента, когда его новая мечта начнет сбываться. Иану то и дело хотелось одернуть младшего, сказать, что, даже если он согласится наставлять его в магии, тому приему, с помощью которого удалось вернуть к жизни Мирру, старший парнишку учить не будет, а с обычными заклятьями его познакомят в Бан Арде гораздо лучше.
Для себя Иан твердо решил — одна осечка еще ничего не значила. Успокоившись и взвесив свой поступок, а главное — свою реакцию на него, эльф убедил себя, что ничего страшного не произошло. Единственная вспышка магии Огня никак на него не повлияла — он спас жизнь, но в своей ничего испортить не успел. И Гусик, будь он рядом, непременно согласился бы с этим. Рассказать супругу о произошедшем все еще стоило, но Иан почти заглушил в себе угрызения совести.
Мирра и ее дочь были живы и здоровы — после той ужасной ночи муж женщины в сопровождении всей своей родни пришел к замку барона, чтобы поблагодарить спасителей. И хоть от принесенных подарков — в основном, провианта из деревенских погребов — Иан отказался, слышать добрые слова от радостных людей ему было ужасно приятно. На Скеллиге к тому, что добрая Иоанна приходила и спасала даже безнадежно больных, за долгие годы успели привыкнуть. Целительницу благодарили и уважали, но настоящего восхищения в свой адрес Иан не видел давно.
Айра же, ухвативший и присвоивший немного славы старшего, явно жаждал получить ее побольше. Восторги деревенских вскоре улеглись, но мальчишка, похоже, твердо решил не останавливаться на достигнутом. В своих мечтах, озвученных Иану вслух, он уже спасал от неминуемой смерти Императрицу Нильфгаарда и избавлял весь Континент от эпидемии новой неведомой хвори. Старший в ответ замечал, что, желай Айра стать настоящий целителем, ему лучше было бы обратиться к Кейре Мец, от которой Иан в свое время успел нахвататься тех крупиц знаний, что позже развил и использовал. Но парнишка, похоже, был знаком с Кейрой и становиться ее учеником совершенно не рвался.
Обо всем случившемся в деревне папа узнал в первый же вечер. Иан, может, и хотел бы скрыть от него отдельные детали, но Айру было не остановить. Он рассказал о рождении дочери Мирры во всех сочных подробностях и, конечно, не умолчал о финальном аккорде в исполнении старшего. Папа посмотрел на Иана пристально и серьезно, но ничего не сказал. В его понимании, должно быть, цель оправдывала средства, и, дослушав Айру, он заметил лишь, что собирался лично проведать новоиспеченных родителей и поздравить их с прибавлением.
Отправиться в деревню решено было следующим же утром, накануне праздника. Ни Иорвет, ни Гусик по-прежнему не выходили на связь, и остальные члены семейства уже почти примирились, что Самую Долгую Ночь им предстояло встречать втроем.
От Айры Иан знал, что в замке барона Кимбольта Йуле неизменно отмечали с размахом. Младший был волен либо приглашать сколь угодно огромную толпу гостей, либо отправиться в деревню, где жители разводили высокие костры и выставляли на общие столы щедрые угощения. И лишь одна традиция строго соблюдалась — ночь накануне праздника родители и Айра проводили втроем, ни с кем не деля простые семейные таинства.
