— Хочешь снова сделать меня нянькой для своего отпрыска? — спросил он с вызовом, и Анаис серьезно кивнула.

— Может, ты слышал, что я собираюсь объявить о намерении Темерии выйти из состава Нильфгаарда? — произнесла она, и взгляд Ламберта мгновенно стал цепким и прямым, — и наследнику трона понадобится надежный защитник. И друг — такой же, какой появился у меня, когда был мне так нужен.

— Ты серьезно? — немного помолчав, уточнил Ламберт, — что на это скажет Старик Катакан?

— Плевать мне! — с неожиданной злостью ответила Анаис, неловко выпрямившись — поясница ответила тупой тягучей болью, и королева, поморщившись, заговорила спокойней, — ты не слышал? Темерия будет свободна — и мнение Старого Катакана, который все никак кони не двинет, меня больше не волнует. И не то чтобы ты так уж сблизился с Леей — она не станет возражать против твоего отъезда.

— Да и в конце концов, — подхватил Ламберт, — ведьмак я или сраный рыцарь в крылатом шлеме? Я и служил им только потому, что ты мне приказала.

— Я не приказывала, — напомнила Ани, — я просила. И прошу снова — возвращайся в Вызиму. Ты нужен моему наследнику — и мне. — она, вдруг почувствовав, как к горлу снова подкатил знакомый комок, опустила глаза, — друзей в столице у меня совсем не осталось.

Ламберт придвинулся к королеве ближе, обнял ее за плечо, и Анаис, тихо всхлипнув, прижалась к нему, как маленькая девочка.

— Ну раз ты так просишь, — снисходительно сказал ведьмак тоном лавочника, торговавшегося с упрямым покупателем несколько часов кряду, — так и быть — может, хорошим манерам я твоего ребенка и не научу, но кое-чего полезного он от меня узнать сможет.

В город спутники вернулись, когда уже начинало смеркаться. Ламберт проводил Анаис до дома, помог ей, почти совсем обессиленной долгой прогулкой, раздеться и уложил в постель. Королева хотела сказать ему на прощание что-то еще — непременно очень значительное, понятное только им двоим, но сон сморил ее, и последним, что почувствовала Анаис, проваливаясь в теплое забытье, была твердая шершавая рука ведьмака, ласково коснувшаяся ее щеки.

Разбудили королеву Виктор и Роше, вошедшие в дом без стука. Ради них, впрочем, Ани решила даже не вылезать из постели. Она успела отдохнуть, хотя ноги и спина все еще гудели после целого дня, проведенного в лесу. Состоявшаяся встреча правителей с самого начала была обычным спектаклем, и королева сомневалась, что на ней могло произойти что-то значительное, ведь настоящие решения принимать пришлось бы гораздо позже.

Сидя в кровати, оперевшись спиной на высоко взбитые подушки, Ани наблюдала, как отец входил в комнату с подносом — должно быть, пока она спала, гости успели позаботиться об ужине. Роше опустил поднос королеве не колени и уселся на стул у кровати. Виктор же устроился рядом с ней и зачем-то тут же взял Анаис за руку. Та чуть удивленно нахмурилась.

— В чем дело? — быстро спросила она, чувствуя, как едва забытая тревога снова поднимает голову, — у вас такие лица, будто кто-то из Леиных генералов совершил акт самосожжения прямо в зале для переговоров.

Виктор улыбнулся и покачал головой.

— Я бы на такое посмотрел, — заметил он, — но нет — ничего подобного. Только вот… переговоры пошли не по моему плану.

Анаис продолжала молча взирать на него, дожидаясь, пока отважный король сам разродится объяснением. Виктор поднял на нее взгляд, и улыбка на его лице померкла.

— Лея выступила с собственным предложением, — заговорил вместо сына отец, — мы ожидали, что она будет придерживаться той позиции, которую все эти дни отстаивал ее Первый Советник. Но Ее Величество решила нас всех удивить…

— Включая мастера Риннельдора, — поддакнул Виктор, — у него было такое лицо, словно он на ежа присел.

— Что она предложила? — не выдержав, потребовала Анаис. Отец и сын переглянулись.

— Лея объявила о своем желании даровать Темерии свободу по случаю собственной скорой коронации, — ответил наконец Роше, — как подтверждение того, что старая вражда между королевством и Империей забыта, и как компенсацию за Третью Северную войну, развязанную ее дедом. Она сказала, что этого хотел еще Император Фергус — подготовил соответствующий указ, который должен был обнародовать по случаю рождения своего первенца. И вот теперь тот первенец должен довести начатое до конца.

Ани моргнула. Она буквально кожей чувствовала, что за этой речью должно было последовать неминуемое «но». Все не могло быть так просто — разве что накануне Лея действительно приходила, чтобы сообщить матери о своем решении, но не смогла, застав у нее Виктора.

— Но, — обронил Роше со вздохом, — она выдвинула ряд условий. Самое главное из которых — ее мать, помолвленная с королем Редании, не может взойти на трон освобожденного королевства. Кандидата Лея предложит сама, но он волен будет сложить с себя полномочия по прошествии четырнадцати лет с момента коронации, оставив корону тому, кого сам выберет.

Ани хмыкнула. Дочь все же нашла способ ей отомстить за все эти годы. Королева молчала, выжидающе глядя на отца. Тот выдержал ее взгляд, хотя челюсть его заметно напряглась, а ноздри мелко затрепетали.

— Лея сказала, что на трон Темерии взойдет человек из рода Фольтеста, — продолжил за Роше Виктор, все же спрятав глаза, — я думаю, ты понимаешь, кого она имела в виду…

Анаис не сводила глаз с отца. Она, конечно, понимала, о ком шла речь.

— И ты согласился? — резко спросила королева. Отец не отвернулся.

— Было решено, что окончательное соглашение будет озвучено и подписано через месяц, — снова ответил за него Виктор, — это время уйдет на…

— Ты согласился, — отрезала Анаис. Она высвободила руку из цепкой хватки Виктора, откинула одеяло, перевернув нетронутый поднос, и попыталась встать с постели — этот маневр дался ей не с первого подхода, но никто из мужчин не двинулся, чтобы помочь ей.

Королева раздраженно прошлась по тесной комнате, не глядя на них, потом остановилась прямо перед Роше, перехватила его взгляд.

— Значит, ему все же удалось, — выдала Анаис с горечью — злости в ней почти не осталось, теперь ее место заняло глухое разочарование. Роше смотрел на нее в ответ, явно ничего не понимая. — Эмгыр, чтоб ему сгнить, все же перехитрил нас всех. А вы, если не поняли этого, либо продались ему, либо полные идиоты.

— Ани, — Виктор подался к ней, но королева на него даже не взглянула.

— Славный Император решил отомстить мне за то, что потомки Фольтеста фактически унаследовали его Империю, — хмыкнула Ани, высоко вскинув голову, — или решил править всеми и дальше, из могилы. Это ведь его план — не отпирайтесь. Он, зная, что все договоры с Ложей, завязаны на мне, решил посадить на трон Темерии того же человека, которого выбрал в прошлый раз. Но теперь — затем лишь, чтобы ты, отец, помог окончательно похоронить нашу родину.

— Анаис! — воскликнул Виктор, но Роше остался неподвижным, хотя лицо его обратилось в непроницаемую каменную маску.

— Без поддержки чародеев Темерия останется беззащитной, и Нильфгаард начнет новое наступление, когда тело Эмгыра еще не успеет остыть, — отчеканила Анаис жестко, потом все же повернулась к Виктору, — а ты, любовь моя, готов будешь пойти против воли твоей драгоценной советницы и поддержать неудобного союзника? Что о тебе подумает реданский народ, если ты вступишь в войну не только с Нильфгаардом, но и с Ложей?

— Этого не будет, — возразил Виктор. Лицо его теперь было сосредоточенно серьезным, — Лея предложила договор о взаимном ненападении, военную поддержку и экономические реформы…

— Сроком на четырнадцать лет! — Ани сжала кулаки, — а потом, когда наследник взойдет на трон, всему наступит конец! Или так далеко вы оба не заглядывали?

Видимо, почувствовав настроение матери, ребенок в животе королевы толкнулся так сильно, что она едва не вскрикнула от неожиданности. Мужчины молчали. Анаис, покачав головой, присела на край кровати, бездумно растирая то место, куда врезалась пятка ребенка, желавшего, видимо, поучаствовать в жаркой дискуссии.