И вот теперь, похоже, время платить по счетам пришло. То, что казалось Иану отстраненностью и неприязнью со стороны встревоженного родителя, оказалось страхом перед невыполненными обязательствами. Иорвет жил последние недели — а, может, месяцы или годы — под этим невыносимым грузом, а Иан оказался слишком глуп и слеп, чтобы это понять. Он хотел вскочить с места, ринуться в родительскую спальню, вмешаться в их разговор и просить Иорвета рассказать о том, что же Гюнтер потребовал у него. Может быть, предложить себя в качестве жертвы созданию мрака, выплатить долг отца ценой своей души или жизни. Но он остался сидеть, не в силах двинуться с места, а Иорвет за стенкой продолжал:

— Я и так слишком задержался, — говорил он, на этот раз тише и как-то потерянней, — хотел дождаться дня рождения Айры, но медлить больше нельзя — мое время уходит.

— Я понимаю, — немного помолчав, подтвердил папа, — я должен ехать в Вызиму — Анаис готовится к переговорам, и мне следует быть рядом с ней. Поедем вместе — начнешь свои изыскания с Темерского университета. Может быть, в академической среде я и не слишком популярен, но мое имя все же в состоянии открыть кое-какие двери.

— Мы оставим детей совсем одних? — с сомнением спросил Иорвет, и Иан почти увидел, как родители за стенкой обнялись — они стояли сейчас, должно быть, в привычной позе, прильнув друг к другу и соприкоснувшись лбами — один не в силах спорить с другим.

— Они уже не дети, — фыркнул Вернон тихо, — будем связываться с ними по мегаскопу. Иан, хоть и ходит, мрачнее тучи, достаточно ответственный, чтобы присмотреть и за неуемным Айрой, и за Гусиком с его проклятьем. Все будет хорошо.

— Иану плохо здесь, — на этот раз Иорвет почти шептал, голос его дрожал и срывался, — мы были холодны с ним, Фергус все больше общается с Леей, а Айра его смущает и пугает. Может быть, возьмешь его с собой?

— Не стоит, — возразил Вернон, — не хочу, чтобы его касалась политическая грязь или твое проклятье. Пусть поживет здесь — назначу его новым хозяином замка, пока нас не будет. Может быть, в наше отсутствие он сможет поближе сойтись с Айрой и понять, что быть его отцом — не так уж страшно.

— Ты прав, — без паузы ответил Иорвет, — когда меня не станет, кто-то должен будет позаботиться об Айре — он еще совсем мальчишка, и не поймет, если я вдруг исчезну.

— Хватит, — перебил мужа Вернон, и Иан почувствовал, что не в силах слушать это ни мгновения дольше.

Он выбрался из комнатушки и неслышно побежал по коридору прочь от родительской спальни, задыхаясь и едва разбирая дорогу. Все, о чем Иан думал, в чем обвинял родителей, оказалось неправдой. Никогда прежде он так страшно не ошибался, и сейчас не знал, как загладить свою вину перед ними. Должно быть, стоило выполнить желание отца, постараться и впрямь сблизиться с Айрой сильнее, принять тот факт, что мальчик был его сыном и, возможно, поведать ему правду. Как еще он мог помочь родителям с их бедой, Иан просто не знал.

Он ворвался в темноту их с Гусиком спальни, закрыл за собой дверь и привалился к ней спиной. Сердце колотилось где-то у горла, мысли путались, наскакивая одна на другую, и Иану хотелось одного — броситься на кровать и разрыдаться, как маленькому. То, что он услышал, было слишком необъяснимо и страшно, а он сам оказывался последним подлецом и предателем.

В отдалении все еще слышались звуки фейерверков — праздник Айры продолжался, и Иан, все же добравшись до кровати, лег на нее как был, в сапогах и верхней одежде, накрыл голову подушкой, чтобы отрезать далекий шум, и погрузился в тяжелые раздумья.

Эльф не знал, сколько прошло времени — под грузом своих мыслей он успел провалиться в смутную тревожную дрему, и вырвал его из нее скрип открываемой двери. Иану сперва почудилось, что это отец пришел к нему, чтобы что-то сказать — понял, что сын следил за ними и хотел отчитать его за вторжение в чужую тайну. Но на пороге спальни стоял Гусик.

Иан поспешно сел, спустив ноги с кровати, изобразил приветливую улыбку — все услышанное никоим образом не казалось супруга, и эльф не собирался добавлять к его проблемам еще и эту, неразрешимо пугающую. Даже сквозь полумрак комнаты он заметил, каким бледным был Фергус, как неестественно прямо держался.

— Ты очень пьяный? — тихо уточнил эльф, — ложись, я приготовлю одно снадобье…

Но Гусик решительно мотнул головой и приблизился к кровати быстрой нервной походкой. Иан подобрался, чувствуя, что от мужа исходила тяжелая муторная опасность, знакомый след проклятья, во власти которого тот, должно быть, находился.

— Мы должны поговорить, — заявил Фергус, и эльф покладисто кивнул, вызывая в памяти одно из заклятий, которому его обучила Лита.

— Давай, — согласился он, — только тебе нужно успокоиться, любовь моя. Сейчас я…

— Не надо, — Гусик жестко прервал его жестом, — я в себе.

Иан, все еще не убежденный, снова кивнул. Было совершенно очевидно, что на празднике Леи что-то произошло — и это пугающим образом повлияло на обычно мягкого и ласкового Гусика. Но нападать, как бывало раньше, муж не собирался, и эльф опустил руки.

Фергус остановился у самой кровати, но не сел рядом с Ианом, продолжая возвышаться над ним и сверлить супруга тяжелым взглядом. Черная борода и чуть растрепанные темные кудри делали лицо любимого мрачным и чужим — Иан опасливо вздрогнул, стараясь не отвести взгляда.

— Кто такой Гюнтер О’Дим? — прямо спросил Гусик, и удушливый жар бросился Иану в лицо. Он ожидал чего угодно — даже признаний, что муж решил остаться в Императорском дворце навсегда — но не такого. Знакомое страшное имя упало между ними, как слежавшийся заиндевелый ком грязного снега.

— Откуда ты знаешь это имя? — непослушными похолодевшими губами спросил Иан.

— Значит, он не врал, и ты тоже его знаешь, — заключил Гусик тихо, — я встретил это… существо в спальне моего отца. Он говорил со мной и поведал, что ты обязан ему жизнью, но никогда об этом не упоминал при мне. Это так?

— Фергус…- начал было Иан.

— Отвечай! — голос Гусика взвился жесткой поземкой, взгляд остался прямым и твердым.

— Фергус, это проклятье говорит в тебе, — попытался эльф снова, — позволь мне помочь.

— Я сказал уже, что в себе, — отрезал Гусик, — говори, иначе я пойду за ответом к Иорвету — Гюнтер, к слову, просил передавать ему привет.

Иан вздохнул и все же опустил глаза.

— Это правда, — начал он едва слышно, — я знаю это имя, и мой отец действительно выкупил у этого существа мою жизнь — когда я остановил голема Яссэ и чуть не погиб, помнишь?

Гусик не ответил, но Иану показалось, что он утвердительно кивнул.

— Я молчал о этом, потому что и сам не знал, что с этим делать, — продолжал эльф, не двигаясь, — и только сегодня подслушал, что Гюнтер явился к моему отцу за своей платой. Мне не удалось узнать, что именно тот потребовал у него.

— И ты не счел нужным рассказать мне об этом? — резко спросил Гусик, — снова решил, что это меня не касается? Как твоя магия?

Иан поднял на него отчаянный взгляд.

— Не надо, Гусик, — попросил он.

— Мы давали друг другу клятву разделить жизнь и все ее горести и радости, — напомнил Фергус с горечью, — но ты никогда не доверял мне достаточно, чтобы сдержать то обещание. Я был для тебя удобным и вечно согласным придатком, тем, с кем всегда можно пообниматься и забыться. Ты и о сегодняшнем вечере молчал бы до последнего?

— Да, — вынужден был согласиться Иан, — я не хотел тебе рассказывать — но потому лишь, что тебе достаточно и собственных бед. А эта — тебя не касается.

— Не касается? — передразнил Гусик, — а что вообще из жизни моего мужа меня касается? Я принимал и прощал тебя после каждого твоего предательства, я был рядом с тобой, даже когда ты сам меня отталкивал — и все еще не снискал твоего доверия, любовь моя? — последние слова в его устах прозвучали жестокой издевкой, но Иан не нашел в себе сил оскорбиться.

— Я люблю тебя, — сказал он тихо-тихо, — люблю, как умею, Гусик. Теперь я вижу, что этого недостаточно. Ты заслуживаешь того, чтобы тебя любили так, как это делает Лея. А я для этого слишком труслив и слаб.