— Хреновый ты ведьмак, — заявил Юлиан, танцующей походкой вернувшись к кровати, — надо было представляться Туссентским Рыцарем.

— Иди нахер, — предложил ему Риэр и снова рухнул в постель.

Спал он долго и совсем без сновидений, а проснулся в панике, решив, что пропустил назначенную таинственным ведьмаком встречу. Но в окна комнаты лился мягкий дневной свет, а постель рядом была пуста и даже не примята. Продирая глаза, Риэр сел. Голова гудела, ныли натруженные плечи, а желудок требовательно урчал от голода.

Оглядевшись, юноша заметил, что одежда и снаряжение его были аккуратно сложены неподалеку на лавке, а на полу рядом с кроватью дожидался поднос, накрытый аккуратным вышитым рушником. Под ним обнаружилась крынка молока, хлеб, масло в крохотном горшочке и шмат розовой ветчины. Недоумевая, куда запропастился Зяблик, Риэр поспешно утолил голод, натянул штаны, сапоги и рубаху, решив не вооружаться, и вышел из комнаты.

Зал трактира оказался полон людей. Стоило юноше появиться на ступенях лестницы, посетители подняли кружки и приветствовали его нестройными криками. Здесь же, за одним из столов нашелся и Юлиан. Бард сидел в гордом одиночестве и сосредоточенно настраивал старую лютню. Завидев Риэра, он отложил инструмент, вскочил и ринулся к нему через зал, пока никто из присутствующих не успел его перехватить.

— Слава об отважном и щедром ведьмаке Риэре, победителе лесной твари, уже разнеслась по всей деревне, — шепнул Зяблик ему в ухо, подводя спутника к своему столу, — я уже и песню об этом почти написал — вечером спою. Погляди-ка, — он взглядом указал на одну из стен трактира, где прямо над очагом, прибитая к новехонькой доске, красовалась оскаленная морда убитого несколько дней назад Риэром варга. — Одрин за нее чуть не подрался с женой старосты — она хотела насадить ее на кол у ворот, чтобы все знали — славный ведьмак теперь охраняет их деревню.

— Нам надо уезжать, — так же тихо ответил ему Риэр, садясь за стол, — тот человек… тот незнакомец, что похищал детей, назначил мне встречу — на кладбище перед рассветом.

Голубые глаза Юлиана удивленно распахнулись.

— Встречу? — прошипел он, опасливо озираясь по сторонам — на них поглядывали, но в тихую беседу деревенские вмешиваться не отваживались, — ты совсем рехнулся, Риэр? Зачем тебе с ним встречаться?

— Идем, — юноша качнул головой, и под любопытными взглядами завсегдатаев они вышли на улицу через черный ход.

Хрусткий мороз тут же забрался под рубаху Риэра и прояснил мысли. Юноша вдохнул поглубже обжигающе холодный воздух и, поозиравшись, склонился к самому уху Юлиана.

— Это был ведьмак, — сообщил он тихо, — понимаешь — настоящий. Огромный такой, лысый, весь в шрамах.

— Мне казалось, Каэр Морхен опустел после Третьей Северной, — заметил Зяблик, зябко поежившись. — Откуда здесь взяться ведьмаку?

— Мне тоже так казалось, — подтвердил Риэр, — но, если он не был плодом моего воображения или иллюзией, я видел его своими глазами и даже дрался с ним.

— И одолел? — глаза Зяблика азартно сверкнули.

Риэр мрачно хмыкнул.

— Если бы он захотел, переломал бы меня пополам и бросил подыхать прямо там, на кладбище, — ответил он, пожав плечами, — ведьмак меня отпустил и сказал, что, если я хочу узнать больше, то должен прийти на погост в то же время сегодня.

— Зачем бы тебе это делать? — Зяблик упрямо скрестил руки на груди, — ты же не полный идиот? Какой-то ненормальный ведьмак много лет воровал мальчишек, чуть не переломал тебя, по твоим же словам, и теперь жаждет просто побеседовать? Что за чушь?

— Может, и чушь, — согласился Риэр, — но, если он живет в Каэр Морхене или по пути в крепость, мы все равно встретимся с ним снова — и тогда уже это может обернуться настоящей бедой. Кроме того, — юноша поднял глаза, окинув взором ровный ряд черепичных деревенских крыш — из труб поднимался белесый дым, тут и там сновали дети, какая-то женщина шла по улице, сгибаясь под тяжестью ведра с водой, должно быть, от колодца, — Я спас Яноша, — продолжал Риэр после паузы, — но этот Лето может прийти за ним вновь — если мы просто уедем.

— Он может прийти за ним, даже если мы придем к нему на встречу, — заметил Зяблик резонно.

— Кто это — «мы»? — Риэр улыбнулся и заглянул спутнику в глаза, — ты останешься здесь — я поговорю с ним и вернусь за тобой.

Зяблик надменно усмехнулся.

— Кто я по-твоему такой, чтобы ты велел мне оставаться и ждать твоего возвращения? — спросил он с вызовом, — женушка твоя? Нет уж, Риэр вар Эмрейс. Мы отправились в этот поход вместе, и продолжим его вместе. Как я смогу воспеть твои подвиги, если ни одного не увижу своими глазами? — Риэр хотел возразить, но Юлиан жестом прервал его, — Кроме того, ты ведь сам сказал, что идешь не драться с этим Лето, а разговаривать. А по части разговоров, будем честны, ты не большой мастак.

Юный ведьмак мог бы, конечно, еще поспорить, привести парочку весомых аргументов, но быстро понял, что это бесполезно.

Из деревни они уходили поздним вечером. Одрин и Люся в один голос уговаривали спутников провести под их кровом хотя бы еще одну ночь. Агнежка, хотя Риэр и отверг плату за спасение ее сына, притащила ведьмаку огромный сверток, в котором по запаху угадывалась свежая ветчина. Она снова плакала, встав на цыпочки, обняла юношу и просила возвращаться поскорей. Жена старосты Корбена, принявшая, видимо, бразды правления деревней вместо посрамленного мужа, пространно намекала, что их селению и впрямь не помешал бы надежный защитник. А к воротам проститься с ведьмаком и музыкантом высыпала вся деревня. Им махали вслед, выкрикивали благодарности и пожелания удачи на Пути, а несколько детишек даже некоторое время бежали рядом с гордым Зайцем и канючили, прося Риэра взять их с собой. Но путники были непреклонны.

Они отъехали от деревни на почтительное расстояние, пока наконец не свернули в лес и окольным путем добрались до старого кладбища. Риэр хотел подготовиться к встрече с незнакомцем получше. Заведя коней в просторный полуразрушенный склеп и привязав их за каменный выступ, спутники, запалив короткие факелы, обошли погост, подмечая укромные уголки, в которых можно было укрыться, и пути отступления, если разговор примет опасный оборот. Риэр надеялся уговорить Юлиана притаиться за одним из высоких надгробий или залезть на крышу склепа, но тот наотрез отказался.

Вместе они установили несколько шумовых ловушек по всей окружности погоста, чтобы точно не пропустить приближение незнакомца. Покончив с приготовлениями, Риэр и Зяблик забрались в склеп, устроились рядом с лениво озиравшимися по сторонам лошадьми и принялись ждать рассвета.

Ночь выдалась пронзительно холодной, тихой, и, казалось, что ей не будет конца. Зяблик через пару часов начал клевать носом, а потом и вовсе заснул, завернувшись в плащ и прижавшись к Риэру. Юный ведьмак, хоть и проспал днем гораздо дольше, чем рассчитывал, прислушиваясь к глубокому ровному дыханию спутника, тоже поймал себя на том, что начал задремывать. Он вздрогнул, потряс головой, выпрямился и аккуратно отодвинул от себя Юлиана. Накрыв его еще одним плащом, юноша на цыпочках выбрался из склепа, надеясь развеять сонливость и еще раз оглядеть ловушки.

Близился рассвет, а незнакомец все не появлялся, и Риэр начал втайне надеяться, что он и не придет вовсе. О чем Лето хотел поговорить, юноша не знал, и какие вопросы можно было ему задать — тоже. А вот риск, что незнакомый ведьмак решит на этот раз все же прикончить глупого мальчишку вместе с его спутником, был довольно велик. Переступая порог усыпальницы, Риэр уже почти ругал себя за глупость — и чего ему в деревне не сиделось? Ушли бы утром, вернулись бы прямиком на большак, может быть, все же вызвали бы ворона Региса, чтобы друг Литы поглядел по сторонам и предупредил их об опасности.

Темная фигура, похожая на огромный сугроб, примостилась к одному из надгробий — и, заметив ее, Риэр удивленно замер. Незнакомец, впрочем, похоже, первым уловил его шаги — стоило юноше объявиться, он выпрямился и неторопливо поднялся на ноги.