Зяблик шел рядом, раззадоривая толпу выкриками. Людской поток нес Риэра к трактиру, где у дверей поджидал удивленный помятый Одрин. Не заходя внутрь, те, кто тащили героя на плечах, остановились, поставили юного ведьмака на невысокую шаткую скамью и посторонились. По всему выходило, что деревенские ждали от него какой-то речи, но Риэр вдруг растерялся, словно враз позабыл все слова. Под жадными взглядами благодарных глаз он стушевался, откашлялся и расправил плечи. Шум смолк, тишину нарушали лишь редкие женские всхлипы.

— Жители Подлесища, — наконец заговорил Риэр, но Зяблик вдруг прервал его, вскочил рядом с ним на скамью и привычно вскинул голову.

— Жители Улесища! — объявил он, — ведьмак Риэр выполнил свою работу — и теперь должен отдохнуть. Ступайте по домам и ни о чем больше не тревожьтесь!

Немного разочарованные люди возражать не стали. Выкрикнув еще пару раз «Да здравствует Риэр!», они начали постепенно расходиться, и вскоре собрание заметно поредело. Юный ведьмак почувствовал, как лавка под ним опасно покачнулась, а, может быть, его самого шатнуло от усталости. На выручку Зяблику подоспели Одрин и Люся — они помогли юноше слезть на землю и повели его внутрь трактира.

Юлиан отдавал быстрые короткие распоряжения — он велел корчмарю принести в их комнату завтрак и нагреть побольше воды, а Люсю отослал к деревенскому знахарю за настойкой бадьяна и арники. Риэр знал, что в котомке, собранной матерью Зяблика, хранились снадобья понадежней, да он и вовсе не был ранен, и потому заподозрил, что бард просто хотел избавиться от наглой девчонки, укравшей первый поцелуй вернувшегося с победой ведьмака.

В уже знакомой комнате Юлиан помог Риэру снять со спины ножны с мечами, расстегнуть и стянуть доспехи и сапоги, избавил от штанов, рубахи и исподнего, а когда Одрин принес два ведра воды, поддержал спутника, пока тот садился в небольшую деревянную бадью. Корчмарь немного замешкался, дожидаясь новых распоряжений, но Зяблик властным жестом отослал его прочь, и они с Риэром наконец остались наедине.

Зачерпнув высоким глиняным кувшином немного прохладной воды, Зяблик устроился на скамеечке рядом с бадьей и принялся осторожно поливать голову и плечи спутника. Тот откинулся на бортик, устало прикрыл глаза и почти сразу почувствовал, как измученное сознание начало медленно уплывать.

Риэр одержал победу, спас невинного мальчишку, его встретили, как героя. Но разгадка страшной тайны Улесища странным образом порождала только больше вопросов. Перед внутренним взором юноши, затрепетав на границе сновидения, предстал образ громадного незнакомца, его ехидная усмешка и жесткие золотые глаза. Только сейчас, в безопасности и тиши скромной комнатушки, Риэр начал осознавать, что ведьмаку Лето ничего не стоило убить его — даже упав в снег, он не был повержен. Но незнакомец пощадил юношу, позволил ему выиграть, даже забрать свою добычу. И это было тревожно и странно.

— Эй, — дыхание Зяблика пощекотало щеку Риэра, — не спи, мой славный герой. Я не донесу тебя до кровати, а вода остывает.

Риэр заворчал, подернул плечами и, приоткрыв глаза, встретился с ласковым лазурным взглядом возлюбленного. Юлиан смутно улыбался.

— Я не сплю, — заверил его ведьмак и, опираясь обеими руками о бортики, медленно поднялся из воды. Тело было почти неподъемно тяжелым, но до расстеленной кровати Риэр добрался на своих двоих. Зяблик последовал за ним, лишь слегка поддерживая его под локоть, и, когда юноша рухнул в постель, немедленно устроился рядом.

— Когда я понял, что ты ускользнул, хотел бежать следом, — шепотом, прижавшись к Риэру всем телом, признался Юлиан, — только не знал, где оно, кладбище это.

Юноша смутно хмыкнул — сонливость навалилась на него, не давая сложить невнятные звуки в настоящие слова. Зяблик же вдруг крупно вздрогнул.

— А если бы тебя убили там, — его шепот сорвался, бард задышал чаще, казалось, даже едва слышно всхлипнул, — ох, Риэр, что бы я делал без тебя?

— Ничего, — юный ведьмак нашел в себе силы погладить Зяблика по спине, разлепил тяжелые веки и изобразил бледную улыбку, — я вернулся, и все хорошо.

— Хорошо! — Юлиан отстранился от него, и Риэр с удивлением заметил в его взгляде глухую непонятную злость, — хорошо — как же! Что это была за тварь? Как ты ее убил? На тебе нет ни следа крови — что там вообще произошло?

Ведьмак со вздохом приподнялся на постели, протянул руку к Зяблику, стараясь жестом заставить его успокоиться и вернуться в крепкие объятия. Объясняться не хотелось, рассказывать подробности приключения — тоже. Риэр и сам пока не мог до конца понять, что с ним случилось, и как поступить дальше. Юлиана, казалось, накрыл запоздалый страх — он слишком хорошо помнил, как спутник его с трудом управился с единственным варгом, которого деревенские даже за угрозу не считали. И нынешнее спасение казалось спутнику настоящим чудом — а много ли вообще чудес было отпущено судьбой Риэру?

— Зяблик, я спать хочу, — взмолился юный ведьмак, — давай поговорим позже — разбуди меня через час. Обещаю, что все расскажу.

Юлиан хмыкнул и обиженно отвернулся.

— Спи давай, — бросил он через плечо, — торопиться некуда.

Риэр благодарно кивнул и собирался уже улечься обратно на подушку, но в дверь комнаты негромко постучали.

— Это, наверно, глупая Люська, — буркнул Зяблик, — притащила снадобья. Или хочет снова тебя поцеловать.

Не дав Риэру возразить, Юлиан пошел открывать, но на пороге возникла вовсе не помощница трактирщика, а та самая маленькая седая женщина, мать Яноша.

— Простите, милсдарь, — произнесла она очень тихо, подняв на Зяблика растерянный взгляд, — я вас потревожила?

Риэр поспешил сесть на постели, тут же сообразил, что после ванны остался, в чем мать родила, и стыдливо прикрылся простыней.

— Заходи, Агнежка, — позвал он, и Юлиан покорно посторонился, пропуская женщину в комнату.

Та, прижимая руки к груди, короткими робкими шажками приблизилась к кровати.

— Я хотела поблагодарить вас за моего Яноша, — заговорила Агнежка, старательно пряча глаза, видимо, чтобы не таращиться на широкую голую грудь спасителя.

— Я рад, что смог помочь, — ободряюще улыбнулся Риэр, — надеюсь, малыш в порядке?

— В порядке, — кивнула Агнежка, — в порядке, милсдарь. Напугался только, но это пройдет. Вот, — она порылась где-то под платком на своей груди и извлекла на свет худой холщовый кошель, в котором что-то глухо звякнуло, — мы — люди небогатые, но я собрала, сколько смогла. Надеюсь, этого хватит.

Женщина протянула кошель Риэру, и тот удивленно уставился сперва на него, а потом на женщину. Ведьмаки за бесплатно не работают — напомнил почти уснувший разум, и отчего-то юноше вдруг стало ужасно стыдно. Это было неуместное и странное чувство — он выполнил работу, и женщина хотела заплатить за нее. Но удивительным образом это ее логичное и правильное желание заставило подвиг Риэра померкнуть и как-то позорно уменьшиться.

— Оставьте себе, — юноша покачал головой, борясь с желанием предложить Агнежке отсыпать ей немного золота из их запаса, — вам эти деньги нужнее.

— Но как же, милсдарь? — женщина все же посмотрела ему прямо в глаза, и редкие серые брови удивленно взлетели вверх, — вы ж ведь ведьмак. Славно сработали, спасибо вам, а вот и денежки.

Риэр жестко сжал губы, почувствовав, как в груди поднимается раздраженная обида. Агнежка продолжала протягивать ему кошель, и юноша едва сдержался, чтобы грубо не оттолкнуть ее руку.

— Меня наняли, чтобы я расправился с Гадко и его бандой, — напомнил он с прохладцей, — и я этого не сделал. А ты, добрая женщина, не давала мне никаких заказов, так что ничего мне не должна. Ступай к сыну и будь здорова.

Губы Агнежки мелко задрожали, растянулись в несмелую улыбку. Она быстро спрятала кошель под платком и низко поклонилась.

— Пусть боги хранят вас, милсдарь, — прошептала она едва слышно, — спасибо вам. Спасибо.

Неслышной тенью рядом с ней возник Зяблик. Пока женщина продолжала кланяться и бормотать, он мягко выпроводил ее за дверь и снова задвинул щеколду. С улыбкой повернулся к Риэру.