Внутрь вошёл Владимир Владимирович.

(Вот это я понимаю, неловкая встреча)

Мы все сразу же замолкли, как и он, и стали выжидать, что же сейчас будет.

Честно, я подумал, что препод выгонит нас домой, и на этом, возможно, всё и закончится.

Он с очень усталым видом осматривал нас всех где-то с минуту.

А потом прокашлялся и спросил:

– Учитывая, какие неприятные личности здесь собрались… вы ведь придумали какой-то план, да?

Мы все закивали.

Владимир Владимирович взмахом руки дал понять, что готов слушать.

Но по глазам было видно, что ему очень страшно услышать то, что мы сейчас скажем.

(Что ж, он не прогадал)

Самой смелой из нас оказалась Кэт, и она, глядя куда-то в пол, пробормотала:

– Мы настрочим рукопись от руки, выдадим её за труд Гоголя, и снос университета перенесут, поскольку это место будет исторически значимым.

Владимир Владимирович даже схватился рукой за стену, чтобы не плюхнуться на пол после такого.

Дыши, Володя, дыши, шептал он самому себе, я чётко это слышал.

Видимо, его жизнь уже летела строго нахуй, и ему было совершенно плевать, что здесь происходит – хуже просто некуда.

Поэтому он выдавил из себя, чуть не плача:

– Отличная идея, Катя.

Девушка как ни в чём не бывало улыбнулась и задала вопрос ребятам:

– Где можно в ночное время суток найти перо с чернилами и бумагу постарее?

– У сторожа в кладовке лежит куча всякого хлама, – вспомнила староста, которой в своё время пришлось бегать туда-сюда по поручениям.

Мы собрались было идти искать ключ, как нас вдруг остановил Владимир Владимирович.

(Что, подумал, план совсем плох?)

Но он сказал:

– Подождите, там камеры, я сам схожу принесу.

– Вы лучший препод! – Радостно выкрикнул Лео.

– Заткнись.

В итоге мы разделились – мы с Кэт, старостой и Машей отправились в кладовку работать над рукописью, так как Сашка с Машей гораздо лучше были знакомы с творчеством Гоголя, остальные ребята решили поспать перед боем за универ, а Сергей Сергеевич ушёл к себе либо напиваться, либо вешаться… а может, и то, и то…

Открыв с помощью связки ключей кладовку, мы попали в не то чтобы большую комнату, но заставленную кучей разных шкафов с книгами и документами, чемоданов, сундучков, и несколькими столами.

Здесь было столько пыли, что, сделав только шаг вовнутрь, я уже закашлял.

– Это что, тайная комната? – Сходу сострила Кэт, и вызвала саркастический смешок у Маши.

– Комната, в которой сторож тайно дрочет, – ядовито усмехнулась Саша.

И всё равно, несмотря на пыль, кучу мусора, шкафы и стены советского периода, комната и в самом деле показалась мне крайне таинственной.

Она была небольшой, но в моём воображении представала просто огромной.

Комната словно существовала вне времени – мир менялся за её дверью, дореволюционная Россия с клинками, чернилами вместо ручки и свечами взамен лампочек уступила место советскому союзу с ущемлением собственного «я», где человек ощущал себя насекомым в громадной цивилизации, но не здесь.

Это была волшебная комната, в которой ты мог быть чем-то большим.

Подсознательно вернуться в детство, время, когда я много воображал, и любил представлять, будто через шкаф и в самом деле можно попасть в другие измерения.

Или путешествовать во времени…

Казалось, будто в этой комнате все эти фантазии реальны: эта маленькая комнатушка содержала в себе множество волшебных артефактов, который способен найти и углядеть лишь тот, кто действительно желает их отыскать.

В комнате было необычайно тихо, и это придавало ей какой-то дополнительной глубины, без которой она была бы уже не такой очаровывающей.

Здесь пробуждались все мои самые светлые чувства.

Хотелось сесть прямо на полу, закрыть глаза, чтобы окунуться в свои грёзы, взять флейту и заиграть.

Хотелось нацепить на себя одеяния дворянина из 19 века, обхватить Кэт за талию и начать танцевать с ней вальс.

Комната будто определяла, кто ты такой в глубине своей замутнённой временем и жизнью души.

Напоминала тебе, что по-настоящему важно.

Наверное, именно поэтому здесь было так легко строчить, пусть даже и кося под Гоголя.

(Я вдруг почувствовал себя сыном Жюля Верна, который на протяжении нескольких лет выдавал свои рукописи за творения отца, чтобы заработать – меня всегда забавлял его поступок)

Всего один раз в жизни мне довелось побывать в этой комнате, и потом я долго спрашивал себя: а была ли комната? Реальна ли она?

Но в тот момент от размышлений меня спасла Кэт своим вопросом:

– Лёш, ты чего завис?

– Да-а… так…

Я не знал ответа.

Когда наступило утро, написано было очень много.

Я и сам не ожидал от себя подобного.

Это будто были даже не мои мысли, не наши с Кэт, Машей и старостой усилия, просто комната подсуживала нам.

Так что гордиться этим я не могу.

Когда пришло время выходить и защищать университет от «Бога из машины», мне оставалась ещё страница.

Кэт хотела было отправить Сашу, чтобы она возглавила наш отряд камикадзе во дворе, но та заявила, что Машу послушают больше.

– Э-э-э…, – занервничала сразу же рыжеволосая девушка.

Но Кэт и не думала отступать, когда сделано столь много.

В неё, похоже, вселилась та же уверенность, что и в меня.

Поднявшись и встав диаметрально противоположно Маше, она взяла подругу за плечи и затрясла их.

Уверенно заглянула в глаза подруге, и сказала:

– Послушай, Маш, всё у тебя точно получится. Я в тебя всегда верила.

Вспомни, как ты выступала на дебатах с Димой!

– Да, но я облажалась! – Растерянно заметила Маша.

– Ну так иди и снова облажайся… но одержи победу. Понимаешь?

– Нет…

– Неважно, просто иди!

Как ни странно, эта хуйня сработала, и Маша действительно набралась уверенности.

А я не отвлекался и продолжал писать.

И, наконец, всё было готово.

– Всё, идём! – Скомандовала Кэт.

Сашка сразу взяла ключи и пошла впереди всех.

– Щас, погодите, ещё один момент, – бросила через плечо староста.

Вышла за дверь и…

Мы услышали, как ключ поворачивается в замке.

Э-э-э…

Мы с Кэт тут же бросились к двери, и задёргали её.

– Слышь, ты чё творишь?! – Крикнула брюнетка, хлопая ладонью по двери, – открывай давай!

– Извините, ребятушки, – послышался из-за двери ехидный голос старосты, – мы с Димасиком договорились, что сегодня улетаем в Лондон. Универ ведь всё равно снесут, сами понимаете, эта глупость не поможет.

– Да открой ты, сучка! – Не унималась Кэт.

Девушка упёрлась спиной на дверь и стала колотить по ней туфлёй.

Эффекта это не возымело.

Я вдруг кое-что вспомнил… и все надежды совсем рухнули…

– Кэт, – тихонько позвал я девушку, – она забрала рукопись.

– Ах ты сучка! Рукопись отдай!

– Чувствуете? – Раздалось из-за двери, – она прямо сейчас горит!

Мы действительно унюхали запах гари.

Кэт зажмурилась от отчаяния.

Всё это было зря…

– Вы не переживайте, ребят, ту часть, где вы, пока не снесут. Главное, посидите тут немного и подумайте над своим поведением, пока они бросают жребий. Чао, неудачники!

Чуть погодя, Саша добавила:

– Ах да, Кэт… Дима-то всё-таки меня выбрал.

Довольно усмехнувшись, она зашагала прочь от двери.

Я готов был взорваться.

– Бля, – вырвалось из моих уст.

***

Несколько бульдозеров в боевой готовности стояли перед универом.

В центре, между бульдозерами, выстроились казавшиеся на их фоне такими маленькими представители всей этой шкоды – Герман Виссарионович и по сторонам от него Сартр уже в деловом костюме и Димас.

Напротив них, на обороне универа находилась «фантастическая четвёрка» – Серёга, Антон, Лео с гитарой, и посередине возглавлявшая их Маша с самым героическим видом – жалкие остатки той непобедимой команды реакционеров, что готовились в универе ночью.