На всякий случай, специально для тупых, я указал кивком головы в сторону дьявольского костюмчика.
– Ага…
– Эй!
Я даже понять ничего не успел, как в руках Димаса оказались и костюм Дьявола, и мои брюки, и вместе с ними он выскочил за дверь.
Я уже рванулся было за ним, готовясь начистить этому мудаку ебало, и будь что будет, но впечатался в дверь.
(Больно впечатался)
– Бля!
Даже хлопнул ладонью по двери изо всех сил.
– Бля! – Вырвалось у меня во второй раз.
Этот мудак меня тут запер!
Нет, нет, этого просто не может быть, просто не…
БЛЯ! БЛЯ! БЛЯ!
БЛЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯ!!!
Нельзя было описать всеми существующими словами то негодование, что сейчас красовалось на лице Германа Виссарионовича, сидевшего в актовом зале Дворца Культуры, среди толпы студентов и преподавателей.
Все смотрели на сцену, где сейчас в свете софитов актёры в разнообразных формах танцевали под мелодию на гитаре, которую наигрывал Лео.
И в центре сцены Кэт… и Димас в костюме дьявола с крыльями…
(Да какого хрена тут происходит?!)
– Интересно, а почему Маргарита в шляпе Наполеона? – Поинтересовался сидевший рядом Владимир Владимирович, пьяный в хлам.
Нервы его окончательно сдали.
– Не знаю, – проскрипел зубами Герман.
Да где этот урод ходит?!
Он уже задолбался слать смс-ки.
И вот Боги, которых нет, наконец-то услышали его – с мертвецки бледным видом к нему подбежал Сартр в деловом костюме, весь вспотевший, и чуть ли не падающий на колени.
Он, разумеется, начал пороть всякую чушь про то, что они словно из преисподние вылезли.
– Да заткнись ты, кретин, – прошипел Герман Виссарионович, – знаешь, что я с тобой сделаю? Немедленно иди и разберись с этим!
Я уже подумал было, что это конец, что я совсем облажался… как вдруг дверь открылась…
И тут я уже твёрдо понял, что это конец.
Потому что внутрь залетел тяжело дышавший Сартр.
Вот это я понимаю – очень неловкая встреча.
Вытирая пот с лица ладонью, лжепреподаватель истерично выплеснул из себя:
– Ты чё, уборщик? Подрочить тут самому себе решил? Я ж тебя урою…
Оглядываясь по сторонам, он схватил со стола пистолет, и нацелил его на меня.
– Я… я… я тебя застрелю!
– Спокойно, он игрушечный…, – попытался я урегулировать ситуацию.
А дальше мне прямо в лоб прилетела резиновая пуля, которая била не хуже линейки от школьных хулиганов… ох, не спрашивайте даже…
– БЛЯ! – Вырвалось у меня, когда я схватился рукой за лоб… стоя всё также в одних трусах…, – ДЕРЖИТЕ СЕБЯ В РУКАХ!
– Я ТЕБЯ УБЬЮ! Я ВАС ВСЕХ УБЬЮ! А ПОТОМ… ПОТОМ МЕНЯ УБЬЮТ!
– Вот видите, у нас много общего… А, СУКА!
Следующая пуля прилетела мне по голой ноге, вынудив меня запрыгать на месте и вообще задвигаться.
«Движение – это жизнь, так ведь говорится?»
Недолго думая, я схватил стоявшее здесь ведро и выставил его перед собой как щит…
А вскоре поняв, что это очень тупая идея, и волейболист из меня никакой, я запустил это самое ведро прямо в Сартра.
Ведро попало ему на голову, закрыв видимость, бандит с игрушечным пистолетом истерично задёргался на месте – похоже, и не догадываясь просто снять ведро – а затем рванул в мою сторону, надеясь просто сбить.
Я еле успел отскочить в сторону, и Сартр врезался в стену, после чего упал на пол.
«Изжил свою гениальность, как и настоящий Жан Поль»
– Бля! – Вырвалось у меня, когда я понял, что выступление вовсю идёт.
– Бля! – А это уже когда я понял, что Димас даже мои брюки стащил.
Ну и плевать… я же обещал, что всё пройдёт как надо, без косяков!
Даже не думая, я в одних трусах выбежал из гримёрной и побежал в сторону сцены.
Ух, вовремя остановился прямо за кулисами. Увидел сцену со стороны.
Вот они все танцуют… Лео играет на гитаре…
В середине сцены танцуют танго этот урод Димас в костюме Воланда с крыльями, и Кэт в шляпе Наполеона и своём чёрном платье.
(Не смей даже думать о том, как органично они смотрятся)
А потом Димас вдруг обхватил Кэт за талию.
«Мне это не нравится»
И поцеловал её на глазах у всех.
НЕТ, НЕТ, НЕТ!
Я проклял себя за то, что увидел это.
ЧТО ЭТОТ УРОД ДЕЛАЕТ?!
– Что этот урод делает? – Прошипела на меня выскочившая за кулисы Саша в костюме медсестры… ну типа врач из психушки Мастера… ну а что, только такой костюм и был!
Схватив меня за воротник, и даже не замечая, что я в одних трусах, она набросилась на меня:
– Воронцов, какого хуя там происходит?!
– Да не знаю я, не знаю! – Прокричал я в ответ.
Сердце у меня забилось как сумасшедшее.
А в зале уже вовсю аплодируют.
Нет, нет, так не может быть…
– Немедленно разберись!
Я и моргнуть не успел, как староста что есть силы толкнула меня, и я… В ОДНИХ ТРУСАХ И РУБАШКЕ… вылетел на сцену…
Из зала послышались смешки.
После они стали перерастать в дикий хохот.
Я с ненавистью глядел на Димаса… прекрасно видел его довольную ухмылку, и вытаращенные глаза, похоже, сгоравшей со стыда Кэт…
Из зала послышалось:
– ЭТО ЧЁ ЗА ГАЧИМУЧИ?
(Новая волна хохота)
Да плевать. Уже на всё плевать.
Сердце вполне себе было готово вырваться из груди.
– МАСТЕР ИЗ ПСИХУШКИ СБЕЖАЛ!
«Ну давай, тварь, попробуй пробить мне дыхалку»
Не думая ни о чём, я выхватил у Лео гитару, и, подскочив к Димасу, замахнулся, чтобы сбить его с ног.
Этот гандон успел нагнуться, и гитара пролетела над ним, чуть не задев вскрикнувшую Кэт.
А гитара врезалась в стену-декорацию, изображавшую обычный русский дом, и хрупкая постройка полетела прямо на нас.
Гитара треснула.
– Бля! – Только и успел выкрикнуть я, когда выставил ладони вверх, готовясь как Атлант держать небосвод… ну то есть большую картонную декорацию…
Кэт едва успела отскочить, а Димас бросился мне в ноги, как какой-то борец.
«Да не сейчас, Хабиб ты грёбаный!»
Мы оба свалились, и постройка упала прямо на нас.
– Бля! – Крикнул я от боли.
Казалось бы, могло ли быть что-нибудь хуже?
Но в этот момент на сцену залетел Сартр с ведром на голове, и стал не глядя стрелять из пистолета… в потолок…
Уж не знаю, каким образом, но он умудрился сбить одну из кулис-занавесок, и эта громадная штора полетела на нас.
(Я слышал лишь крики в зале, безумный хохот, визг)
– Кэт! Я тут, Кэт! – Додумался крикнуть я в тот момент, пытаясь добраться до своей девушки.
– Да пошёл ты! Пошли вы! Вы… долбанные мудаки! – Слышалось непонятно откуда.
***
Мне пришлось выискивать свои брюки, а когда я всё-таки нацепил их на себя, то в срочном порядке выискивать пришлось уже Кэт.
БЛЯ!
(Было как раз то, чего я и боялся – она стояла в компании Димаса)
Судя по их напряжённым лицам, они выясняли отношения.
Я прекрасно понимал, что моя жизнь уже закончена.
Я облажался.
Но всё равно подошёл к ним, как вдруг…
(Нам всем пришлось обернуться)
Аплодисменты приближающегося к нам человека оказались выглядевшим жутко довольным Германом Виссарионовичем.
Он остановился в двух шагах от нас в компании Сартра, выглядевшего жутко напряжённым и обиженным… а ещё с фингалом под глазом…
Националист же старший пропел:
– Ну насмешили меня, ребятки, порадовали. Я уж в какой-то момент, признаюсь, испугался, что у вас и впрямь что-то дельное получится.
– Пап, – попытался выступить Димас.
– Закрой пасть.
Это прозвучало так сухо, так жёстко, и так… действенно…
Я впервые в жизни вижу, чтобы чьи-то слова возымели столь сильный эффект на Димаса.
Он и впрямь заткнулся.
Истинный Воланд нашей истории продолжал:
– Это будет тебе уроком. Никогда-никогда не смей иди против отца. А иначе…
Дальше он уже весело промурлыкал.
– Я тебя породил, я тебя и убью.
– О, Тарас Бульба! – Узнал таки Сартр, широко улыбнувшись.
