(Ох и заврались Вы, товарищ)

– Ты бы тогда почитал хоть, – без какой либо язвы в голосе с улыбкой произнесла брюнетка.

Поэтому кивнул я уже менее уверенно.

Было очень стыдно.

Настолько, что готов был сквозь землю провалиться.

Кэт же, кажется, ничего и не замечая, с интересом оглядывала сцену.

Сцена действительно была огромной – прямо как в каком-то большом театре.

– И вот согласился же кто-то соединить Дворец Культуры с университетом, – сказала девушка.

– Ну да, – как-то вяло кивнул я, всё ещё подавленный сложившейся ситуацией, – для кого-то единственный повод сходить в универ.

Кэт усмехнулась.

Затем вдруг заботливо посмотрела на меня – мне даже неловко стало.

– Ты точно сможешь нашу группу сюда пристроить?

– Да спрашиваешь!

(Если ты ждал подходящего момента, чтобы признаться в своём вранье… что ж, это был он…)

Наверное, она бы даже не злилась так сильно.

В любом случае, ты свой шанс упустил.

– Помнишь, как ты тут по сцене весь в синей краске прыгал и на немецком кричал? – Хихикнула моя девушка.

– Да-а… а ты мне потом по яйцам зарядила…

Не лучшее из моих воспоминаний.

Но у Кэт сейчас было чересчур романтичное настроение, чтобы стебаться надо мной, похоже.

Она уселась на край сцены, свесив ножки вниз, и упёршись локтями в пол.

Чуть помешкав, я также сел рядом с ней.

«Не показывай, что ты нервничаешь, иначе она всё поймёт, спалит тебя»

– Знаешь, а я в юности очень хотела выступать на сцене, даже думала, что в будущем поступлю в театральное… так что ты в какой-то степени осуществил мою мечту.

С улыбкой на лице Кэт потрепала мои волосы.

– Что с тобой?

(Заметила всё-таки)

Ну нет, не могу я так.

Она такая… такая добрая сейчас… не могу я так с ней поступить…

– Кэт, я на самом деле соврал тебе. Хочу кое в чём признаться.

– Так, тревожное начало, – напряглась брюнетка.

И я рассказал.

Про свой обман.

–…и мы думали, ты там застрянешь, такая месть, а потом…, – я выдохнул, – Владимирович меня и самого отправил, и мы с тобой застряли вместе.

– И ты всё это время скрывал это от меня? – Судя по выражению лица Кэт, она заливалась краской от смеха.

Ну да, да, знаю, что вы думаете – я рассказал не совсем то.

Зато хотя бы по краям почистил свою карму!

(К тому же, это ведь тоже был обман)

Я кивнул девушке.

– Ну что могу сказать… лоханулся ты, так лоханулся.

Она рассмеялась.

– Это точно, – поддержал я нервным смешком.

«Это точно»

Брюнетка вдруг посерьезнела, и пристально прищурилась, глядя на меня:

– Больше ты от меня ничего не скрываешь? Лёш?

– Нет. Больше ничего.

Опустив взгляд, Кэт покрутила в руках подол своего платья.

– Знаешь, – заметила она, лукаво улыбнувшись, – это вот жизнь тебя так наказывает. Ты вот врал, пакостил – вот тебе и не везло. Зато как встал на путь исправления, сразу я появилась.

Ну это было выше моих сил.

(Тебя, Кэт, потерять я точно не готов)

Я лишь молча обнял её за плечо рукой, уставившись куда-то вперёд.

Девушка положила голову на моё плечо.

И мы просто сидели так в мёртвой тишине, а я чувствовал какую-то метафизическую близость.

А ночью, лёжа на своей кровати дома в полном одиночестве, долго не мог уснуть.

Всё время, когда закрывал глаза, казалось, что ко мне подкрадываются бесы и нашёптывают что-то на ухо.

«Не признавайся, не признавайся…»

Нет уж, завтра точно надо что-то с этим делать!

***

Назавтра я примчался во Дворец Культуры как можно раньше – надеялся серьёзно поговорить с Сартром, быть может, объяснить ему ситуацию, вдруг он чем поможет…

(Хотя со стыда сгоришь объяснять такое)

Как странно, в ДК ни Сартра, ни хвалёных актёров… зато вся моя группа в полном составе!

БЛЯ!

– Вы чё тут делаете?! – Вырвалось у меня, когда я увидел на сцене и Кэт с Машей, и Димаса в обнимку с Сашей, и Серёгу, и Антона.

Даже Олег Кузьмин, который не ходит, пришёл!

(Вот это всё точно в мои планы не входило)

– Ну как, Лёш, все хотят автоматы, – с улыбкой на лице заметила Кэт.

ОХ, УБЕЙТЕ МЕНЯ…

Я аж весь побледнел. Кажется, поздно что-то делать.

– А ему-то кто сказал? – Шёпотом спросил я у девушки, кивком головы указывая на прогульщика Кузьмина.

– Я всё слышу! – Крикнул тот в ответ.

А вот ты вообще молчи, гадёныш, подставил меня на той игре!

Вдруг на сцену из-за кулис вышел Сартр во всеоружии… в мантии судьи и с белым париком века восемнадцатого…

(Что ж, очень в тему)

– Это что за крестьянское восстание? – Как обычно не в тему спросил препод.

НУ ДАВАЙ, ВЫКРУЧИВАЙСЯ

Подбежав к нему, я нервно рассмеялся, и ляпнул первое, что пришло в голову:

– А у нас тут… упражнения по хору… О СОЛЕ МИО!

Все с недоумением уставились на меня.

Господи, я сейчас точно со стыда сгорю.

Димас выступил вперёд и нарочито заметил:

– Ты чё, Воронцов, какие ещё упражнения по хору? Мы за автоматами пришли.

– Так мы вроде не в армии, Дмитрий, – с усмешкой заметил Сартр.

Ой бля…

– Так Воронцов сказал, что он с Вами договорился, и нам по всем предметам автоматы поставят! – Возмущённо выступила староста.

(Вот теперь, кажется, в жопу будут ебать уже не её, а меня)

Я ощутил себя так, словно я гвоздь, и меня начинают молотком вбивать в пол.

Нет, серьёзно, именно это и чувствовал.

– Так-с, – задумчиво протянул Сартр, строго глядя на меня, – вот что. Уж не знаю, что там в мире твоего вранья происходит, Воронцов, но теперь тебе не то, что автомат, я больше даже полы здесь мыть не разрешаю.

– Он тут чё, полы мыл? – Негромко ехидно спросила Саша у Димаса.

«Просто застрелите меня»

Как только Сартр ушёл за кулисы, я ощутил на себе презрительные взгляды почти всех своих одногруппников.

Одна лишь только Кэт не гневалась, просто холодно глядела куда-то в сторону. Это было даже ещё хуже.

Димас первый подошёл ко мне, и бросил:

– Трепло, да и только, чего тут ещё говорить. А мы и рады были уши развесить. Отныне уши наши будут из меди.

Да ты чё несёшь вообще, дебил?

Но Димас двинулся к лестнице со сцены, и тут пошло-поехало.

Каждый, проходя мимо меня, считал своим долгом бросить что-нибудь неприятное мне в лицо.

(Я как будто Иисус на распятии… вот только страдаю за собственные грехи)

– Чмо, – мстительно кинула староста.

– Лошара, – сказал Кузьмин, который меня даже и не знает.

– Шарлатан, – заявила та одногруппница, имени которой я так и не запомнил.

(Ну ты-то, ты-то куда лезешь?)

– Врун, – со вздохом произнесла Маша.

– Тварь дрожащая, – неуместно процитировал Серёга произведение Достоевского.

Я не удержался и огрызнулся:

– А ты-то кто?

– А я право имеющий.

И ушёл он, и был таков.

Антон, проходя мимо и даже не взглянув в мою сторону, пробормотал себе под нос:

– Ой блять, тоже мне нашли проблему, напиздел. Вот у нас директор школы так напиздел, что ему семь лет строгача впаяли.

Моя самооценка сейчас улетела настолько глубоко в минусовую степень, что, кажется, уже никогда не вернётся обратно.

На сцене остались только мы с Кэт.

Стояли тут в полном молчании.

Самое обидное, что она даже не обзывала меня, не язвила, не включала свой излюбленный режим сучки… да я даже против всего этого сейчас не был бы, только не молчи!

(Я вдруг сильно испугался, что она меня сейчас бросит, и всё на этом)

Нет, нет, нет, пожалуйста…

Конечно же, я первым не выдержал.

Подойдя к ней, я жалобно взглянул в лицо девушки и попросил:

– Ну Кэт, ну прости, пожалуйста… ну ты просто так на меня смотрела, ну как я мог сказать, что соврал?

Девушка холодно посмотрела на меня в ответ.

«Как же это жутко»

– Ну… ну хочешь, я снова на колени встану?