– Хочешь? – он протянул ей пакетик.

– Нет, – категорично отказалась она. – Я раньше пробовала из любопытства, чтобы быть в курсе. Никакого кайфа я не почувствовала. Я не люблю, когда мозги плывут…

– Надо же отпускать себя на свободу, – обворожительно улыбался Филипп.

– Себя от себя? – сердито уточнила Алиса. – Не надо меня уговаривать… Особенно после смерти Влада.

– Ну хорошо, хорошо… Если хочешь, я тебе принесу просто сок.

Мастерская была довольно тесная. Картин, висящих на стене, было немного. Остальные в несколько слоев были прислонены к стене. Несколько небольших этюдов были разложены прямо на диване. В середине комнаты напротив окна стоял большой мольберт с почти законченной картиной. Алиса взяла в руки принесенный парнем высокий стакан с напитком и показала на «шедевр».

–Тебе не кажется, что это кого-то напоминает?

Филипп хохотнул.

– Ну да, без затей! Он просто взял и засунул в «Поцелуй» Климта себя и свою девушку. А что? Прикольно же.

Алиса оглянулась в поисках места, куда можно было присесть. В глубине комнаты стояло кресло, покрытое вытертым темно-зеленым бархатом. Оттуда можно было рассмотреть детали этой копии. Но золотые орнаменты на картине почему-то потекли лентами, как серпантин… Кресло оказалось бездонное. Она села и тут же провалилась. «Странный у вас реквизит, господин художник», – пробормотала девушка, и, упершись руками в валики, попыталась встать, – но деревянные подлокотники кресла, как мягкий пластелин, прогнулись от ее веса. С кресла Алиса все-таки встала и пошла по рыхлому, как губка, ламинату к развешанным на стене картинам (ведь они же для этого сюда и пришли, чтоб искусством любоваться)… Собственные ощущения девушке не понравились: она привыкла управлять собой, а не быть, как липкое расползающееся тесто.

– Ты мне что-то подмешал? – девушка подняла на просвет свой опустевший стакан с какой-то мутью на дне.

– Проверить хотел! Ты ж говорила, что на тебя не действует… – подойдя к ней, засмеялся Филипп.

Алиса смотрела на него и видела, как расширяются его зрачки… Он стал подвижным, суетливым, много смеялся… Потом у него пошли глюки.

– Во, и эти приперлись. Лилька с Лолкой! Обе голые… Мать твою… – говорил он быстро, хихикая и захлебываясь словами. – Счас оргию устроим. Но сначала посмотрим… как сестрички будут инцестом заниматься… это даже лучше, чем парнушное видео… Чего стоишь, раздевайся! – поторопил он ее, сверкая глазами. – Ты будешь смотреть на них и мастурбировать…

Оттолкнув от себя его цепкие руки, Алиса выскочила в прихожку, сдернула с вешалки куртку и никому ничего не объясняя, выскочила из квартиры. Шла по улице, освещенной фонарями, и с гримасой отвращения, повторяла одно и то же:

– Гадость… гадость… гадость…

Вдруг кто-то ее окликнул. Девушка подумала, что кто-то из ребят решил догнать ее и вернуть обратно, поэтому она не стала оглядываться, а только ускорила шаг.

Али-и-са! – кто-то тихо и мягко шепнул ей прямо в ухо.

Она удивленно повертела головой и никого не увидела. Зябко повела плечами, осенняя ночь холодными струйками проползла под ее легкий батник… Оказывается, она так и шла по городу в одной тонкой блузке, а куртка болталась на ремне сумки. Алиса торопливо засунула руки в рукава и быстрым движением задернула молнию на своей рокерской кожанке.

– Замерзла? – опять спросил ее знакомый мужской голос, очень знакомый…

Только вот кому он принадлежит, она не помнила, пока не увидела в нескольких шагах от себя сидящего на скамейке молодого мужчину.

– Дима! Это ты? – радостно спросила она, стуча зубами.

Он поднялся и, быстро стянув с себя ветровку, набросил девушке на плечи.

– Пойдем, так быстрее согреешься. Поверь мне, я не мерзну никогда, – опережая вопрос, объяснил ей Дмитрий.

– А почему ты здесь в такое позднее время?

– Я здесь, потому… потому что мне не нравятся твои мысли. Мысли о смерти, – уточнил он.

Алиса пристально посмотрела на него и, вспомнив, что он телепат, отвела взгляд и тяжко вздохнула.

– Скучно, – сказала она с какой-то странной опустошенностью. – Я не умею жить. Я не умею радоваться пустякам. Я глупо устроена. Я вижу только плохое. Вот и сейчас мне тошно. Тошно, потому что мир вокруг такой вульгарный и пошлый…

Дмитрий с печальной отстраненной улыбкой смотрел поверх ее головы в пространство и молчал.

– Я иногда пытаюсь представить себя в будущем… И не вижу… будущего, – продолжила Алиса. – Ничего позитивного в своей жизни не вижу… Мрак один. Ты прав, о смерти я думаю часто. Иногда мне кажется, что смерть – это дверь в другой мир, где все живет иначе, не по законам материального мира.

В голове бывшего эйтрана метались обрывки смятых возражений. Ну что он мог сказать, если даже пребывая в облике человека, он как и прежде, как и в ту трагическую для нее ночь, видел над головой девушки все тот же темный нимб? Дмитрий терялся в догадках: тот нимб был необычный – рассеивающийся, рваный…

– Я жизнью не особо дорожу… Мне нечего терять… Правда, маму очень жалко… И знаешь, что меня интригует? В смерти заключается самая главная загадка жизни: а что там за чертой? – оживленно говорила Алиса, радуясь, что ее слушают, что слова ее легко проникают в собеседника, а не отскакивают, ударяясь в глухую стену непонимания, как это часто с ней бывало. И никто над ней не смеется, не говорит, что это бред, не намекает, что ее место в психушке…

– Знаешь что… – нашелся, наконец, что ей ответить Диманов, – жизнь – это дар. И если вдохнули в тебя жизнь, значит, ты просто обязана достойно прожить отпущенные для тебя годы, дни и часы… А теперь представь, что тебя уже нет, что ты в мире мертвых… Подумай, будешь ли ты довольна тем, как распорядилась собой в этом мире? Не будет ли тебе стыдно за себя?

Алиса со вздохом сняла со своих плеч его куртку и отдала ему в руки. Он перекинул ее через плечо и молча зашагал рядом с ней по аллее.

– Я поняла тебя, – сказала она Дмитрию. – Каждый человек для чего-то родился, да? А если он не знает для чего, он мучается и ищет этот проклятый смысл жизни.

– А знаешь… – он остановился и, глядя сквозь нее в пространство, тихо проговорил, – я видел тебя в ту страшную для тебя ночь… я видел, как звезды вселенной отражались в твоих заплаканных глазах. И столько любви струилось из них, столько безмерного горя… И ты была прекрасна. А я смотрел и завидовал людям. Сам себе я казался холодной и бесчувственной ледяной глыбой, заполненной пустотой. Жажда жизни сжигала меня. И тогда… я захотел стать одним из людей, живущих на земле… Так что живи и старайся не думать о смерти.

– Хорошо, – прошептала Алиса. – Ты – инопланетянин?

– Почти…

1

Было глубоко за полночь. Инза сидела в своей комнате на втором этаже коттеджа Диманова и задумчиво перелистывала страницы на ноутбуке, пытаясь соотнести полученную из человеческих исследований информацию о космосе с теми ничтожными крупицами знаний, оставшихся в ее голове.

«Исследователи движений звёзд в космосе пришли к выводу, что бо́льшая часть вещества в галактике невидима. Тёмная материя в астрономии и космологии – гипотетическая форма материи, которая не испускает электромагнитного излучения. Это свойство делает невозможным ее прямое наблюдение… В истории науки встречались ситуации, когда движение небесных тел не подчинялось законам небесной механики…»

Диманова, как обычно, в это время не было. Но вскоре во дворе скрипнули тормоза, хлопнула автомобильная дверца, и вот уже внизу, в гостиной, раздались веселые голоса и игривый женский смех. Пару недель назад Инза бы радостно выскочила навстречу гостям, но сейчас она уже знала, какого рода девушки время от времени появляются в спальне Диманова.

– Димочка, каким невероятным коктейлем ты удивишь меня на этот раз? – жеманно спросила девица.

– На этот раз? А мы что раньше пили вместе? – искренне удивился Дмитрий. – По тонкому стеклянному звону Инза догадалась, что он выставляет бокалы на барную стойку. – Мне казалось, мы только познакомились…