Странные они какие-то, – подумала Алиса. – Ну очень странные. Может, они инопланетяне? – шевельнулась в голове мысль. – Скорее экстрасенсы, – предположила она, вспомнив, что она даже пикнуть не успела, а он уже знал, что Влада нет на земле… А его слова про то, что Инза должна привыкнуть к своей новой оболочке? …Точно инопланетяне! – решила она и… густо покраснела, поймав на себе хитрый, все понимающий взгляд Дмитрия. – Ой! Вот ведь забыла, что он – Бес, и мысли читает на расстоянии. Как бы научиться скрывать свои мысли? Хорошо бы какой-нибудь блок поставить – защиту от чужого проникновения? Мало ли что в голове может проскользнуть? По-моему, Инза тоже телепатка… Они инопланетяне, – теперь уже окончательно утвердилась Алиса в своей последней версии.

В целом Алиса была очень довольна, что встретила таких необычных людей. После смерти Влада ей совершенно не с кем поговорить о жизни… Он был единственным, с кем ее суждения о мире совпадали… Разве подружкам из универа расскажешь о том, что душа рвется в небо и хочется чего-то невыразимо прекрасного, когда у них все мечты о парнях с крутыми тачками и о шикарной жизни? И все стремления у них строятся в соответствии с маркетинговой программой, как подороже продать свою молодость и красоту…

Какой-то внутренний надлом опустошил ее сердце. Ей стало скучно жить, потому что верить стало не во что…

Иногда Алиса с удивлением вспоминает: а ведь жизнь казалась ей чудом. Однажды она шла по тротуару, наблюдая за караванами облаков, плывущих по небу. Жемчужно-перламутровые, они беспрерывно меняли очертания: скачущая лошадка превращалась в птицу, птица – в крокодила, а крокодил в плывущий корабль. Восторженное ощущение полноты жизни настолько распирало ее изнутри, что ей казалось, что она сама вырастает и становится облачной великаншей, вбирая в себя этот удивительный и необъятный мир. Длинными, как колокольни ногами, упираясь в небо головой, она ступала на высветленный солнцем асфальт, а мелкие фигурки вечно спешащих людей оставались внизу… Это было преддверие жизни… Тогда ей казалось, что исполнится все, что она задумала, главное, хотеть и стремиться к цели, и тогда преодолеть можно все…

Почему так получается? – думала она. – Жизнь обламывает крылья. Жизнь – сплошная боль. И любовь – это боль, потому что любимый обрек себя, став живым трупом. И умирают твои смешные несовременные грезы о слиянии душ, о счастье взаимопонимания и, конечно же, о том, что ты непременно достигнешь высот в самореализации, ведь каждый человек для чего-то родился и должен выполнить свое предназначение. Мечты разбиваются о грубый материализм жизни, где процветают деньги и власть, где ты – мелкая сошка, ничего не значащий винтик системы… А хрупкий и слабый человек легко ломается…

И когда он увидел творение, его окружавшее, и множество ангелов вокруг себя, тех, которые возникли благодаря ему, он сказал им: «Я – бог ревнивый, и нет другого бога, кроме меня». Но, говоря это, он показал ангелам, которые были около него, что есть другой бог. Ведь если не было другого, к кому бы он мог ревновать? 

Апокриф Иоанна

Владения Самаэля, прозванного Императором Греха, поражали глаз подчеркнутой урбанистичностью ланшафтов при полном отсутствии живой растительности. Сверкающие сооружения из стекла и металла отражали плывущие по небу облака и устремленные ввысь гигантские статуи крылатых драконов, которых здесь было великое множество. Все пути в Самалее, и воздушные, и земные, сходились у этих каменных колоссов, в том числе и никому не нужные многоярусные дороги и многоэтажные мосты, которые, скорее, воплощали чьи-то представления о пейзажах высокоразвитых цивилизаций, чем находили практическое применение у ангелов Седьмого Неба.

Знаменитый плавающий в воздухе Чертог Упоительных Грехопадений с немыслимой криволинейной конструкцией сводов стрелой возносился в небо. Дворец, как и все другие объекты, завершался драконьей головой. Из него каждую полночь залпом выстреливали фейерверки и восхитительно расцвечивали звездное небо – хозяин замка обожал пиротехнику. В невиданных по красоте салютах демонстрировался один и тот же мотив: «взрывающиеся звезды», дугообразно опадая, неизменно напоминали дьявольские руки с цепкими крюкообразными пальцами, захватывающие все новые и новые человеческие сердца.

В Тронном зале Чертога Греха никого не было, но откуда-то сверху отчетливо звучали голоса. Под высоким прозрачным сводом, сквозь которое просвечивало небо, парил пустой крылатый трон. Оттуда и раздавался этот скучающий надменный баритон.

– Моя власть над людьми тотальна и безгранична. Я уже давно перестал их совращать. Мои помощники справляются и без меня. Какое там сопротивление? Сдаются все без боя. Даже удовлетворения нет от побед… Души людей, как распахнутые ворота для греха. А что касается алчности и прелюбодеяния… тут у землян открывается такая неутолимая жажда прегрешений… что мои демоны остаются не у дел… Знаешь, Астарот, я вот что задумал… Я, Ариил {(Ариил, Ариэль – в переводе с иврита «Лев Божий», львиноголовый бог – самое древнее и оригинальное имя Люцифера. Все остальные его имена – Самаэль, Ялдаваоф, Сатана – являются прозвищами – прим. автора)}, сильнейший среди Верховных духов Аравот. Я здесь – Бог. Равных себе я не вижу. Я хочу, чтобы и другие поняли это.

Вьющийся клубами туман у подножия трона замер в подобострастной позе. Это и был демон Астарот. Верный слуга Самаэля, хранитель и распространитель пороков был такой же бесплотный, как хозяин.

– Ваше Величество, – осторожно проговорил он, и его излучение из обычной красноватой гаммы, присущей все демоническим существам, приобрело трусоватый зеленый окрас. – А как же тот Наднебесный? Как бы не прогневить его…

– Кто подтвердит, что он есть, этот Наднебесный? Никто не видел его. Даже я не видел, хотя я – Перворожденный. Я – древнейший из богов! Я пережил два апокалипсиса. Я – Демиург {(В соответствии с «Трактатом о происхождении мира» Наг-Хаммади Ариил является творцом Земли, людей и всей материальной Вселенной. Он ошибочно считает себя саморожденным, и не знает о существовании своей матери – Софии Ахамот, а так же Праотца и других эонов – прим. автора)}. Я сотворил последнюю существующую Вселенную.

Самаэль посчитал, что его более молодому холую необязательно знать о некоторых обстоятельствах, предшествующих зарождению жизни.

Сын Пистис Софии, которая произошла от первых духов Пустоты – эонов, Ариил – как тогда его называли – стал Духом воздуха и воды в те времена, когда кроме них ничего вокруг не было. И тогда он, львиноголовый крылатый Змей, породил материальный космос. Выбрав одну из планет, Ариил создал над нею шесть небес и решил заселить его живыми существами, дабы в дальнейшем править ими. Из космической глины он слепил по паре земных тварей и людей. Некоторое время они возвышались как красивые изваяния и просто украшали былую пустоту.

Но однажды недвижные земные обитатели ожили… А в пустынной местности неожиданно поднялись леса и зашелестели листвой; зеленая травка, запестрив цветами, ковром устлала землю… Звери разбежались. Гады расползлись. Птицы разлетелись… А люди стали обживать землю. Высшие духи поговаривали, что это он, невидимый Всевышний или, как его еще называли – Наднебесный, вдохнул в них свой божественный дух – Прану…

Заглянув в устройство самых разумных обитателей земли, Ариил был удивлен их крайне сложной, но в то же время до гениальности простой организацией… Внутри упругой и мягкой плоти мыслящего существа происходила непрерывная работа органов, обеспечивающая его жизнедеятельность: моторчик бесперебойно перекачивал кровь, обеспечивая кислородное питание, густая разветвленная сеть нервных волокон, оплетая весь организм, принимала команды от главного органа управления, который впоследствии назовут мозгом. А самое удивительное, что столь совершенная биологическая система действовала автономно от разума хозяина плоти, то есть сам человек не знал, что творится внутри него. И еще много-много тысячелетий процессы, происходящие внутри организма, будут сакральной тайной для человечества.