Сделав свое дело, эйтран Энариил в ленивом оцепенении наблюдал за девушкой – ему было некуда спешить. Подбежав к распластанному телу, она застыла, как вкопанная, и даже крик застрял в сдавленном от ужаса горле. Погрузившись в ее состояние, жрец судеб ощутил, как девичье сердце, сжатое ледяной рукой потрясения, остановилось на миг, а потом дернулось так, как будто собиралось выпрыгнуть из груди. Ноги Алисы подкосились, в глазах потемнело, и жрецу передалось, как душа ее, охваченная безысходным отчаянием, падает, падает в бездонный колодец мрака… А еще Энариил уловил, как к ней направляются какие-то внешние импульсы волнового потока. Освобожденная от мертвого тела, душа Влада витала над нею… Алиса тоже что-то почувствовала, подняла заплаканные глаза вверх, и они засветились нежностью и печалью… Ангел понял, что это Влад посылал ей свою прощальную любовь. Он попытался принять эти волны в себя и ощутил, как в груди его разлилась удивительная, щемящая душу теплота.

Энариил давно уже не знал ни восторга, ни печали, ни любви… И тут впервые за много веков его ровное безразличие всколыхнулось всплеском интереса к тому, что давно уже неведомо ему. Живые эмоции – такие острые, такие всепоглощающие…

Смысл его существования сводился лишь к холодному безропотному служению Тому, кого он никогда за тысячелетие своей однообразной жизни так и не увидел, и не постиг… Тому, чья реальность неоднократно подвергалась сомнению даже там, на Третьей Ступени Небес…

Энариил смотрел на девушку, неторопливо читал ее жизнь, пронизанную разнообразными чувствами – от самой яркой радости до великой печали – и… завидовал. О, если бы кто-нибудь вернул ему ощущение свежести восприятия, стремление разгадать все тайны мироздания, ожидание чуда, веру в волшебство и радость каждому новому дню.

Ты смотришь в звездное небо и видишь глубину космоса, а вместе с ней непостижимость загадок Вселенной. Думаешь о далеких планетах и неизведанных мирах. А я, глядя в небо, вижу лишь скучную синюю гладь. Когда-то и я был окрылен жаждой знаний и упивался собственным могуществом над низшими ступенями миров… А теперь через века я вижу, что этот постоянно обновляющийся мир, где рождение и смерть сменяют друг друга, уныло обнообразен. И неизменен.

Благодаря научным открытиям и техническому прогрессу ваша внешняя жизнь стремительно преображается в лучшую сторону. Человеческий мозг напичкан всевозможной информацией, но, увы, просвещение не способно изгнать мрака из человеческих душ. И социальные вирусы архаичного мира, генетически передаваясь из века в век, не поддаются искоренению: все та же жесточайшая борьба за власть, истребление себе подобных, ненасытная жажда обогащения… А мы век за веком мечемся в кругу этих забот, давно уже осознав, что это бессмысленный и безнадежный труд… И ничто нас уже не радует, не огорчает и не удивляет… Мы, Воинство Господне, не в силах изменить устройство этого мира, пока сам Творец кардинально не поменяет генетический код инстинктов человеческих.

…А самое страшное, что приносит нам вечная жизнь – это отсутствие желаний. Нет желаний – наступает пустота. Только желания ведут нас вперед, к цели, они же – делают счастливыми или несчастными.

«Радуйся, глупая, что ты еще не знаешь тайн мироздания, потому что именно незнание порождает в вас жажду первооткрытий», – повторил Энариил, обращаясь к Алисе, хотя он отчетливо видел: ей недолго осталось обитать на этом кругу жизни…

А девушка вдруг зябко поежилась, тревожно огляделась, и, подняв лицо с черными разводами потекшей туши, глянула прямо в глаза темному ангелу.

Возможно ли это? Нет. Жрец судеб знал: люди не могут его видеть. Просто случайное совпадение, не иначе…

И все-таки одно желание у Энариила было. Он хотел удивляться. Мысли об этом давно уже вертелись в его голове. И ему непременно хотелось обсудить этот вопрос с кем-нибудь из приятелей.

Однажды они с эйтраном Рамуэлем сидели на высоком утесе и смотрели на море. Внизу шумно вздыхал морской прибой и, пенисто закипая, бился о скалистый берег. Косые лучи заходящего солнца янтарным потоком заливали море и, сверкая бликами, скользили по перекатывающимся волнам. А чайки-охотницы с торжествующими криками выхватывали из блещущей воды свою серебристую добычу.

– …Иногда я завидую людям, – задумчиво произнес Энариил. – У них столько возможностей прожить свою коротенькую жизнь ярко и интересно. Если бы я был человеком, я бы не уставал удивляться красоте Вселенной: вечернему солнцу, тонущему в морских волнах… – он поднял голову к небу, – непостижимости этой лазурной бездны… – он сорвал стебель розовой азалии, растущей обширными колониями между скал, – и даже горный цветок изумляет совершенством творения: красотой формы, цвета, приятным запахом.

Рамуэль усмехнулся в ответ.

– Люди… Утром, чуть свет, они встают, чтобы успеть до начала работы отвезти детей в школу или в детский сад. И поверь, они не замечают, как бликуют в солнечных лучах листья на деревьях. Они слишком озабочены тем, чтобы заработать побольше денег и с комфортом обустроить быт. Они любят окружать себя красивыми вещами, и вряд ли будут думать о том… – он ловко выхватил соцветие рододендрона из рук Энариила, – …что это удивительное совершенство форм, цвета и запаха с любовью создал Творец. Природная красота чужда им. Они себе создают золотых тельцов для поклонения.

И еще обрати внимание: сколько хлопот с этой плотью! Она требует постоянной заботы. Чтобы тело не слабело, его нужно кормить, поить, мыть, погружать в ночной сон, одевать, чтобы не замерзло и не заболело. А еще… люди украшают его для привлечения внимания, ибо люди любят услаждать свою плоть. Заметь, они тратят почти всю свою жизнь на услаждение плоти. И часто у них совсем не остается времени на развитие души. Да и зачем? Их плоть сожрала и растворила в себе их душу. И зачем только Господь подарил им ее? Неужто только для того, что ангелам и демонам было чем заняться?

3

Туда не долетали шестикрылые серафимы, престолы и другие чины ангелов – вещий пламенный Свет спалил бы их крылья и выжег их всевидящие глаза. Там, в пространствах высшей эмпиреи, недоступное взору, обитало триединое божество, сотворившее мир, хранящее время и пространство. Три его лика воплощали три разные ипостаси. Прозрачные тела богов светились, словно лунный камень, а руки, ноги, платиновые волосы и крылья, словно ветви одного дерева, сплетались между собой. Излучения, исходящие от каждого, сливались в ярчайшую световую сферу.

Глаза Неведомых были полуприкрыты. В ликах, хранящих космическую мудрость и силу, застыли безмятежность и покой.

Но странно, один из горних существ как будто выпадал из общего состояния. И свечение его слегка подрагивало от каких-то внутренних вспышек и пульсаций. Чело с гладкой полупрозрачной кожей акварельно проступало сквозь мощное энергетическое поле. Веками сохранявшее бесстрастное выражение, оно вдруг стал подавать признаки беспокойства. Брови страдальчески сдвинулись, а губы скривились, исторгнув тихий стон…Что-то необычное происходило с божеством. Корни, скрепляющие троицу воедино, стали самопроизвольно двигаться, освобождаясь из общей сети. Но, разъединяясь, они повреждали астральную плоть, образуя рваные раны… Текущая по жилам кровь, прежде искрящаяся, словно жидкий огонь, стала гаснуть, изливаясь наружу…

Жители ступеней и жители мегаполисов смотрели в небо, не понимая, почему тучи стали багрово-красными. И когда первые алые капли падали на их лбы, их страху и удивлению не было предела. Кровавый дождь лил, не переставая семь дней и семь ночей.

Массмедиа запестрили сообщениями о конце света.