— Что ж, мисс Триклбэнк, если я могу передать почту судье через вас, то пойду вот этой дорогой и на том закончу свой рабочий день.
— Согласна. Всего доброго, мистер Френч.
Почтальон двумя пальцами прикоснулся к околышу своей фуражки, как бы отдавая честь, и двинулся прихрамывающей походкой по улице, придерживая сумку.
Элиза, еще плотнее завернувшись в плащ, пошла своей дорогой.
Почти дойдя уже до дома № 34, она увидела на дальнем углу улицы карету — большую, черную, сияющую лаком, закрытую со всех сторон. Она напоминала те кареты, в каких время от времени выезжала из Букингемского дворца сама королева. Неужели это он приехал? Сердце ее учащенно забилось. Наверняка он не мог приехать так открыто, среди бела дня, в такой громадной карете. Ах, боже, не может же быть, чтобы он сейчас был в доме и говорил с ее отцом.
Элиза поспешила домой.
У кареты стояли трое — все в просторных теплых пальто, из-за чего невозможно было разобрать, алусианская ли на них одежда, но в том и нужды не было. Этих людей она знала.
Девушка опрометью взбежала по лестнице, в спешке споткнувшись на верхней ступеньке, и рявкнула на Джека и Джона, чтобы они не вертелись перед дверью. Чуть-чуть приоткрыла дверь и пробралась внутрь, так чтобы не впустить с собой и псов.
— Элиза! — По коридору к ней бежала Поппи с округлившимися, как блюдца, глазами. — Ты просто не поверишь!
— Ах, думаю, что поверю. — Она сунула Поппи в руки свои покупки. — Где он?
— В гостиной. А судья вот-вот спустится вниз на чашечку чая.
В подтверждение ее слов тут же послышался голос отца:
— Элиза, это ты пришла?
— Да, папочка! — крикнула она.
— А кто к нам пришел?
— Э-э… Сейчас посмотрю, — ответила она, бросив на Поппи горящий взгляд. Поспешив в гостиную, Элиза пыталась на ходу сорвать с себя плащ, а собаки скакали вокруг хозяйки.
Себастьян стоял у камина, разглядывая не то ее коллекцию часов, не то кота, разлегшегося на одном из экспонатов. Услышав стук дверей, принц обернулся, и у Элизы почти не осталось времени, чтобы взять себя в руки. Он выглядел потрясающе — такой мужественный, с улыбкой, согревающей и приятно щекочущей душу.
Торопливо посмотрев через плечо, она чуть слышно прошептала:
— Как вы здесь оказались?
Джек с Джоном, поджав хвосты, обнюхивали гостя.
— Мне нужно поговорить с вами, — ответил принц и двинулся к ней, не обратив на собак ни малейшего внимания.
— Отец ожидает меня на чай.
— Тогда, если можно, я хотел бы познакомиться с ним.
— Элиза! — снова позвал отец. Она совсем растерялась: как объяснить отцу появление в их доме алусианского принца?
— Боже тебя спаси, — тихонько проговорила она. — Ты, должно быть, сошел с ума.
— Не стану спорить. — Неожиданно он подошел к ней, сгреб в охапку и крепко поцеловал в губы. Почти сразу отпустил девушку и отступил на шаг-другой, когда в комнату, придерживаясь за протянутые повсюду шнуры, вошел старый судья.
Элиза повернулась к отцу, причем от волнения все перед глазами у нее слегка поплыло.
— Папочка! — воскликнула она как-то уж слишком оживленно. Подошла к отцу, взяла его за руку и проводила к креслу.
— Где ты была? — поинтересовался он, устраиваясь поудобнее.
— На рынке. Купила пряжу, какую ты хотел.
— А какого цвета? — Судья повел головой так, будто был зрячим и хотел высмотреть что-то в комнате.
— Голубого…
— Что происходит? — перебил ее отец.
— То есть?
— Ты слишком взволнована, моя милая. — Судья замер на минутку, прислушиваясь. Элиза попыталась дышать не так прерывисто и посмотрела на Себастьяна с явной тревогой. У него же был такой вид, как будто он хотел что-то сказать.
— Кто здесь?
— М-м…
Себастьян открыл рот, несомненно, собираясь заговорить.
— Ты не ошибся, — выпалила Элиза, постаравшись опередить гостя. — У нас гость. Поппи, принеси, пожалуйста, чаю или… лучше, наверное, виски.
— Слушаюсь, — отозвалась Поппи, стоявшая у двери.
— Да кто, к черту, здесь еще? — настойчиво вопросил судья.
— Я тебе сейчас расскажу, папочка. — Она положила отцу на колени вязание и дала ему в руки спицы. Прис одним прыжком оказался в кресле и растянулся на нем.
— У нас посетитель, — продолжила Элиза. — Ну да, посетитель. Но он хотел бы сначала представиться тебе.
— Он? Ты держишь что-то в секрете от меня, милая моя? Ты же не собираешься меня покинуть, правда?
— Что? Нет-нет! Конечно же, не собираюсь, папочка. Должна сказать, что это очень знатный посетитель.
— Насколько знатный? — У судьи удивленно поднялись брови.
— Он принц, — тихим голосом ответила дочь. Отец уставился невидящими глазами прямо перед собой.
— Тогда это и впрямь знатный посетитель. Что привело его к нам?
— Ну, вообще-то он хочет переговорить со мной. Мы с ним друзья…
— Друзья! — хмыкнул отец.
Себастьян шагнул вперед, но Элиза отрицательно замотала головой.
— Мы и вправду друзья, папочка. Я помогла ему в одном сугубо личном деле.
— Уж прости меня, Элиза, милая моя, — сказал отец с коротким смешком. — Ты ведь и впрямь способная женщина. Но я совершенно не представляю, в чем ты могла помочь этому человеку. В особенности после того, как я специально просил тебя не иметь с ним никаких дел.
— Да, ты просил меня об этом, папочка, — внутренне сжавшись, ответила Элиза. — Но я тебя не послушалась. Мы теперь стали друзьями, и я…
— Могу я познакомиться с этим джентльменом? — требовательно произнес судья.
Он сказал что-то еще, да только Элиза не расслышала: из прихожей донесся чей-то громкий голос. Черт возьми, Холлис принесло не вовремя! Элиза стремглав бросилась к двери, поскольку сестрица вполне могла обострить и без того непростую ситуацию. Увы, Холлис стояла уже у порога гостиной. Там она и замерла, растерянно разглядывая собравшихся.
— Холлис, входи, милочка! — весело проговорила Элиза, стараясь сделать вид, будто стоящий посреди гостиной Себастьян — совершенно естественное явление в их доме. — Поппи, принеси еще порцию виски!
— Элиза! Что здесь… — начала было говорить Холлис, во все глаза глядя на Себастьяна.
— Я как раз собиралась представить их друг другу, — перебила ее Элиза.
— Думается, пора бы, — вмешался Себастьян и поклонился Холлис. — Мое почтение, миссис Ханикатт.
— Приветствую вас, ваше высочество, — отозвалась та весьма прохладным тоном, но присела в безукоризненном реверансе.
— Папочка, позволь представить тебе его королевское высочество принца Себастьяна Алусианского. — Элиза не имела понятия, так ли следует представлять принцев. Взглянула на Себастьяна, ища у него поддержки, но вместо открытого и искреннего выражения лица, которое он явил ей всего минуту назад, теперь увидела лишь вежливую светскую маску. — Это мой отец, судья Уильям Триклбэнк.
Себастьян протянул судье руку.
— Весьма польщен, ваша честь.
— Это я должен быть польщен, — ответил судья, медленно забирая руку. — Но не буду с этим спешить, пока не выясню, какого рода дела связывают вас с моей дочерью.
Тут уж Холлис от смущения зажала себе рот рукой. Элиза не особенно удивилась тону отца. Себастьян же оценил характер судьи.
— Я уважаю людей, которые сразу переходят прямо к делу, — заявил принц. — Мисс Триклбэнк говорит вам правду. Она оказала мне немалую услугу, дав уместные и исключительно ценные советы. Сегодня я посетил вас в надежде еще раз посоветоваться с ней.
— Она действительно незаменима как советчик, — согласился судья. — Вместе с тем я смею надеяться, что в процессе получения советов вы не высказывали обещаний, каковые не имеете намерения сдержать, сэр.
— Папочка! — хором вскричали Элиза и Холлис.
— В этом я заверяю вас словом принца и джентльмена, — торжественно произнес Себастьян.
У Элизы пылали щеки. Хотелось напомнить отцу, что она уже давно взрослая женщина, а не невинная барышня. Но прежде чем она успела сделать это заявление, в комнату возвратилась Поппи, катя перед собой хлипкую тележку, которой обычно пользовались, когда гостей было достаточно много. Наполненные виски бокалы позвякивали. Поппи наехала на стопку книг, сложенных на полу, развалила ее, потом попятилась и объехала препятствие. Наконец она остановила тележку, добравшись до хозяина дома.
