– Here you are, – говорит он и протягивает мне карточку в цифрой десять, – with this card you can come here 9 more times28.

– Спасибо.

– What do you feel about it?29

– I feel good, – отвечаю я словами из песни.

– Can you swim?30

Своевременный вопрос, Макс!

– Why didn't you ask before?31

– Pardon?32

– I can, yes I can, – говорю я, – even on the back33.

Макс хочет потрепать меня по плечу, но выходит какой-то захват. Машинально одергиваю плечо, хотя его рука теплая и приятная.

– Ups, – говорит Макс и улыбается.

Обхватываю себя руками за плечи, ко мне нельзя, я в домике.

– Okay, have fun34, – говорит Макс и, шлепая мокрыми стопами по плитке, идет обратно к турникету.

Смотрю на карточку. Макс сказал еще девять раз. Моя любимая цифра. Значит, что мы с бассейном подружимся.

Димка замечает меня раньше, чем я узнаю его. Он берет мой рюкзак и ведет к шезлонгам у изгороди. Вчерашние девочки уже там.

– Оля.

– Тата.

– Кэт.

– Вот и познакомились, – завершает ритуал Димка, выпивает залпом полбанки колы и выпускает пузырьки через нос. Щелкает открывалкой и из недр второй банки вырывается шипение кокакольной кобры.

– У тебя того, капает, – говорю я, показывая на его лицо.

– Ой, – отвечает он и вытирает рыже-черные капли под носом.

– Ты… как кот? – уточняет Тата.

Оказывается, она старше всех и понимает все сходу

– Как кот, да, только по-английски.

Всем уже подарили купальники кроме меня. Диме тоже нет, но он ведь не девочка. Иду в переодевалку и напяливаю лёлин старый, то есть свой прошлогодний. Лямка мне так же велика, поэтому я просто завязываю его сзади узлом как придется, чтобы застежка не сильно впивалась и шурша плавками иду обратно. Купальник обтянул мою безгрудость и неприятно впился резинкой в кожу. Нет, все-таки я выросла за этот год, а плавки – нет. С купальником что-нибудь придумаю, не такой он и заношенный. Главное, что голубой и блестит.

Когда я возвращаюсь, рядом с Олькой сидит новая девочка. Я втискиваюсь между Димкой с Татой.

– Ты откуда? – спрашивает Олька.

Похоже, без меня разговор не клеился.

– Я в доме напротив магазина живу. А так, из паселка.

– Ты отдельно приехала? – спрашивает Димка и протягивает ей остатки своей колы.

– Автобус перипутала вчира, патом вазвращалась.

Давлю смешок, Димка улыбается ей в лицо. У него ровные зубы и совершенно ровный ежик. Заметно, что волосы раньше были длиннее, и на лбу теперь видна белая полоска. Что-то в Диме есть. Девочка из поселка смотрит на него слишком уж по-щенячьи и тоже улыбается в ответ. Чертовы зеркальные нейроны. Как их там притупить? Отвернуться, подумать о другом? Не выходит. Смотрю на этих двоих и мысленно женю их. Все на свадьбе улыбаются. Мозг так просто не обманешь.

– Я – Лена, – знакомится с нами Ленка.

– Дима.

– Оля.

– Тата.

– Кэт, – последней представляюсь я. – Как кот.

Тата мяукает, Олька шикает, Димка давится колой. Вот теперь точно познакомились.

До сих пор в толк не возьму, как такое могло случится с купальником. Одно ясно – в нем я больше в бассейне не появлюсь. Но если нет бассейна – то зачем я вообще здесь. А мне ведь так нравится загорать, болтать ногами в воде и прыгать с бортика. Но не могу же я спиной ко всем поворачиваться и ждать пока просохнет. В общем, купальник мой, оказывается просвечивается. Да так явно, что тут и Лёли не нужно, чтобы все заметили, что я выросла и… обросла. Повезло, что сегодня пасмурно, и в бассейне не так много людей, и Димка не пришел. Хотя мне и тех, что есть, хватает.

Прошло всего два дня, поэтому нам, новеньким, светлокожим и иноязычным здесь слишком много внимания. Тут уж как не уворачивайся, кто-нибудь да покажет пальцем, и теперь для этого есть дополнительный повод. В воде, конечно, не заметно, и бассейн как и купальник – голубой. Но не могу же я вечно плескаться, так и морщинками с ног до головы покрыться нечего делать. Я пока не готова стать одной сплошной волной. Димке такие вещи не расскажешь, придется выкручиваться самой. Чтобы выжить есть хитрости: притворство, ложь, молчание. В «купальном» случае воспользуюсь вторым.

После последнего плавательного захода мне стало окончательно ясно, что купальник – мой враг. Он выпячил и просветил даже больше, чем раньше. Пришлось закутаться в полотенце и сидеть под зонтом, пока остальные, стряхнув с себя хлорные капли и выкрутив волосы, понеслись кататься на качелях. «Отсидка» здесь для старых и малых, поэтому я вспоминаю медицинские термины, чтобы оправдаться болезнью в своем неснимаемом махровом коконе. Дождалась. Олька идет ко мне, придется импровизировать.

– Что, замерзла?

– Нет, заболела.

– Давай я тебя разотру, – и она показывает на своих руках и ногах, как будет выглядеть манипуляция.

– Не, у меня синдром дерматитной уртикарии.

– А, ну ладно, – и Олька в своем супер-скрывающем-все, темно-синем с розовой полоской купальнике уходит обратно на кайфовую сторону бассейна.

Завтра мы едем в Венецию, а значит не придется переживать позор и притворяться синдромной. Щупаю плавки – достаточно мокрые, чтобы я могла жить дальше. С верхом положение получше – ткань подсохла и поплотнела, снова стала голубой, блестящей и глазонепроницаемый. Наполовину выпутываюсь из полотенца и так сижу, пока Тата не говорит «пошли» и мы идем в раздевалки.

Ленка сегодня в новой кепке, она даже ценник не успела срезать.

– Моя вчара улятела, фиить и все.

– Да ладно, – не верит Олька.

– Я ее на окно повесила, а потом смотрю – няма. Хозяйка сказала, што вьени фуори.

– Да не могла она далеко улететь, – снова вступает Олька.

– Ай, я ня знаю, мне новую купили.

– Как-как она сказала? – переспрашиваю я.

– Ф-у-о-р-и, – повторяет Ленка.

– Ну, пока, – говорю я, хотя мой поворот еще дальше, чем татин, а мы и до ее пока не дошли.

Ускоряю шаг. Мне нужно подумать, хочу все решить быстрее, потому что лето меня ждать не будет. Руби встречает меня на терассе.

– Сiao, como al pishina?35

– Нормале, – отвечаю я на понятном ей сленге и забегаю в дом.

Поднимаюсь на второй этаж и выуживаю из рюкзака «виновника» моей ложной уртикарии. Открываю окно и высовываюсь из него, типа подышать, картинно смотрю вдаль. Вижу, как Руби надевает солнечные очки и откидывает спинку садового стула назад. Теперь второй этаж дома вместе с моим окном отражаются в стеклах очков. Подвешиваю верх купальника на ручку открытого окна (никаких узлов, только элегантный бантик), плавки выжимаю на отлив, раскладываю там же и приглаживаю.

Мой план, конечно, держится на веревочке. Но Руби все видела, я уверена. Осталось только дождаться послезавтра, и дело в кепке. Вот так, сама того не зная, Ленка научила меня «улетательному» фокусу, который должен спасти мою честь.

Снова смотрю в даль и произношу заклинание Жана-Батиста-Эманнуэля Зорга:

«Если хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам»36.

А фоном уже потрынькивает напоминалочка из гороскопа про склонность к обману:

«I can't change my mold, no, no, no, no, no, no»37.