Эта ситуация развеселила Ли и спустя полторы минуты входя в новый поезд, она решила почитать свои записи, вылитые одним безостановочным потоком, но не абстрагируясь от людей, а продолжая поглядывать между делом по сторонам. Обратила внимание, что на ее несдержанную, бесноватую сейчас улыбку, обратили внимание пара людей. Первая была бабуля с кудрявыми и полностью седыми волосами. Она явно осуждала настроение Ли. Это было не столь важно, и Ли просто высунала эротично язык набок, дразня бабулю, и отвернулась корпусом, чтоб больше на нее не смотреть.

А вот второй был мужчина среднего возраста и он явно был взбудоражен. Еще чуть-чуть, и сорвется с места в направлении Ли. Пришлось перестать улыбаться и уткнуться в написанное – над стихотворением работать не получалось, потому еще двадцать минут Ли читала невообразимо скучную ерунду по договорам с работы. И совсем уж забыла думать, про того перца, который, как голодный шакал заприметил игривое настроение. А когда Ли выходила из вагона, уткнувшись полностью в бумаги, он взял ее за локоть, помогая безопасно переступить расстояние между поездом и перроном.

– Спасибо! – искренне поблагодарила Ли, еще не поняв, кто ей помог и по-прежнему глядя в документы. Но, как только глаза ее добрались до его взгляда, сразу заледенела. Это было очевидно в ее черных глазах и в голосе, но не для него.

Таких маньяков Ли повидала предостаточно на своем жизненном пути, потому, точно знала как себя вести. Нужно дать уверенный, но не упрямый от ворот поворот. Нельзя задевать чувств и хамить, иначе еще несколько дней будешь ходить и всюду оборачиваться, пытаясь убедиться, что за тобой никто не идет.

Понятное дело, если хочется острых эмоций, и жизнь в последнее время скучновата стала, тогда дерзай! Подогревай запал маньяков и трясись потом по подъезду своему идя. Адреналинщики вечно на стреме. Но, их нельзя за это осуждать. Каждый кайфует так, как ему нравится. А еще, как ему доступно. Изысканный и дорогой кайф, не каждому ведь, по уму и карману.

– Извините, я занята. – сразу сказала Ли, положив свою ладонь на руку мужчины, который по прежнему держал ее за локоть. При этом тон ее потеплел, а глаза округлились, как у Бэмби.

– «Вот же, блин, все возвращается», – про себя подумала она. – «Гадость к гадости, дерьмо к дерьму.»

– А я не поверю, что Вы заняты, пока документик не покажете, – ответил мужчина со стеклянными глазами. Ли передернулась в душе от того, что на мгновенье сравнила его глаза с настоящими стеклянными шариками, доставшимися от дедушки Игоря, которыми играла в детстве. Голубые, желтые, бледно-зеленые…

– Не имею привычки носить с собой документы, – с вызовом сказала она, прекрасно зная, что все обязаны это делать. – Но, если бы носила, Вы бы увидели код о семейном положении, – Ли умышленно не допускала лишних слов в предложение, чтоб ему ни на секунду не показалось, что шанс есть.

– Раз нет документа, то и моя совесть чиста: могу я проводить Вас до дома? – расплылся в мерзко-наглой улыбке стеклянноглазый?

– Возьмите мою ручку, – протягивая маленькую ладошку с изящными пальчиками в понятном жесте, сказала Ли.

Мужчина хохотнул, не сдержавшись от победы, и взял своей лапищей лапку Ли. Но, в тот момент, когда он потянул ее пальцы к своему лицу, к губам, понял, что Ли не расслабила кисть, а огромным усилием удерживает руку в одном положении. И тогда, он заметил кольцо на пальце.

– Премного благодарна за Ваше внимание, и верю, что Вам именно сегодня повезет отыскать даму сердца, а меня у вертушки встречает муж, – сказала Ли, тепло улыбаясь, и всем своим видом показывая, что извиняется.

– Ну, да… Тогда, совет и любовь, – растерянно и без нажима ответил стеклянный, да остался стоять, когда Ли махнула хвостом.

Допархала до лестницы и лишь тогда обернулась глянуть, что все в порядке. Это она чувствовала и так. Как вести себя с подобными опасными типами, Ли было слишком хорошо известно. «Вот же везет, ну, что за вечер?» – лишь чертыхнулась она про себя. А проходя вертушку, смеясь, отвесила реверанс воображаемому мужу, который должен был встречать ее здесь.

От метро до дома бежала, уже не притворяясь феей, а правда, прыгая из лужи в лужу, как дочка Малефисенты. Набрать грязной воды, почему бы и нет, ведь всего остального она уже набрала полные боты. Так, эта жидкая грязь хотя бы приятнее!

Тем же вечером в гостиной, супруги пытались распрощаться ко сну. Далла сидела за компьютером, завершая работу. А Ли, наоборот, собиралась сесть за свой компьютер за спиною Даллы и взяться за дела. Но вместо этого Далла поманила Ли к себе и пригласила сесть к ней на колени. Это всегда так эротично, когда одна маленькая хрупкая женщина, садится на колени к другой, такой же, миниатюрной и хрупкой женщине. И хотя Далла была выше Ли, имела больший размер груди и бедер, все же обе они были столь стройны, что родные в один голос в шутку советовали им набрать вес.

Ли опиралась ножками о пол, вытянув носочки, чтоб облегчить свой вес для Даллы. Та была встревожена, рассредоточена, изрядно нервничая публично, не знала, как начать то, что ей так важно было сказать сейчас:

– Я хочу, чтоб ты была счастлива со мною!

– Почему ты так говоришь? – спросила Ли, хмурясь и отстраняясь от поцелуев. Она только что приняла душ, и на ней был только пушистый кремовый халат. Мокрые волосы щекотали шею и грудь, капельками падающей воды с кончиков. Далла притянула ее к себе и уткнулась в шею. Ли снова спросила, что происходит и не получив ответа просто сказала:

– Выкинь всю эту ерунду из головы! О чем бы ты там ни тревожилась, забудь про это!

Далла продолжала делать вид, что все хорошо, и она просто сказала эти слова ни к тому, чтоб начать серьезный разговор, видимо, надеясь еще от него улизнуть. Ли, прищурилась хитро и ее озарила мысль:

– Ты же не ревнуешь меня?

– Нет! – слишком поспешно ответила Далла, и при этом старалась улыбаться так, словно она самый счастливый и влюбленный человек во вселенной.

– Ты опять ревнуешь меня! И делаешь это совершенно напрасно! – догадалась Ли. – Хотя, это моя вина… Ведь, если ты ревнуешь меня, значит, я мало уделяю тебе времени и даю повод сомневаться в моих к тебе чувствах. – Ли расстроилась серьезно, и наигранно хмуриться уже не было нужды. Ее лицо омрачилось на мгновение, но так, что у Даллы сменилось настроение и она перестала трусить – теперь не было возможности откладывать этот разговор. Она должна была рассказать Ли, что чувствует.

– Я так люблю тебя! И так невыносимо печалюсь тем фактом, что не могу любить тебя иначе. Любить так, как ты заслуживаешь!

Ли попыталась вставить слова протеста, но Далла не слушая ее, непроизвольно сжала кольцом рук, продолжив:

– Ты такая уникальная, такая талантливая и…

– Ты что, будешь перечислять мои качества, за которые меня можно любить?

– Да! Ты теплая, мягкая, ты такая желанная, ты честная, откровенная, наглая…

– Остановись!

– Да, ты колючая и резкая..

– Стоп! Дальше ты ничего романтичного и лицеприятного не скажешь! Плюсы закончились. Довольно!

– Ты заслуживаешь любви большей, чем моя. Я не могу любить тебя всю, не могу любить тебя такую, какая ты есть…

– Но ты любишь большую часть меня… в сравнении с той, которую не любишь. И мне достаточно этого. У меня отсутствуют претензии на этот счет. Я тебя люблю и дозволяю любить меня так, как ты умеешь. Это мой выбор. Значит, я не могу осуждать тебя за это. И если бы уж осуждала, то только саму себя. Я не меняю своего мировоззрения, но я отодвигаю его от нас, от нашей жизни, от нашей любви. Если бы мы не жили вместе, я могла бы считать, что ты любишь меньшую часть меня, но ты живешь со мной и мы справляемся со всеми задачами, которые ставят перед нами наши взаимоотношения. Значит, если бы у меня было недовольство по поводу того, что ты не принимаешь меня целиком, это недовольство было бы только самой собой.