Она принялась извиняться перед девушкой, перед мужчиной и перед всеми вокруг. Ведь только ее угораздило встать в этот момент и она, как бешеная белка, взбудоражила весь автолайн, мечась по салону. Возвращая капюшон, она мило улыбалась и хлопала ресницами в извинениях, на что мужчина успокаивал ее в ответ и убеждал, что все в порядке. Но перед тем, как отвернуться она все же сказала ему, что не стоит надевать капюшон обратно, что так мужчина выглядит солиднее!
В этом была вся Ли. Она могла нагрубить просто так, за здорово живешь, а уж в таком настроении она вообще редко умела держать себя в руках. Никогда не стоит лезть в жизнь других людей, и она строго придерживалась этого убеждения в нормальном состоянии. Она знала, что жизнь ей дана для того, чтоб взаимодействовать только с теми, с кем напрямую свели ее пути. Все остальные люди под запретом. И, тем не менее, высказалась мужчине, снова улыбнувшись самой очаровательной улыбкой, и отвернулась, оставив ему возможность реагировать ей в спину. Какое хамство!
Автолайн уже ехал спокойно, и Ли с мимолетными мыслями о смерти и об эпизоде, что произошел в транспорте с Фридой Кало по сценарию фильма, повернулась к девушке и наклонившись, взяла ее руку в ладони и извинилась от души. Скромно, коротко и очень тепло. Так не принято в больших городах. И так не принято уже в этот век.
Сделав необходимое, что требовала ее совесть, она повернулась и подошла к месту за водителем да села боком, чтоб к нему обратиться. Водитель решил, что сейчас она ему выскажет про ситуацию и про его манеру вождения. И потому, глядя в ее сверкающие сейчас глаза, принялся сразу извиняться с размасленной улыбкой. Ли улыбнулась и тут же его остановила, сказав, что он почему-то взял с нее за проезд меньше тарифа и она просит взять с нее за полный проезд. Правда, мелких денег у нее не было, и она ему тянула купюру с разменом. Водитель удивился и сказал, что за четыре года работы здесь, ему впервые предлагают доплатить. Обычно зайцев приходится выуживать и как сыщик на допросе заглядывать в лица, останавливая буквально в середине маршрута и никого не выпуская, пока жулик не объявится. На неплохом русском с напылением восточного акцента сказал ей, чтоб убрала деньги и что он с нее принципиально теперь доплаты не возьмет! Ли подняла брови, и хоть была моложе водителя, как мамочка на дитя посмотрела на него с немым вопросом, думая о том, что он ничего не знает о карме. Водитель расхохотался от души и сказал, что, правда, не возьмет денег. Не сможет!
Ли, не имея возможности, отдать без сдачи, убрала деньги и сказала, что о совести других тоже надо заботиться, как и о своей: мол как же ей теперь спать? Водитель веселился во всю и сказал, что она, видно, не знает ничего о добродетели. Ли как раз-таки знала об этом и несла в мир много добра, но всегда удивлялась, когда добро так неожиданно возвращалось к ней. Ведь дело не в монетах, не в деньгах вовсе, а просто в знаках, способных заставить улыбнуться даже в таком расположении духа, которое чуть аварию не устроило.
Об этом она не стала говорить вслух, но беседа завязалась тонкой шерстяной ниточкой из небольшого клубка. «Ровно, как и в такси! Ну, почему со мною вечно так?» – мысленно сокрушалась она, закатывая глаза, но при этом чирикая с посторонним дядькой средних лет, как с тем, кому важно нравится – Королеве Англии, например. На дороге было много машин, ведь к вечеру все устали и пробки были просто из-за непонимания и нежелания быть добрее. Люди скандалили, цеплялись друг к другу, даже когда были сами неправы, словно пытались выплеснуть все свое недовольство здесь – на дороге. «Не поможет!» – отрицательно качала вердиктом Ли как головой.
Пока она ехала до метро, они с водителем успели пофилософствовать на тему чести, на тему настроения и, конечно, погоды. Ли выходила из автолайна расслабленной и больше не растерянной. Шаловливо подмигнула все же на прощание девушке, на которую свалилась, и, вспомнив только сейчас, что сильно ушибла локоть при падении, подумала, что в мире есть баланс. С чем смотришь в него, то он тебе и показывает. Это, как вопрос-ответ. Ли знала-знала-знала об этом и решила больше не серчать, что так сложилась ее встреча, чтоб добраться домой целой.
Себя нужно одобрять за любые поступки. Нужно уметь любить себя в любой ситуации. Тем паче, Ли стала умнее! И пусть ее раздирало любопытство, так она хотела потрогать с близкого расстояния ауру человека, который сменил пол на обратный, все же теперь в будущем, она будет слушать свою интуицию и подсказки от мира вопреки любопытству.
Дело в том, что много лет назад, история подобная этой, уже случалась с Ли. Она в интернете познакомилась с парнем, который стал женщиной. Они тепло, и даже жарко, переписывались, философствуя на тему вседозволенности и морали. Даже виделись несколько раз. Хотя их роман так и не приобрел звание романа, а канул в лету. Ли уж и не вспомнит почему. Наверное, потому что она уже тогда не чувствовала себя нисколечки мальчиком, а парень этот, что сменил пол, а потом сменил его обратно, на самом деле искал себе мужчину.
Ли всегда считала саму себя мальчиком, хотя рождена была девочкой и ждали ее родители именно такой. Красавицей и чрезмерно очаровательной, как Белоснежка. Но эта игра в волшебную и добрую девочку, которую любят все вокруг, ей приелась еще в раннем детстве, эдак года в три. И она еще до школьного возраста все о себе поняла и приняла. Кому-то не везет с самоидентификацией аж до старости. А Ли еще будучи малышкой обещалась никогда не врать самой себе, иначе у нее портилось настроение так шибко, что она готова была рвать и метать всё и всех на своем пути.
Теории о позитивном мышлении, о его терминах да приемах, Ли тогда еще знать не могла, но уяснила для себя только одно: что надо доверять себе не смотря на свои побуждения, чистоту и цвет мотивов; что, главное, не закрывать глаза на то, что творится внутри! Она даже еще не понимала, где там ее внутри. Сердце ли с нею говорило, душа ли или разум, неся информацию из опыта прошлых жизней? Много она говорила с родителями об этом, ведь спрашивала до тех пор, пока не извела их рьяное желание открывать ей правду жизни. А факт остался: хоть ничего и не поняла, а вопросов стало еще больше, Ли самостоятельно вывела и приняла волевое решение – понимать себя. Это она пронесла через всю жизнь на благо своей личности и всем окружающим.
Так было и с определением своих сексуальных желаний. О коих она понимала, раньше времени, имея старшую сестру и брата. Ли была третьим ребенком в семье и после нее еще были брат и сестра. Для родителей она была палиндромом, центральным слогом в слове, которое можно одинаково читать с двух сторон: дочка-сын-дочка-сын-дочка.
Ли назвали Линдой, в честь русской певицы. История, предшествующая этому выбору, началась задолго до рождения третьей дочери, еще раньше, чем познакомились ее прародители. Тогда они толком не знали языка друг друга. Общались больше жестами и взглядами первое и достаточно долгое время их романа. Слушая плеер любимого, бабушка восхитилась творчеством Линды, которую, никогда, как она думала, не слышал до того. И через годы, когда Ли родилась, а бабушка с дедушкой приехали забирать ее и маму из роддома, бабушка, взяв малышку на руки почувствовала теплую волну восхищения, трепета и какой-то редкой, необъяснимой гармонии.
Смесь подобных чувств в юности она испытала, слушая альбом Линды «Песни тибетских лам», глядя в глаза своего будущего супруга. Тогда ей казалось, что произошло что-то непреложное, и голос Линды застыл в ее сознании. Позже, когда у них уже родился отец Линды, Тору, бабушка Наоми узнала, что этот альбом, оказывается, слушала ее мама, будучи беременная ею самой в 1994 году. Тот альбом был выпущен в Японии небольшим тиражом, но сразу же был распродан. Широкой популярности он не получил, дабы сотрудничество с Россией не продолжилось из-за случайности, но те, кто купил его в Японии, передавали альбом из поколения в поколение, как некую тайную реликвию.
