— Командир, это все дуб! — неожиданно глухим голосом заговорил Сергей. — Это все дуб, что рос у дороги! Помните, он такой огромный, раскидистый.

— Что ты несешь, Сергей? — ярость вмиг слетела со старшины. — Какой к лешему дуб! Говори, кто напал на егерей? Сколько их и куда они идут? Мы же можем объединиться! Понимаешь?! — командир даже забыл про свою рану, воодушевленный неожиданно появившимися перспективами. — У нас будет целый отряд. Да, мы здесь такого натворим! Ты видел их? Оружие у них есть?

Он с надеждой смотрел на своего подчиненного, выискивая в его лице хотя бы малейший намек на радостное известие. Однако, Сергей хранил угрюмое молчание, прерываемое тяжелыми вздохами.

— Ну?! — в нетерпении прогудел он. — Рассказывай!

— Я же говорю, это чертов дуб все сделал, — с трудом выталкивал из себя слова партизан. — Дуб! Дуб! Он живой, он может говорить! Понимаешь, командир, он говорил со мной…, - его речь разгонялась все сильнее и сильнее, становясь бессвязной и прерывистой. — Его корни двигаются по земли, как змеи. Он разговаривал со мной… Спрашивал обо мне, обо всем… Он дал мне оружие, патроны…

Старшина от неожиданности крякнул и нервно зашуршал руками по карманам, пытаясь найти хотя бы несколько крупиц махорки. Курение его всегда успокаивало, но чувствовалось не в этот раз.

— Я что слышу, боец? — прохрипел Старшина, так и не найди курева. — Что это за бред? Тебя контузило? Ты, вообще, понимаешь что происходит? Что ты несешь? Трус! Сбежал! Под трибунал захотел?!

Искривленные болезненные деревья, окружавшие командирскую палатку, медленно зашелестели веками. Темно-зеленые листочки, насквозь проеденные каким-то жучком, густо попадали на землю. Осторожно хрустнул брезентовый край палатки, приоткрывая свое нутро. Рядом зашуршала земля…

— Прекратить! — командир едва сдерживался что бы не закричать в полный голос. — Прекратить рассказывать этот бред! Прекратить сеять панику! Забыл, что за это полагается?! Дуб?! Спятил?!

Кто-то легонько коснулся старшины. Что-то гибкое и влажное сомкнулось на его шее. Голованко попытался обернуться, но его приковал к себе взгляд Сергея. Тот ошалело смотрел куда-то ему за плечо и что-то шептал.

— Не надо волноваться, человек, — возник из ниоткуда голос. — Я не причиню тебе вреда… Я лишь хочу поговорить.

— Говори, раз поговорить треба, — сиплым от волнения голоса разрешил старшина, нащупывая пистолет. — Я разве против доброго разговора?! Да ни в жисть! Спроси кого хочешь, старшина Голованко всегда был горазд потрепать языком.

Рука почти дотронулась до рукояти пистолета, когда запястье кто-то сжал. У него дыхание в груди сперло.

— Отпусти, я все понял, — прошептал старшина. — Давай поговорим.

— Ну вот и хорошо, — одновременно со словами, удавка медленно сползла с шеи солдата. — Я дуб и все, что рассказал этот человек, правда!

— Фриц, Фриц, — раздался еле слышный шепот. — Надо осмотреть это место.

Высокий егерь осторожно присел и начал ковыряться во мху. Одежда бурого цвета, покрытая извилистыми разводами, прекрасно маскировала его фигуру на фоне густого подлеска.

— Они были здесь, — наконец, он поднял голову и с довольным видом показал небольшую пуговицу с отвисшей ниткой. — Капитан был прав. Партизаны были здесь… Примерно сутки назад. Двое. Одни ранен… Здесь его тащили.

Второй, солдат помельче, с отвисшим до самой земли пулеметом, напряженно всматривался в сторону оврага, густо поросшего лещиной. Сквозь густую листву ни чего не было видно.

— Вот кровь, — на клочках мха показались бурые пятна. — Ранен, серьезно. Пытался перевязать…

Эти мельчайшие крохи, мимо которых малосведущий человек пройдет мимо, для Фрица были не просто открытой книгой, а книгой с крупным шрифтом для слабовидящих людей. Лучший следопыт специального отряда по борьбе с партизанами, дважды чемпион ежегодного конкурса среди охотников Баварии, был полностью уверен в себе: свою задачу по обнаружению следов он выполнил на сто процентов и осталось всего лишь навести на цель оперативную группу, в полной готовности дежурившую на базе.

— Подожди-ка, Кранке, не спеши, — вдруг остановил он своего товарища, деловито готовящего рацию к передаче. — Здесь что-то не то!

Его взгляд был прикован к обрушенному краю оврага, который выглядел так, словно здесь что-то пытались скрыть. Кромка далеко выдавалась вперед почти по всей длине оврага и лишь в одном месте обрывалась, показывая свежий слом.

— Внимание! — его кулак взметнулся вверх и настороженно застыл. — Я вниз. Посмотрю, что да как… Стой здесь, если что, прикроешь.

Напарник мгновенно отложил рацию в сторону и схватил пулемет. Спуск в овраг не занял много времени, однако доставил много хлопот. Весь склон был покрыт вырывавшимися из земли корнями, которые назойливо цеплялись за одежду и мешали спуску. На дне Фриц начал осторожно разрывать землю.

— О, мой бог! — непроизвольно вырвалось у него, когда лезвие ножа во что-то уперлось. — Что это?

Клинок выковырял из земли подошву ботинка с характерными гвоздями. Ботинок был немецким. Вскоре показался и сам хозяин. Странным образом искореженное тело — осколки ребер вылезли из грудой клетки, конечности согнуты под немыслимыми углами.

— Да, это же пропавшие связисты, — удивленно присвистнул егерь, вспоминая недавнюю кутерьму с их исчезновением. — Вот, значит, куда их забросило! Оружия, значит, нет! Что?!

Сразу же под телом торчал деревянный приклад. Извлеченный карабин выглядел совершенно исправным и было не понятно, почему его не забрали партизаны.

— Кранке! — приглушенным голосом позвал он напарника. — Кранке! Куда, черт тебя дери ты спрятался? Здесь двое наших! Связисты! Оба мертвы, оружие при них… Слышишь?! Разворачивая свой аппарат и вызывай кавалерию! Одни мы здесь не справимся.

Ответа не было. Сдавленно чертыхаясь, Фриц полез наверх. Как назло автомат все время цеплялся за какие-то корешки и никак не хотел следовать за своим хозяином. Наконец, лямка соскочила и он вылез наружу.

— Где ты там, эльзаская задница?! — выдохнул он, переваливаясь через край. — Решил пошутить, да? Ну?!

Солдата нигде не было. О его присутствии говорила лишь примятая трава, распакованная рация и опрокинутый пулемет.

— Как-то не вовремя ты решил отлить, идиот! — с раздражением проговорил Фриц, направляясь к ближайшим кустам. — Я тебе оторву твою чертову бошку и засуну её в…!

Прямо перед внезапно заткнувшимся егерем показались коротковатые ноги, медленно исчезавшие в кустах. Перепачканные в глинистой земле ботинки оставляли в зеленоватом мху небольшие бороздки.

— О! Черт! …! — автомат, секунду назад болтавшийся за спиной, словно сам прыгнул ему в руки и затрясся огнем. — Черт!

Густой кустарник, поливаемый свинцом с нескольких метров, редел на глазах. Тоненькие кустики превращались в щепки, разлетавшиеся в разные стороны. С противным чавканьем пули попадали в лежащего солдата, заставляя его дергаться как припадочного. Палец снова и снова нажимал на курок, но автомат молчал. Магазин был пуст.

— Сейчас, я с тобой познакомлюсь поближе, — нервно улыбаясь, раздвигал оставшиеся кусты Фриц. — Где же ты?

Он нисколько не сомневался, что пули попали точно в цель и где-то совсем рядом валяется беззащитная добыча.

— Где же ты, дружок? — бормотал он, вглядываясь в кусты. — Папаша Фриц тебя не обидит… Он вообще никого не обижает. Ха-ха-ха!

Фриц, действительно, никого не обижал. Правда, понимал это он совершенно по своему! «Я никого не обижаю, — с этой фразы у него начинался почти любой разговор. — Я почти ангел! — после вполне искренней улыбки интеллигентного человека он продолжал. — Ведь обидеть — это причинить зло человеку, который ни в чем не виновен. Так ведь?! — как правило, с этим утверждением все соглашались. — А у нас ведь нет невиновных! Все мы в чем-то виновны. Так ведь, Курт?! Кто-то виновен в том, что в детстве воровал леденцы из бабушкиного комода… Это был точно ты, Курт! Ха-ха-ха! Ну, а кто-то проштрафился гораздо сильнее… Поэтому, все мы в чем-то виновны! Вот видите, я никого не обижаю! Я просто воздаю людям именно то, что они заслуживают».