– Что вы тут делаете, шкурки паршивые? Кто разрешил? – я, зайдя, закрыла дверь на засов и взяла в руки палку.

Лупила, пока не заревели. Только потом их пинками выгнала.

– Ты на улицу сегодня не вышла. Тебя то не загонишь, то не выгонишь, – сказала мать, входя ко мне с рыбой на деревяшке.

– Я выходила и видела, как ты еду готовишь. Почему ты выполняешь эту грязную работу сама? У вас столько рабов. Они могли бы готовить, – начала я мучивший меня разговор.

– Что ты, нельзя! Они перетравят нас, – с ужасом сказала она.

– Неправда, у них есть семьи и детей много. Им есть что терять. А я замёрзла и вернулась в комнату. Тут девки роются в моих вещах, меряют. Пока отлупила, выходить расхотелось.

– Кто разрешил? Кто надоумил? – закричала она, соскакивая в гневе с моего топчана.

– Мамочка, это мои вещи, почему они роются в

них? – вновь стала я оправдываться, со слезами и гневом в голосе.

– Я не о тебе. Кто им позволил входить в комнату дочери Конунга? – возмутилась она.

– Я думала, ты им сказала присматривать за мной, выспрашивать. Они каждый день во время моего заключения у меня отирались, – с огромным удовольствием я их сдала матери.

– Так вот откуда грязь течёт! Вот кто против Конунга дочь настраивает. Вот кто у нас умный и смелый, – и мать, повернувшись, ушла.

Утром меня разбудили крики и визги с площади, где вчера мать готовила пищу на костре. Одевшись, я хотела выйти и посмотреть, но не смогла. Я была закрыта. Тогда, поставив на топчан табурет, залезла посмотреть в окно, что происходит. Мне это не понравилось. Посреди площади были вкопаны два столба, к ним привязаны две молодые девки. Они были голые, и их пороли. Мать что–то говорила народу, столпившемуся вокруг девок. Бабы выли вместе с девками. У причала стояли две большие лодки, и как только девок перестали пороть, их тут же забрали мужики в звериных шкурах. Они перерезали верёвки на руках и, перекинув их на плечи, утащили в свои лодки. Тут же ушли.

– Мамочка куда девок забрали? Может, их ещё можно выкупить? – кинулась с вопросами к матери, как только меня открыли.

– Зачем их выкупать? Я их охотникам продала. Очень уж любопытные стали. Я им хотела языки отрезать и руки переломать, а тут и охотники подошли. Зачем товар портить? А выпороть надо было. Тем более товар надо было показать. Я видела, товар понравился, и их за мысом сразу же и покроют. Если девка, стреляют в воздух. Если порченая, бросят там же. Через три дня придёт. Тогда её викингам для баловства продадим. Но родные слышали два выстрела. Будем ждать две лодки убоины и две лодки рыбы по договору за обоих.

– Я не хочу замуж. Мне Легонта надо ждать, – прошептала я с ужасом.

– Забудь свою фантазию. Легонт скоро женится на младшей дочери Конунга Рода Барсука. Ждут её пятнадцатилетие. В лагуне у Барсуков строят флот для походов. Мы с ужасом ждём этого события и готовимся дать последний в нашей жизни бой. Думаем, начнут с нас. Мы девочек дочерей Конунгов ничему не учим. Войдут в другой Род, там всему научат, чтоб не переучивать. В каждом Роду – свои порядки. Всем заправляет жена Конунга. Главный Конунг. Её могут только обучать и подсказывать. А как уж она поведёт себя, ей и Конунг не перечит в домашних делах. Мне пришлось туго. Поэтому девочкам в доме матери прощают всё. Они ещё натерпятся в новой семье, – вздохнула она, вспомнив что–то своё.

Лицо матери при этих словах потемнело, и она спрятала глаза, опустив лицо. Это были, видимо, не очень приятные воспоминания. Уголком головного платка она вытерла выступившую слезу и скорбно утёрла губы. Она стояла несколько минут и смотрела в окно. Но, спохватившись, быстро глянула на меня и вышла. Мне это не понравилось, уж слишком скорбно она смотрела.

Я ходила ей помогать. На меня смотрело всё селение с удивлением. Мои руки ловко теребили птицу, чистили овощи, мыли и прибирали столы. Я перечистила все разделочные доски. Показала, как можно заточить затупившиеся ножи. Стала привлекать к работам на кухне рабынь.

– Мама, а откуда прибыла к нам моя няня? У неё такой странный выговор, – однажды спросила я мать.

– А это отец её где–то с корабля снял. Как она рассказывала, она очень знатного рода, была замужем, но у неё умер отец, которого оставил в нищете её муж, и она ехала хоронить его. Она говорила, что была дочерью одного богатого еврея–ростовщика, сколотившего большой капитал. К ней сватались многие богатые люди. Но ей никто не нравился. Она всем отказывала. Отец одевал и обувал её, как принцессу. Для неё заказывались за морем лучшие ткани, и две швеи трудились над её нарядами. Однажды, зайдя в лавку к отцу, увидела красивого мужчину. А он узнал, что она дочь ростовщика, и соблазнил её. Отец умолял её не выходить замуж за этого проходимца. Но она не послушалась и бежала из дома. Этот красавчик вскружил ей голову сладкими речами и обещаньями. Привычная получать от отца всё обещанное, она и не поняла, что её нагло обманывает соблазнитель. Они тайно обвенчались, и она узнала, что беременна. Муж поехал к её отцу и обманом заставил переписать документы на дом и лавку на него как на мужа дочери. После отъезда зятя старик узнал, что проныра всё продал и вернул друзьям долги. Отца выкинули из родного дома, а дочь верила словам мужа, что отец жив и здоров. Соседи написали ей о смерти старика от голода. Закатив скандал, она собралась в дорогу. Муж не дал ей ни копейки, заявив, что он и так её кормит из милости, она не нужна ему, и их связывает только нерожденный ребёнок. Она продала свои драгоценности, о которых не знал муж, и уговорила капитана взять её до родного города, заплатив за проезд. В пути на них напал отец, так она у нас и появилась. Она была чистенькой и приятной. Я уже была беременна тобой, на последних сроках. Она мне помогала. Я не обижала её. Вскоре она родила, а после я родила тебя. Дела по Роду не оставляли мне лишнего времени, и я взяла её для тебя кормилицей. Она была старательной. Ты и её сын были всегда чистыми и ухоженными. Она всегда отдавала тебе лучшие кусочки и ягоды. Ты для неё – как дочь. Она же шила тебе маленькие вещички, наряжая тебя, как куколку. – рассказала мать историю моей няньки,

Впервые Конунг Рода Розовой цапли вышел на берег, где женой Конунга Рода Рыси жила его дочь Хильда. Единственная из множества его детей, эта девка добилась такого высокого места в жизни. А как начиналось? Пришлось убить сына, подававшего признаки большого воина и добытчика. Досада вновь заколотилась в его груди. Не сумев справиться с нахлынувшими эмоциями, он шагнул в дом, где ему определили место за праздничным столом.

Он и не смотрел по сторонам, когда шёл, а мог бы натолкнуться на два взгляда, с ненавистью смотревшие на него.

Взгляд хозяина Рода Рыси вскоре размылся, не видя перед собой угрозу в виде дряхлеющего старика, и стал скорее заинтересованным. Сев за столы, выставили угощения, и начались обыденные разговоры о детях, припасах, погоде, врагах. Старую Цаплю тоже волновал союз Медведя и Барсука. Это была большая угроза. Особенно то, что вступал в клан новый, молодой Конунг, и по слухам, он своей кровожадностью и жестокостью переплюнет своего родителя Медведя. Вскоре гости наелись, напились, наговорились, следовало обдумать предложение о взаимовыручке. Сидя в кресле Конунга Рода Рыси и глядя на свою снующую у столов жену, он невольно вспомнил её, ещё юную и безумно красивую девушку.

В то лето потерялись два струга, в которых ушли все мужчины на промысел. Берег Рода Рыси опустел и затих. Не вернулись они и к зиме. Кое–как перезимовав, оставшийся старшим в огромной семье Отим, он, которому по раскладу никогда не светила роль главы клана, а теперь свалилась на голову, решил идти искать. Так он прибыл с расспросами в Род Розовой Цапли, где и увидел её. Темноглазая красавица разворошила все его внутренности, теперь в думы об отце пятидесяти мужчин пропавшего Рода вклинивался образ этой девушки. На второй год, когда Род ещё ждал пропавших без вести, проплывающие рыбаки рассказали, что видели у дальних островов, куда никто не ходит из–за подводных камней, остов двух стругов. Собрав оставшихся юнцов, занявших места своих отцов в Роду, спустили лодки на воду. Они плыли туда, уже ожидая увидеть своих родственников. За два года стихия моря не пощадила никого. На камнях у берега застряли два струга. Ещё можно было узнать раскраску и вырезанный барельеф Рода Рыси. Да, это были остатки Рода Рыси. Море прибрало тела мужчин и снаряжение. Почтили память погибших и вернулись домой. Во главе Рода встал единственный потомок главы Рода. Пришедшая мать, как только окончился срок траура, назначила смотрины для девушки, которая должна стать женой Конунга. Он, собрав дружину, вернулся в Род Розовой цапли за обещанной в разговоре за столом девушкой. В то время, когда он искал струги и приезжал с поисками следов отца, сидя за столом, старик обещал молодому человеку самую красивую девушку Рода. Рысь указал старику на Хильду. Приехавшие гости увидели беременную молодую женщину и мужчину рядом, нежно обнимавшего её. Цапля в гневе убил своего племянника, который переступил запрет взаимностей внутри семьи. Рысь, униженный в своих чувствах, не смог отказаться от красавицы и, сжав зубы, велел завернуть потерявшую сознание от горя женщину в шкуру и отнести на струг. За такие дела убивают и женщин, не давая жить потомству. После родов её придушили бы по приказу отца. Так что он, как ни крути, спас её, неблагодарную. Любви в её теле и глазах он так и не увидел. Любил и ненавидел…