– Будьте добры, выйдите из дома!

Я пожал плечами и подошёл к двери, которая открылась при моём приближении.

В вечернем воздухе ощущалась приятная свежесть. Пахло свежескошенной травой, этот запах напоминал мне аромат арбуза.

Солнце почти село за далёкий горизонт и цикады в траве устроили громкую перекличку.

– Добрый вечер, Гоша!

Мужчина появился внезапно, но я успел заметить его тень.

– И Вам! Откуда это Вы так неожиданно появились?

Он щёлкнул пальцами:

– Это простое волшебство.

Но на волшебника он был похож мало.

Лет шестидесяти, высокий, гладковыбритый, с зачёсанными назад редкими седыми волосами.

– Волшебства с меня на сегодня достаточно,– сказал я,– сложилось полное ощущение, что попал в Страну Дураков. Сталин, Молотов, того и гляди, из-за угла появятся лиса Алиса и кот Базилио.

– Согласен, у меня иногда тоже проскальзывает мысль, что я попал в петлю времени, но, поверьте, всё не так просто, как может показаться на первый взгляд. И любому, даже самому невероятному явлению всегда найдётся логическое объяснение. Если, конечно, оно не лежит в области теоретических предположений.

Всё это было весьма запутанно, и я спросил:

– О чём это Вы?

– Для начала разрешите представиться: Виктор Антонович.

– Очередное звено в цепочке бесконечных руководителей?– ехидно спросил я.

– Нет. До недавних пор я был единственным хозяином фирмы, в которой Вы изволите работать.

– Ого!– я внимательно посмотрел на него.– Большая честь для меня! Но в Ваших словах слышна грусть. У Вас появились новые учредители? Надоело нести на себе бремя власти, и решили разделить тяжкий груз ответственности?

Он улыбнулся:

– У Вас отличное чувство юмора, но дело в том, что этот, как Вы говорите, учредитель пришёл сам.

– Вот как? И кто же он такой?

– Товарищ Сталин,– просто ответил Виктор Антонович.

– Послушайте,– сказал я,– мне известно, чем занимается «Система». Скажу больше: мне это не очень нравится, а по правде, не нравится совсем. Когда я вижу, как по сцене бодро скачут душевные кастраты, я успокаиваю себя лишь тем, что они пляшут и поют для таких же душевных кастратов. Но мне кажется, в данном случае Вы перегибаете палку. Я неоднократно видел всех этих Сталиных, Лениных, Петров первых и других исторических персонажей, а пару раз даже фотографировался с ними…

– Стоп,– перебил он меня и поднял руку.– По Вашему мнению, я серьёзный человек?

– Думаю, более чем,– ответил я.

– Как Вы считаете, Гоша, дела, которые проворачивает моя фирма, могут происходить без одобрения других серьёзных людей?

– К чему Вы это?

– К тому, что если бы я на секунду сомневался в каком-нибудь человеке, он бы уже давно горько сожалел о своих действиях.

– То есть Вы хотите сказать, что Сталин настоящий, верно?

– Давайте прогуляемся. Не хочу говорить об этом рядом с домом, тут много ушей.

Мы пошли по траве. Она мягко пружинила под ногами.

Когда дом остался далеко позади, Виктор Антонович остановился.

Я вопросительно смотрел на него, ожидая ответа на свой вопрос.

Он оглянулся и тихо сказал:

– Вся штука, Гоша, в том, что он настоящий.

Я закрыл лицо ладонью и покачал головой:

– Не хочу Вас обидеть, но, кажется, Вы перетрудились. Вам нужно отдохнуть. Возможно, это на нервной почве.

Он усмехнулся.

– Думаете, я сумасшедший?

– А как прикажете понимать Ваши слова? Сталин умер! Умер давно и навсегда! Даже Ленин, который живее всех живых, и тот умер. Если не верите моим словам, посетите мавзолей. Я допускаю, что существуют варианты переселения душ и всякое такое. Но миру известен лишь один персонаж, который воскрес.

– Значит, скоро мир узнает, что их стало два,– тихо ответил он.

Я развёл руки в стороны.

– Виктор Антонович, это он Вам внушил или Молотов?

– Вячеслава Михайловича изображает профессиональный актёр, которому я плачу огромные деньги. Его роль заключается в том, чтобы вести себя с товарищем Сталиным так, как вёл бы себя настоящий нарком. Надо сказать, что это уже третий Молотов. У первого была алкогольная непереносимость, а второй хорошо пил, но не мог выучить текст. А текста, надо сказать, очень много. Осталось множество воспоминаний об их отношениях, товарищу Сталину это очень важно, ему не хватает знакомых лиц. А тот позволял себе нести отсебятину, и злил отца народов. За что один раз даже был бит курительной трубкой по голове.

– То есть Сталин знает, что Молотов профессиональный актёр?

– Конечно. Я предлагал ему подобрать других соратников, но он отказался.

– Почему?

– Потому что три месяца безвылазно сидел в своей комнате и читал всё, что о нём было написано. Он считает их предателями. Всех, кроме Молотова. Ну ещё, может, Кагановича, но мы пока не нашли подходящий типаж.

– Ну да,– сказал я,– куда проще найти короля эстрады.

– Напрасно Вы так,– укоризненно произнёс Виктор Антонович,– это тоже очень нелегкая задача.

– Мне сказали, что контора вытащила этого петуха из тюрьмы. Что за ним тянется ужасный след.

– Это правда. Я узнал об этом слишком поздно, но бизнес есть бизнес, иногда приходится идти на различные компромиссы со своей совестью. Поверьте, всё это делается ради всеобщего блага. В конце концов, виновный понёс заслуженное наказание. Хотя, если честно, я совсем не рад этому.

– А я рад. И раз уж мне выпал такой случай, хотел бы задать Вам несколько вопросов.

– Именно для этого я Вас и пригласил, но уже поздно, пора отдыхать. Товарищ Сталин встаёт очень рано и поднимает на ноги всех. Очень кипучая натура.

– И что он делает?

– Смотрит телевизор и пишет. Постоянно пишет.

– Вы читали?

– Конечно, ведь теперь у «Системы» два руководителя, мы ничего не скрываем друг от друга.

– И каким образом распределились полномочия в этом двойном управлении?– шутливо спросил я.

– Давайте поговорим об этом завтра,– он указал на дом, в окнах которого горел свет.– Вам приготовлено место на втором этаже.

Капитан британского флота и по совместительству первый начальник Секретной разведывательной службы сэр Джордж Мэнсфилд Смит-Камминг был мрачнее тучи.

Он опёрся локтями на стол и, покрутив до хруста шеей налево и направо, уткнул голову в ладони.

Казалось, ему было совершенно не интересно, что говорит собеседник.

Сидящий напротив человек в военной форме, с удивлением посмотрел на шефа, пожал плечами и прервал свою речь.

– Не останавливайтесь, я Вас внимательно слушаю.

Человек кивнул головой:

– Собственно, я сказал почти всё, что хотел.

– Чего же Вы не сказали?

– Я не сказал, что по имеющимся у меня сведениям Распутин был сильно пьян. В таком состоянии он мог наговорить что угодно.

Директор МИ-6 потёр лицо и бросил внимательный взгляд на собеседника.

– А вот по моим сведениям Освальд Рейнер, участвующий вместе с князем Юсуповым в этом весёлом мероприятии, видел листок лично и даже успел прочитать несколько довольно странных ботанических названий. У меня в столе лежит его рапорт, где он полностью описывает разговор князя с Григорием Распутиным.

– Это, конечно, меняет дело,– согласился человек в форме,– но всё-таки позвольте усомниться.

– Усомниться в чём?

– В словах Распутина в частности и в целесообразности подобной операции в целом. На листке может быть написано что угодно!

– Послушайте, Генрих,– сэр Джордж откинулся на спинку стула,– с каких пор приказы непосредственного начальства начали ставиться Вами под сомнение?

Человек, которого назвали Генрихом, покраснел.

– Простите, сэр, но для того, чтобы выполнить приказ подобного рода мне нужно будет убедить некоторых людей в России, что такие действия полностью соответствуют их интересам и что слова, сказанные Распутиным, являются правдой. А для этого мне, согласитесь, нужно хотя бы немного знать и понимать, о чём идёт речь. Я не могу искать чёрную кошку в тёмной комнате, где её нет.