– Только есть ты этого захочешь, – прошептала Энн, глядя мне в глаза.

– Мечтаю, чтобы ты была со мной. Благодаря тебе этот праздник станет самым незабываемым за всю историю моего существования.

Одной рукой я прижимал ее хрупкое тело, а ладонью второй гладил щеку и попутно осыпал горячими поцелуями. С каждой секундой, утопая друг в друге, мы все меньше были похожи на людей, которые познакомились несколько дней назад. Вероятно, когда-нибудь термин «родственные души» станет научным. Моя правая рука скользнула к ее затылку, пробираясь через пряди шелковистых волос, а левая двинулась от поясницы до лопаток, изучая изгибы тела, выступы косточек и мышц. Разомкнув губы, мы уперлись лбами и какое-то время стояли молча с закрытыми глазами.

– Возможно, ты решишь, что я ветреный дурак и несерьезный человек, – я нарушил магию тишины, – но ты должна знать, что я по уши влюблен в тебя.

Не знаю, что на меня нашло, но вместо вручения подарка я начал с неумелого признания в любви. Едва успел договорить, как в уголках ее глаз появились слезинки, покатившиеся по белоснежной коже.

– Я тебя чем-то обидел? Малышка, прости меня, пожалуйста, – разумом завладела паника. – Прости, если я ляпнул что-то лишнее!

Энн обняла меня настолько крепко, что я даже не понял, откуда в ней нашлось столько сил.

– Не знаю, что происходит. Не знаю… но внутри меня тоже поселилось это сильное, осознанное чувство любви. Это пугает, но и одновременно делает меня самой счастливой, – тяжело дыша, она уткнулась носом в мое плечо.

Ком в горле молниеносно поднялся выше и растворился, превратившись в слезы счастья.

– Всем сердцем люблю тебя, – почти простонал я, стирая кончиками пальцев соленые дорожки на ее щеках.

– И я тебя люблю. Очень люблю.

– Позволь мне достать кое-что.

Я сделал несколько шагов в сторону вешалки, чтобы добраться до кармана пальто. Спрятав коробочку с сюрпризом за спиной, я вновь подошел к Энн почти вплотную.

– Ага! Что там у тебя? – неподдельное любопытство вырвалось наружу.

– Помнишь, я приглашал тебя полюбоваться Луной? Хотел быть романтичным, но все это, пожалуй, выглядело довольно абсурдно.

– Какой ты у меня глупенький! Это было очень прикольно.

Потерев нос, моя девочка рассмеялась и вновь обхватила меня руками. Каждый раз, когда ее пальцы смыкались на моей шее, а губы тянулись за новыми поцелуями, я отправлялся в мини-версию космического путешествия.

– Признавайся, что ты прячешь за спиной, а то я тебя укушу! – игриво прорычала она.

Выбравшись из объятий, я протянул коробочку, которая тут же была похищена. Глаза Энн загорелись так же, как это бывает у малышей, которые нашли новогодний подарок под елкой.

– Я сгораю от любопытства, – пробормотала она и прикусила губу.

– Помочь?

– Ну уж нет!

Наконец она добралась до сердцевины и, отворив ларец, увидела кусочек Луны, который мне так приглянулся. На аккуратном белом кулоне были выгравированы неровности, имитирующие ландшафт земного спутника.

– Нравится?

– Нереально красиво… помоги-ка мне застегнуть, – попросила она, повернувшись ко мне спиной.

Я, разбираясь с цепочкой, заприметил две маленькие родинки, скрывающиеся от наблюдателей за левым ушком. Стоило мне провести там подушечками пальцев, как Энн судорожно вздохнула.

Этот день был из серии тех особых дат, что навсегда отпечатываются в памяти человека. В моей жизни появилась она, ставшая основой и смыслом всего. Раньше я относился к чувствам очень небрежно, называя их тормозом развития человечества, но весь мой цинизм бесследно испарился после встречи с этим милейшим созданием.

Вплоть до вечера мы пытались заняться приготовлением праздничного ужина, но по большей части занимались исключительно друг другом. Думаю, мы были подобны подросткам, которые впервые испытали сильные и ранее незнакомые чувства. Расположившись на диване, я подтянул Энн за руку и посадил к себе на колени.

– Нас ждут два года усиленной подготовки, а затем долгожданное приключение.

– Тогда стоит смаковать каждый день, отведенный на Земле.

– Хотел бы я, чтобы этот день не заканчивался…

– Я верю, что впереди нас ждет множество изумительных дней, похожих на этот или даже лучше, – поделилась оптимизмом Энн.

– Но этот день ты запомнишь навечно! – я повалил Энн на диван и начал щекотать.

– Стой, – еле выдавила она, захлебываясь от смеха, – пожалуйста, хватит!

Закончив кратковременное баловство, я прилег рядом и обнял ее за плечи. Отрывистое, частое дыхание сменилось на медленное и спокойное.

– Столько всяких событий и только для того, чтобы я наконец-то встретила тебя. Для меня это было словно делом всей жизни.

Если быть откровенным, то эта вереница сложносплетенных событий, что привела нас друг к другу, была очень похожа на умышленное и спланированное мероприятие. Суеверный человек назвал бы это судьбой, но я знал точно, что происходящее является лишь феноменальной случайностью.

– У тебя никогда не возникало желания отказаться? – она замерла в ожидании ответа.

– Спасовать? Нет, даже мысли такой не было. А у тебя?

– На отборочном туре конкуренция переросла в неприкрытую ненависть. Казалось, что каждый только и думает о том, как бы вцепиться в глотку другому. Я боялась, что становлюсь такой же, как они, поэтому меня посещали мысли о том, чтобы все бросить и вернуться домой.

– Если человек родился здоровым и полноценным, то его способности зависят исключительно от него самого. Для победы в отборочном туре требовалось проявить себя в полной мере и доказать, что ты лучше, чем все остальные. Каждый из нас боялся поражения и испытывал оправданную ненависть, когда кто-то угрожал сделать этот страх реальными.

– Считаешь, что каждый человек сам решает быть ему глупым или умным?

– Конечно! Мы живем в удивительное время, когда миллионы книг находятся в свободном доступе. Информации настолько много, что при большом желании можно стать специалистом широкого профиля, не выходя из дома. Глупость – осознанный и опасный выбор подавляющей части населения Земли.

– Тут я с тобой согласна.

– Как-то давно читал, что в нас от рождения заложено более полусотни талантов, но мы самостоятельно или же по наставлению родителей выбираем, что развивать, а что – оставить в зачаточном состоянии.

– То есть я могла бы стать певицей или актрисой?

– Несомненно, но ты стала первоклассным медиком, – с искренним восхищением произнес я.

– Родители никогда не настаивали на том, чтобы я становилась тем, кем являюсь сегодня. В нашей семье всегда была свобода выбора.

– Что же тогда тебя подтолкнуло?

– Мне было восемь, когда очень сильно заболела бабушка, и мы с мамой поехали в местный госпиталь, чтобы навестить ее.

Энн выдержала паузу и я, понимая, что воспоминания ранят ее, терпеливо ждал продолжения.

– Бабушка всегда была такой сильной, что даже в тот момент пыталась утаить невыносимую боль. Она боялась предстать перед нами слабой, не хотела, чтобы мы грустили.

– Если тебе больно это вспоминать, то…

– Нет, нет, все в порядке, – она прервала меня на полуслове. – Через неделю состояние бабушки резко ухудшилось, а еще через два дня она скончалась от сердечной недостаточности. Для меня это была серьезная утрата, и я пообещала себе стать самым лучшим доктором, чтобы спасать жизни.

– Мою ты спасла точно, – ободряюще ответил я и прижал Энн к себе.

Пересилив неумолимую тягу друг к другу, мы все же смогли завершить приготовление ужина, который вышел весьма скромным. За едой мы снова болтали, шутили и смеялись, как днем ранее, напрочь позабыв о Луне, Марсе, Земле и целом мире.

Наступила ночь. Квартира погрузилась во мрак, который терял свою стабильность под воздействием частых вспышек салютов.

– Точно! – Энн вырвалась из моих объятий. – У тебя же есть гирлянды!

Слегка припрыгивая, она добралась до них и махом включила в сеть, заставив светодиоды мерцать разноцветными огнями.