Лиза первой прошмыгнула в палату. Потом вошли мужчины. Йоле не совсем пришла в себя, вокруг неё хлопотали Денис и медсестра Вера. Её почти не видно из-под простыни. Ленка и так была небольшого росточка, худенькая, очень изящная, с густыми шелковистыми пшеничными волосами чуть ниже плеч и просто кукольно-анимэшными огромными изумрудными строгими глазами в обрамлении чёрных длинных и пушистых ресниц. Красавицей по канонам её назвать трудно, но что-то в ней цепляло. Во всяком случае, Вельдена зацепило моментально и на всю жизнь. Кокетничать и стильно одеваться она никогда не умела и не любила, косметикой не пользовалась принципиально. Умная и симпатичная Мышка. Экстерном окончила школу, и, едва ей исполнилось пятнадцать лет, поступила на первый курс медицинской академии. Заметил её Эрик и влюбился в студотряде. Он уже пошёл в субординатуру и на консервный завод поехал ради развлечения в последний год студенчества, как помощник преподавателей и кураторов младших курсов. Йоле тогда перешла на второй курс. Сейчас ей двадцать пять, а на вид всё те же шестнадцать, даже меньше. Мышка-малышка, всё та же девчонка из своего, правильного и сказочного мирка.

Вельден много страшного и мерзкого видел в своей жизни: изувеченных взрывами людей, плачущих от боли подстреленных домашних животных, детей с оторванными ногами, распухшие трупы, истерзанные стервятниками, которые некому хоронить, боль в глазах родителей, потерявших своих малышей, останки человеческих тел, заброшенные взрывом на деревья… Но сейчас стало в сто раз страшнее, потому что перед ним лежала его Йолечка. Смотреть на эту девочку было невыносимо больно. Лицо в синяках и ссадинах, разбитые сухие губы, чёрные круги под глазами, руки, лежавшие поверх простыни, казались избитыми ветром тростинками. Пальцы с обломанными до мяса ногтями, кожа в порезах, проколах и ожогах от затушенных об неё сигарет, кроваво-синие следы от верёвок на запястьях. Обо всём остальном невозможно вообще думать без содрогания. Фарфоровая нежная куколка, побывавшая в руках ребёнка-садиста.

Лиза опять захлюпала носом, и Валера вывел её прочь, успокаивая, а у самого голос дрожал. Денис повернулся к Эрику:

– Я не знаю её, но, по всей видимости, она много для вас значит. На данный момент мы сделали всё возможное. Потом будем делать невозможное. Пытали девочку зверски, даже мысленно страшно представить, через что она прошла. Я закрою жалюзи и приглушу свет. Её долго держали в темноте, и яркий свет сейчас может причинить сильнейшую боль, вплоть до потери сознания. У вас десять – пятнадцать минут. Она слишком слаба. Я буду рядом, за дверью.

Доктор вышел, оставив их в полумраке палаты. Было очень тихо, только жужжали аппараты и мерцали мониторы. Эрик сел на стул возле кровати и осторожно взял её за руку:

– Йоле, Мышка, ты меня слышишь? Йолечка, Солнышко, любимая моя, подай знак, что слышишь меня.

Рука легонько дрогнула, и веки немножко приоткрылись.

– Почему мне тепло и не больно, и всё в тумане? Я наконец-то умерла? Хорошо, теперь хорошо… – Она прошептала так тихо, что он еле расслышал.

– Что ты такое придумываешь. Я не позволю тебе умереть. Ты выздоровеешь и проживёшь долгую, счастливую жизнь. А я буду рядом и никому больше не позволю обидеть. Я очень люблю тебя. Йолечка, малышка моя любимая. – Эрнст прижал её пальчики к губам.

– Кто ты? Голос знаком, а лица я, прости, не вижу. Здесь очень светло. Глаза режет.

– Я тот, кто был придурком больше десять лет.

– Не понимаю… Скажи мне, где я и кто ты? – Она приоткрыла глаза и повернулась к нему, вглядываясь в лицо.

Видимо, это минимальное напряжение далось ей с огромным трудом, истощив окончательно. Глаза опять закрылись, а на лбу появилась холодная испарина.

– Ты в безопасности, в больнице. Здесь твои друзья. Мы поможем тебе. Вокруг столько охраны, что и муха не пролетит. Ничего не бойся.

– Зачем меня вытащили? Кто вас просил? Почему вы все лезете ко мне? Мне ничего и ни от кого не нужно! Я хотела умереть, а ты… вы… Я никого не хочу видеть. Уходи. Оставьте меня все в покое. Мне незачем жить уже… Я дошла до цели, всё.

Эрнст поднялся, наклонился над кроватью, повернул её лицо к себе и легонько поцеловал запёкшиеся губы:

– Нет. Дважды я уже уходил, теперь не уйду. Хочешь ты того или нет, но я буду рядом, пока ты не выздоровеешь и не будешь в полной безопасности. А сейчас отдыхай, я попозже зайду.

Он быстро вышел из палаты.

– Денис, когда проведёте осмотр и процедуры, зайдите ко мне с докторами Королёвыми.

Эрик вошёл в свой кабинет, предупредив секретаря Тину, что его нет для всех, кроме Энвичюса и Королёвых. Глаза слипались, и он решил немного вздремнуть. Заснуть не удалось, думы не давали. Хорошо, что в его будуаре были душ и запас одежды на все случаи жизни. Его с раннего детства приучили выглядеть опрятно и свежо, чтобы ни происходило. Он частенько оставался ночевать в клинике, дома всё равно никто не ждал кроме старого управляющего и его супруги. Освежившись и выпив крепкого зелёного чая, Эрнст углубился в бумаги, принесённые секретарём на изучение и подпись. В дверь постучали.

– Войдите.

Бумаги мгновенно отложены в сторону. Вошли Королёвы и Денис.

– Докладывайте, господа.

– Можно я первая? – Лиза присела на подлокотник кресла, в котором разместился её муж.

Довольно долго собиралась с мыслями и духом, что на неё совсем не похоже. Обычно её заставить помолчать огромная проблема, не всегда посильная даже Вельдену. Потом судорожно вздохнула, достала из кармана платочек, сжала его в руках.

– В общем, пришлось основательно выскоблить слизистую матки, два шва на шейке – внутренние надрезы, всё остальное тоже заштопала основательно, её просто изрезали в лохмотья. Наложила двенадцать швов в общей сложности, саморассасывающиеся, разумеется. Придатки в норме. Признаков воспаления или кровотечения пока нет, но тампонаду сделала, завтра сниму. Думаю, ей кололи антибиотики и давали витамины или ещё что-то, возможно коагулянты. На венах рук и плечах много следов от уколов. Делал инъекции и подбирал препараты профессионал, я в этом абсолютно уверена. Что же это делается?! Они её… творили, что и в ужастиках не увидишь. Они её не просто насиловали, они!.. Понимаете, я вытащила осколки бутылочного стекла и обломок лезвия. Сволочи! Лютому врагу такого не пожелаешь. Но обещаю, что всё будет хорошо.

Эрнст сжал челюсти до скрипа зубов, перед глазами поплыла багровая дымка. Так вот почему Лиза бегала от него, вот чего не хотела говорить, пока сама не переварит.

– Успокойся, дорогая, теперь Мышка в надёжных руках. – Валера погладил жену по руке. – С точки зрения полостного хирурга ничего страшного нет. Если можно сказать в сложившейся ситуации – родилась в рубашке. Лёгкое пострадало, но могло быть и хуже, полсантиметра до сердечной сумки. Мы всё подлатали, ушили. Дренажи вечером уберём. Сухо. В животе в норме, но нужно начинать кормить хотя бы через зонд, иначе кишечник не запустим. Ссадины обработали, ранки не гноятся. Пальцы, слава богу, не переломаны. Ногти отрастут. Правая нога пусть в лангете побудет, вывих примерно трёх-четырёхдневный вправили, но есть отёк и со связками могут быть проблемы в будущем. И желательно, чтобы Киото посмотрел кисти. Следы от верёвок или наручников глубокие. Могут быть проблемы, хотя я пока их не вижу. Но я же не невролог и проверить тонус пока не представляется возможным. Лучше перебдеть. Боюсь, ещё застойной пневмонии и ДВС синдрома. Пока анализы адекватны состоянию.

– С точки зрения реаниматолога, не так уж и радужно пока. Антибиотики, электролиты, питание капаем. Плазму и ЭР массу вводим. Будем ещё. У девочки сильное обезвоживание – двадцать процентов, кровопотеря около двух литров – снижение ОЦК на тридцать – сорок процентов. Наполнение сосудов и камер сердца низкое, есть шумы. Быстро восполнять нельзя, сами знаете, чем грозит. Пока ни о каких сроках и прогнозах говорить не буду. Состояние крайне тяжёлое и вы все это видите. Сильнейшие боли, а я не могу ввести адекватную дозу обезболивающих препаратов – жидкости мало, боюсь, перегружу. Но, что интересно, у пациентки непонятная реакция на боль. Я читал, что в спецподразделениях учат как-то отодвигать её, усилием воли заставлять организм забывать о ней. Звучит фантастически, но я это реально вижу. Как и где этому научилась? Кто она, если такому обучена? Фантастика какая-то просто. Она всё чувствует, потом напрягается и не реагирует на уколы некоторое время. Но слишком ослабла, поэтому эффект кратковременный. Думаю, только поэтому не умерла от пыток. Эрнст Генрихович, я не поверил бы, если бы сам не увидел. Йоле – уникум, или я действительно многого не знаю. – Денис вскочил, промчался по кабинету, налил стакан воды, вылил его в цветочный горшок. Остановился посередине кабинета и наконец продолжил: – Кровь ввели почти всю необходимую дозу, теперь кристаллоиды, коллоиды, замороженную плазму, ЭР массу и, наверное, гемодез или полиглюкины. Завтра планирую поставить носовой зонд и начать кормить. Короче, я останусь на ночь и полистаю литературу, пообщаюсь с народом. Знаю одно: сегодня, максимум завтра всё решится.