– В смысле? – повторил Луис и многозначительно задумался. – Да, именно в тот день я и начал понимать весь смысл происходящего. Я, наконец, стал догадываться… – Внезапно он прервался и одарил нас хитрым (или безумным!!!) взглядом. – Знаю-знаю, вы, психиатры, сразу же захотите пришить мне это… Потому-то я и не начал с этого, чтобы не спутать карты. Не стал вам рассказывать про свою маленькую страсть, которую имел в то время. Упомяни я о ней в самом начале нашей беседы, вы бы решили, что это она и есть виновница моих галлюцинаций, что именно она довела меня до такого состояния. Только вот что я скажу вам, уважаемые врачи: некоторая доля правды в том есть, но всё же, это далеко не так, я не чокнутый. Несчастных страдальцев, подобных мне, вокруг немало, и про эту болячку знает каждый. Вот почему-то только один я вижу ожившие, мать их, бананы, и не во сне, не при галлюцинациях, а в действительности. К тому же, что-то не слышал я, чтобы кто-нибудь, как и я, видел подобное тоже.
– Какую болячку вы имеете в виду?
– Сейчас поясню… Простите, что не начал с этого. Решил подготовить вас, так сказать, чтобы вы не сделали поспешных выводов. Дело в том, что я работаю в крупной фармацевтической компании, хорошо вам известной, офис которой находится в Атлантик-Сити, в фирме «Медикэл Продакшн Америкэн». Работать там мне нравится, мне платят хорошие деньги, я не жалуюсь на жизнь. Эту работу нашёл среди объявлений в прессе лет шесть назад и до сих пор не жалею, что позвонил им. На тот момент присутствовал лишь один минус: живу-то я тут, в Филадельфии, а рабочее место в Атлантик-Сити. Благо, Атлантик недалеко, и поначалу я пользовался железной дорогой, чтобы добраться до офиса. Ежедневные поездки, признаюсь, сильно утомляли меня, но терпеть стоило. Спустя год, до офиса я добирался уже на собственной машине – дела пошли в гору. А ещё через год руководство пошло мне навстречу: компания стала оплачивать мой номер в отеле – один из этажей «Тадж-Махала» был полностью забронирован за эМПиАй для гостей и партнёров, приезжающих к нам со всего мира на семинары и переговоры. Так вот, чтобы я даром не терял время на поездки домой, а мог и дольше поработать и спокойно отдохнуть, мне предложили такой вариант: пять дней в неделю я живу и работаю в Атлантик, а на уик-энды и праздники уезжаю домой. Что ж, меня это вполне устраивало. Со временем Люси смирилась с моим отсутствием. Хотя, а что ей оставалось, – ведь денежки-то потекли, да потекли рекой. А женщин это вполне устраивает, даже если приходится несколько ночей одной греть холодную постель.
Так вот. Жил я в роскошном «Тадж-Махале», и, как вы уже догадываетесь, нередко проводил время в казино. Зачем? Ну, понимаете, чисто из спортивного интереса, да чтобы скоротать вечера. Это лучше, чем тусить в клубах или заказывать в номер девиц. Это, если хотите, как лекарство от соблазнов и измены. Семья – святое.
Поначалу играл в рулетку, потом в Блэк-Джек, а затем и в игровые автоматы. Помню, как с первого взгляда полюбился мне автомат «Крейзи Фрутс», или «помидоры», как говорят в простонародье. Так вот… – Диаш подозрительно посмотрел на меня и на доктора. – Я так и думал, что вы посчитаете меня игроком и решите: все мои глюки из-за казино, верно? Потому я с самого начала и не стал об этом говорить, чтобы не сбивать вас с толку.
Самуэль Стоун бросил беглый взгляд в мою сторону, проверяя мою реакцию на услышанное. Если бы не присутствие пациента, он тотчас же устроил бы мне «экзамен» с пристрастием: «Что вы думаете, молодой человек, по поводу состояния мистера Диаша?» Когда Луис уйдёт, не сомневаюсь, док именно об этом и спросит меня.
А пока что я молчаливо сидел в стороне, наблюдая за «допросом». Ещё несколько минут назад я был полностью поглощён историей про ожившие фрукты. Сюжет истории был захватывающим, интересным, но лишь до того момента, пока Диаш не замолвил про игру в казино. С этого места я несколько разочаровался и заскучал; в голову хлынули мысли о предстоящей вечеринке в одном из клубов города, где мы с друзьями собирались встретиться тем вечером. «Игроман», – сделал я вывод, раздосадованный тем, что сумасшедшие фрукты, к сожалению, всего лишь нереальная картинка больного воображения человека, имеющего игровую зависимость. Как жаль. Порой, слушая описания бреда или галлюцинаций, так хочется, чтобы то, о чём рассказывают пациенты, хотя бы раз оказалось правдой. Некоторые сказочные сюжеты порой кажутся до того реалистичными, что просто сам жаждешь оказаться на их месте и побывать там, в мире грёз, в которых пребывает больной. Хочется вместе с ним оказаться вне реальности бытия, которое рождает их поражённый болезнью разум. По-детски мечтаешь увидеть пришельцев из далёких галактик, полетать над холодной Луной, как они; почувствовать прилив адреналина во время погони, во время которой тебя преследуют шпики в штатском, посланные по заданию тайного мирового правительства уничтожить тебя, а заодно и ту важную и секретную информацию, которую некие таинственные учёные из параллельной вселенной надёжно спрятали внутри тебя, зашив, например, в голове. И хотя ты понимаешь, что всё это глупости, а сказки бывают только в книжках, всё равно продолжаешь мечтать и верить, что однажды такая сказка может обернуться былью; что во вселенной мы не одни, а гуманоид существует; и что в недалёком будущем мы сможем преодолевать огромные расстояния между звёздами со скоростью света, а то и быстрее.
Для меня рассказ испортился в том месте, когда в сюжете появилось казино. Как же всё банально, просто и предсказуемо! Игроман, и этим объясняется зрительная галлюцинация Луиса Диаша. Я вспомнил лекции, архивные материалы на тему пристрастий и зависимостей, и мне стало как-то скучновато. Казалось, диагноз Луиса определён, и больше ничего нового своим рассказом он нам, для определения причины заболевания, не привнесёт. Доктор тоже, как мне показалось, заскучал. Наверное, он тоже уже понимал, с кем имеет дело. Возможно, он даже вынес в уме собственный вердикт, как и я, обозначив предварительный диагноз. Вернувшись за стол, Стоун сделал несколько пометок в журнале и посмотрел на Луиса, призывая того продолжить повествование.
– Я тоже не дурак, – не унимался Диаш, – и умею находить нужную информацию, доктор, и точно знаю, что ничем не страдаю, никакой игровой зависимостью. Я не заядлый игроман, как многие. По мне, так хоть все казино в стране закрой, не расстроюсь. Мне вообще плевать, есть ли в мире игровые автоматы и покер или нет. – «Да, верно, – подумал я в этот момент, – именно так вы, игроки, и оправдываетесь». – Даже у заядлых игроков нет, и не может быть никаких галлюцинаций, я читал об этом. Может кому и снится зелёное сукно покерного стола, если его не допускают к игре насильно, может кого и преследуют крутящиеся барабаны одноруких бандитов, если его не подпускают к автоматам, не стану спорить. Но чтобы оживали герои сюжетов игр, – таких случаев, увы, я в справочниках не обнаружил. Игроманов преследует страсть, а меня – сами фрукты. Понимаете? Чтобы… чтобы… – Луис облизал пересохшие губы.
– Не стоит не доверять нам, Луис. – Доктор знаком руки попросил меня приготовить кофе. – Пока что в моих глазах вы не выглядите зависимым от игры человеком, и ваше откровение тому доказательство. – «Ну, док, ну хитрец!» – подумал я. – Продолжайте, а потом решим: что с вами происходит и как с этим бороться. Итак, с какой целью, как вы считаете, преследуют вас эти самые фрукты?
Я приготовил кофе и подал им. Диаш поблагодарил меня, жадно отхлебнул пару глотков.
– Для того, чтобы меня убить! – отрезал Луис, и я чуть не выронил поднос. – Сейчас, сейчас вы поймёте меня. Осталось немного. Поверите – хорошо; а нет, и на том спасибо, значит, не судьба мне избавиться от них. Придётся с этим как-то смириться.
Фрукты продолжали жить в нашем доме своей жизнью: то улыбались, то злились, но всё чаще смотрели на меня с ненавистью, и не прекращая делать попытки приблизиться ко мне. Иногда я ночью слышал их; слышал, как тихо открывается дверца шкафа на кухне, а затем что-то мягкое глухо падает на пол. Вскоре, стало привычным по утру находить то тут, то там разбросанный на полу или редис, или помидор, или гроздь винограда. Они неумолимо пытались добраться до меня, но не успевали до утра преодолеть большое для них расстояние от кухни до спальни, что и спасало меня. По-прежнему их рожи видел только я. Лишь однажды мне показалось, что Дэнни тоже их видит. Как-то раз я протянул ему мандарин, а он, вдруг, как одёрнет ручку, как отпрянет от него, будто я давал ему не мандарин, а голову крысы. Сынишка заплакал, завизжал, стал отмахиваться от цитруса, и давай скорее лезть ко мне на руки, испуганно озираясь на мандарин, как на куклу Анабель. И пока жена не убрала мандарин из поля его зрения, Дэнни исходил диким плачем в моих объятиях. Сильно я тогда испугался. Подумал было, что он видит их тоже. Но в дальнейшем подобное не повторялось, и я успокоился. Правда, после того случая мандарины он, всё-таки, ел с неохотой. – Диаш лукаво прищурил глаза. – Вы понимаете, что произошло? – Доктор пожал плечами. – Они давали понять мне, что я не один, кто их видит. Этим случаем с мандарином они как бы предупреждали меня, подавали мне знак, так сказать. Это много позже я всё понял, расшифровал их язык. Но тогда ещё не догадывался. Оказывается, они тогда ещё пока не торопили события, а просто терпеливо выжидали. Ночами шуршали в пакетах, скреблись по полу и приближались, приближались ко мне… Звучит, конечно, смешно.
