Зачем богу конкуренты?

Ведь одиночество – это божественная особенность, божественное свойство. Божеская суть. Вне одиночества не может быть бога. Зачем ещё кто-то рядом? Это уже не одиночество… не божественно…

Человек рождается одиноким, живёт одиноким, умирает в одиночестве… Семья, дети, одноклассники, сокурсники, друзья, подруги, любовники, любовницы – это паллиатив. То, чем бог отвлекает человека от своей сути. Стремление человека быть с кем-то, нуждаться в ком-то, делить свою жизнь с другими людьми – это обман, настоянный на страхе оказаться богом…

Но человек рождается одиноким…

Человек рождается богом.

Каждый в борьбе с кошмарами идёт своей дорогой. Алкоголь, психиатр, медиумы, экстрасенсы, церковь…

В церковь я не пошёл…

Какой смысл идти туда? Обернув всё в красивый многослойный фантик, возвеличивая и наполняя глубинной дислексические и дисграфические16 манускрипты, мороча головы и дурача души, менеджеры от религии дёргают за верёвки страха. Управляют душами. Зарабатывают капитал. Денежный, человеческий, авторитетный. Власть над душами. Если дьявол, хоть, честно и открыто предлагает купить душу, обменять на что-то полезное для человека. То религиозные чиновники лохотронят, крадут, врут.

Какой смысл идти туда, если менеджеры от религии, эксплуатируя идею единения с богом, переносят акцент в противоположную сторону. «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всею крепостию твоею, и всем разумением твоим».17 Вот она религиозная гармония, антиодиночество. Люби не себя, а какого-то невидимого мужика на небе, отдай ему своё сердце, душу и разум. Нафига?! Он мне ничего хорошего не сделал. Но считает необходимым посылать на меня кучу испытаний, бед и пыток – терпи, это, дарагой, судьба твой такой! Я ему всё должен отдать, а он мне, в лучшем случае, пошлёт поменьше горестей и камней на дороге поменьше подбросит. Не лучше ли любить себя и делать всё для себя, по своему желанию, воле и стремлению?! «Чудеса надо делать своими руками»18 – не так ли?

Алкоголь, психиатр, медиумы, экстрасенсы – тоже не понадобились. Кошмары неожиданно прекратились, оставив после себя лёгкую горечь грейпфрута.

Выпустив класс, Георгий Алексеевич, развёлся с женой, уехал из города.

Мария поступила в институт и уехала учиться в Новосибирск.

Евгений вернулся к дяде в одну из среднеазиатских республик, помогать по работе.

Прошло пятнадцать лет.

Летним вечером зазвонил телефон. «Здравствуйте, Георгий Алексеевич. Что Вы делаете в субботу вечером? Предлагаю встретиться».

Встреча была долгой и тёплой. Евгений возмужал, заматерел. Медленные размеренные движения. Хотя во взгляде всё та же хитринка и подначивание. Разница в возрасте не чувствовалась совсем.

– Можно на «ты»?

– Не вопрос.

– Я женился. У меня дочь… Нет, Не Маша, – ответил на невысказанный вопрос. – Но мы с ней после школы встречались. Я приезжал к ней, когда она училась в Новосибе. Помогал с жильём. Несколько раз в отпуск ездили вместе. Потом она вышла замуж. И мы перестали встречаться. Несколько раз звонил, но не дозванивался. Работаю в сервисном центре, чиню телевизоры и приёмники. Дочь в следующем году в школу идёт. Шалунья невозможная. Представляю, что будет вытворять. Вот. В общих словах. А как ты?

А, действительно, как он? Как развёлся, больше не женился, детей нет. Учителем больше не работает. Работа сейчас тоже простая – сиди себе, бумаги перекладывай.

Потом они регулярно встречались. Собирались в компании, где были и бывшие ученики, и просто люди из ближайшего окружения. Пили пиво, коньяк, водку. Вспоминали прошлое, заглядывали в будущее. Вот уже у Евгения и Олеська в третий класс пойдёт. Время летит быстро.

Было позднее лето. На излёте. Листья вовсю начинают желтеть и потихоньку падать. Прохладный ветер нет-нет, да и заберётся под рубашку, пробежит дрожью по коже. Да иногда и дождик по утрам уже не такой приятный, как прежде. «Здравствуйте, Георгий Алексеевич», – он всегда первый звонок начинал с «Вы»: – «Что Вы делаете в субботу вечером? Предлагаю встретиться».

Три пары глаз смотрели на него весело, радостно, тревожно. Они сидели за столом в кафешке. Евгений, Мария и её подруга с параллельного класса, Катя. Обнимания, поцелуи, восторг. Обмен впечатлениями, ностальгические воспоминания. Много еды, сладостей, алкоголя. Шесть часов пролетело в круговороте невыразимого состояния радости, истерического веселья, перемешенного с горчинкой грустных и печальных мыслей о невозвратности прошедшего, ушедшего времени. Потом они провожали девушек на такси до дому. Как он попал домой – уже не помнил.

Он никогда никому не говорил о своих чувствах к Марии. Скрывал даже от себя. Запихивал глубже, наваливал огромные горы камней, чтобы чувство не вырвалось. Табу. Нельзя любить ученицу.19 Нельзя любить другую девушку, если ты женат. Нельзя любить девушку своего друга. Табу. Когда он первый раз увидел Марию, сердце остановилось: «Вот она – моя Любовь». Не очень часто, встретив девушку, возникает такое состояние. Это даже не любовь с первого взгляда. Нет… с этой девушкой вы уже знакомы сотни и сотни лет… вечность… Когда-то давно расстались, потерялись… И вот теперь… нашлись… Память о совместном прошлом ещё не вернулась, но тебя пробивает насквозь узнаванием…

Всё стало одновременно таким лёгким, понятным… Сложным, запутанным. На каждом уроке он любовался ею. На каждой перемене, при возможности, пытался оказаться рядом с их классом, чтобы ещё раз увидеть Её. И каждый вечер, каждую ночь мозг взрывался от размышлений и противоречий. «Тело отлично знало, чего оно жаждет, но мой рассудок отклонял каждую его мольбу. Мной овладевали то страх и стыд, то безрассудный оптимизм. Меня душили общественные запреты. Психоаналисты манили меня псевдоосвобождением от либидо белиберды».20 Пока не принял решение: «Запретный плод перестаёт быть запретным, когда созреет». И «закопал» свою любовь. До Гумберта ему было далеко.

Сейчас, когда Мария «нашлась», казалось бы, пора эксгумировать, оживить, вернуть к жизни любовь. Однако… Он видел, как Евгений смотрит на Машу, как разговаривает. Как рассказывает о ней. И по определённым признакам без усилий распознал уровень их отношений – «Конечно, они снова встречаются. Проводят вместе редкие, оторванные от семьи, часы. Будьте счастливы. Живём дальше». Ещё одно табу. «Не желай жены ближнего твоего». Да, они не муж и жена. И совершают не богоугодные дела. Но любимая девушка друга – это почти как жена. Табу.

Предновогодний вечер. Небольшой бар, снятый для празднования бывшими учениками его единственного выпущенного класса. Группа одноклассников, пять повзрослевших, возмужавших ребят, которые сдержанно и крепко жали руку, и семь девочек, девушек, женщин. Женственных, красивых, весёлых. Они визжали от восторга, кидались обниматься и целоваться. Словно и не было единиц и двоек, строгости и вынужденной суровости – время стирает мелочи, оставляя главные вещи, учит ценить и наслаждаться сегодняшним моментом. Говорили о том, что больше всего волнует, чем, кто живёт, что беспокоит, о чём думает. Интересно было, что почти никто не обращался к нему за советом, не спрашивал «как быть?» «что делать?» – взрослые, опытные, мудрые. Это радовало. Хотя и мало времени он был их классным руководителем, всё же чувствовал, что зёрна дали неплохие всходы.

Как обычно через некоторое время остались самые крепкие. Как обычно к этому моменту темы стали откровенными, интимными, открытыми. Беседа перескакивала с одного на другое. О мужьях, жёнах, детях.