***

Очнулся я в личном пространстве. Меня трясло. Я начал догадываться, что новая работа может оказаться не такой уж простой и приятной.

До возрождения на городском кладбище оставались сутки.

Написал записку Татьяне, предупредил, что задерживаюсь, объяснил, как погиб.

В ответ получил: «Это будет сложнее, чем я думала. Мясные мухи в списке опасностей тут даже не в первой сотне. Завтра пришлю за тобой гоблина».

Видимо, я не оправдал ее надежд. Или ожидания Богини были завышенными?

***

***

Когда в больнице начальник практики сказал мне, что не даст хорошую рекомендацию, и я не стану санитаром, я впал в уныние.

После очередного дежурства по бараку умирающих я сидел в подсобке, пил крепкий чай.

Думал о том, что может оно и к лучшему? Всю жизнь чувствовать запах разложения, разглядывать синеющие распухшие тела, таскать трупы? Но всю жизнь сидеть запертым в квартире, на пособии, без капсулы для выхода в виртуал – еще хуже. Это почти как самому стать трупом.

Единственной надеждой была оговорка врача о том, что если у меня найдется человек в Санитарном Контроле, который официально попросит не наказывать, то тогда – не будет выговора и в институт уйдет чистый отчет о практике.

У меня таких знакомых не было, и взяться им неоткуда. Но вот была у нас в группе одна девушка, Алмазова Лена – о ней говорили всякое…

***

Дверь подсобки распахнулась, в проеме встала Стрельцова. Красивая она. Улыбнулась, спину прогнула, пробежала пальцами по пуговкам блузки, выпуская наружу спелые груди.

– Смотри, что у меня для тебя есть.

За время практики девушки пытались успеть взять от жизни в реале как можно больше. Чего только не делали… И наперегонки по коридорам бегали, и по лестнице верхом на тазиках спускались, и турнир по бою подушками устраивали, и спирт разбавленный пили, а потом песни хором пели. А главным развлечением стал, конечно, секс. Парней в нашей группе всего двое. Местный персонал в наших развлечениях участвует, но без фанатизма: у них свои отношения, да и уходят все, кроме дежурных, по вечерам. Из-за недостатка мужчин девушки похоронили остатки скромности и наперегонки пытались затащить к себе в постель. Вот, Стрельцова даже не поленилась до барака смертников дойти, чтобы в жилом блоке меня кто-нибудь не перехватил.

Я посмотрел на ее груди, и только вздохнул. Печально мне, и в носу вонь разложения еще стоит, и устал. Еще и труп особо неприглядный попался под конец – весь в язвах, толстый, грязный, вонючий…

– Извини, нет настроения, – отказался я. – Ты лучше к Степанычу подойди. Он мужик крепкий, хоть и седина в усах.

Обиделась. Вот такой я нечуткий. Через неделю практика закончится, и вариантов для меня больше не останется. Не до потрахушек мне.

Развернулась, качнув грудями, дверью хлопнула, ушла. Даже блузку не застегнула.

***

Налил себе еще чая. Почти неразбавленной заварки – от этого голова светлее становится.

Итак, есть у нас в группе Алмазова, о которой говорят всякое.

На первом курсе была незаметной серой мышкой. Такой скромной, что я и голос ее не помнил. И вообще ее не замечал. А после каникул вдруг вернулась совсем другим человеком – красивой стала, уверенной. Теперь она на общем фоне, как Снежная Королева выглядит. Девчонки суетятся, пытаются внимание на себя обратить, а эта просто голову повернет – и глаз не оторвать. Я бы подкатил к ней, но с первого взгляда видно, что ей это не нужно, у нее личная жизнь уже сложилась.

Сплетни были, что она в реале живет с кем-то важным. Чуть ли не с человеком из Санитарного Контроля. Верить женским сплетням, конечно, нельзя, но иногда она между делом такие оговорки делает, что ясно – действительно с кем-то живет в реале, и ко всяким интересным вещам причастна. Как-то на психологии с преподавателем сцепилась – полчаса спорили, тот вообще забыл, где находится. О любви спорили. Она так вопросы задавала, как будто для нее это вопросы практические. А он только на старые исследования ссылался, еще до Карантина сделанные. А она – на какой-то недавний эксперимент, в котором сама участвовала. После слов «дофаминовая зависимость» я тогда вообще перестал понимать, о чем речь.

Если кто-то и может мне помочь – только она.

Просить кого-то о помощи – занятие для меня непривычное. Да и кого бы я просил раньше? Но в этот раз не до гордости – от этого вся моя жизнь зависит. Значит, надо найти удобный момент, чтобы с Алмазовой поговорить…

***

За дверью послышались женские стоны.

Ушам своим не верю! Стрельцова таки пошла к Степанычу, и тот ее удовлетворяет прямо сейчас, прямо в бараке. Больным все равно, они в виртуале. Степанычу тоже все равно, он в этом антураже лет двадцать работает. Но Стрельцова-то как может в таком запахе и по соседству с рядами умирающих?

Минут через пятнадцать в дверь опять вошла Стрельцова. Размякшая, румяная.

– Знаешь, Игорь. Ты, конечно, козел. Но за хороший совет я тебе благодарна.

И ушла, плавно качнув бедрами.

***

Я уже совсем собрался идти в жилой блок, как опять открылась дверь. Алмазова входит. Только о ней думал – и вот.

– Добрый вечер, – она всегда такая вежливая, ужас просто.

– Чего так поздно?

– Хирург задержал. Три ампутации и четыре чистки. Фу, какая гадость!

Девушка налила себе чая, присела, комм достала.

– Разве практиканток берут на такое?

– Он предложил в шутку, а я согласилась. Теперь он мне грозится рекомендацию на хирургию дать. А мне хирургия не нужна, мне психология интереснее. На нее рекомендация уже есть.

Кликнула пальцем на экран комма, взяла наушники.

– Погоди, – останавливаю я ее, пока не ушла на связь, или куда она там собралась. – Я поговорить с тобой хотел.

– Да?

– Меня отчисляют из института.

– Я догадывалась, что этим кончится. Тебе больные неинтересны.

– Да? – удивился я. Но в душе согласился – действительно, неинтересны. – Мне обещали, что если хороший отчет о практике привезу, дадут рекомендацию на работу санитаром. А я облажался, и мне теперь выговор объявят.

– А я чем могу?

– У тебя есть знакомые в Санитарном Контроле? Если оттуда бумажку пришлют, чтобы меня не наказывали, то выговора не будет.

Лена задумалась. Потом начала объяснять:

– Вот смотри. Есть у меня знакомый. Очень высокого уровня человек, куратор «Дополненной реальности». К такому человеку с твоей просьбой подходить даже как-то стыдно. К тому же это не столько мой знакомый, сколько моего парня. Если он его попросит, то будет должен ему услугу. А такие услуги иногда дорого обходятся. Понимаешь?

Я кивнул.

– А главное – тебе это зачем? Чтобы санитаром потом всю жизнь работать? А ты уверен, что этого хочешь?

– Мне деньги нужны. Работа. Какие у меня варианты?

Лена посмотрела на меня задумчиво.

– Вот если тебя работа и деньги нужны, тогда я могу со своим парнем поговорить, он многое знает, может, посоветует что. А с Санитарным Контролем связываться – себе дороже, поверь.

Я согласился на встречу с ее парнем, не раздумывая. Бывают такие люди, которым веришь. Вот Алмазовой я поверил – если захотела помочь, поможет.

Девушка быстро поговорила по комму. Потом повернулась ко мне.

– Давай сейчас в капсулу, я тебе ссылку пришлю, куда перейти. Там прямо в трактире пообщаемся. У тебя же есть персонаж в «Эльфятнике»?

Я кивнул и бодрым шагом направился в свою комнату, к капсуле. И она направилась к себе.

***

Выйдя в «Эльфятнике» из личной комнаты в коридор, я увидел впереди женскую фигуру. Это была Лена. Догнал ее. Ее персонаж оказался человеком. Одета она была в роскошное полупрозрачное платье, под которым просвечивала стройная фигура и белье, такое же роскошное. Очень красиво. Очень. Изысканно. Жаль, что все это великолепие – не мое.