Через десять минут он попал на нужный этаж, заметив сидящую на своей сумке Лили, которая нервно бегала глазами по тетради, повторяя материал. Тонкие ножки, высокие белые носки и чёрные туфли. Еврею не понравилось, как она расселась, сверкая своими прелестями. Так не подобает вести себя достойной, пусть и новоиспеченной еврейке. Ещё четырнадцать таких же недотёп галдели и шелестели тетрадками. Недотёпа с фамилией Янг даже не подняла глаз, усиленно запоминая информацию, но ведь перед смертью не надышишься. Она не успела подготовиться лишь по его вине, ведь это Шульман увёз её в Иерусалим и устроил мини-каникулы. Они вернулись только в понедельник вечером, уставшие, но Тому показалось, что довольные. Всё было бы идеально, если бы не малюсенькое «но».
– Томми, можешь отдать мне назад крест и цепочку?
Еврей был не намерен ей отдавать добро, поэтому показушно пошарив в карманах, развёл руками, виновато опустив голову, выражая максимум сожаления.
– Прости, я, кажется, её потерял… Мне очень жаль. Сколько она стоила?
Лили огорчённо вздохнула:
– Да, не надо денег.
Томас сунул ей пятнадцать фунтов. Дороговато для такого тонкого и хлипкого плетения, потемневшего от соли и пота креста, немного погнутого и поцарапанного. Ну и ладно.
Вскоре дамы ввалились в кабинет, встав у входа, который встречал их светло-бирюзовыми стенами, блестящей доской, открытыми нараспашку окнами и теплым летним ветром, что колыхал белоснежные шторы. Лили прошла к преподавательскому столу, и, заметив Томаса, весело улыбнулась, на что он ей подмигнул, шуточно пригрозив металлической линейкой. Еврей сделал два шага, притянул к себе за кардиган девушку, приближаясь к уху:
– Этой линейкой, да тебе по попе, если завалишь экзамен, усекла? Лили покраснела, побелела и нервно хихикнула, вытягивая билет и занимая своё место.
Пять преподавателей, три профильных и два общих – списать просто невозможно. К тому же, получить металлической линейкой по пальцам – удовольствия мало.
Том ходил по кабинету, изредка опуская взгляд на Лили, которая без особых трудностей царапала что-то на большом листе бумаге. Акушерское дело – действительно её призвание, а вот на химии она застряла, нервно поглядывая на часы. Шульман встал над ней, опустив взгляд. Тонкий пальчик указал на уравнение, которое решить она была не в силах. Мужчина запомнил вещества и, сев на место, порылся в карманах, найдя кусок бумаги с какими-то номером. Перевернув и расправив обрывок, Том стал расписывать ответ, сдув его с учебника. Лили нервно стучала пальцами по столу. Шульман подошёл к ней и просунул под локоть ответы, слегка ударив по голому бедру линейкой. Девушка едва подавила смех, завершая задание.
Вскоре она защищала свои ответы, обосновывала и доказывала, получив заслуженную отметку.
– Как всегда отлично, Лили! – заметила преподаватель акушерского цикла, улыбнувшись девушке.
Томас вышел в коридор вместе с девушкой, ощущая её горячие и счастливые объятия на своей шее.
– Без тебя я бы не сдала на пять, – прошептала она, нежно дотрагиваясь до его пухлых губ своими, оставляя трепетный и неуверенный поцелуй, покалываемый подстриженной бородой.
– Хочешь меня поблагодарить? – сверкнул осоловелыми глазами Шульман, озаряя девушку плутоватой и немного кривляющейся улыбкой.
Лили облизнула и следом прикусила нижнюю губу, игриво, заменив этим положительный ответ.
– Ладно… идём… – он схватил её за руку, быстрыми шагами направляясь на второй этаж, проскакивая узкий коридор, наконец, открыв ключом дверь своего кабинета.
Том изредка поглядывал на лицо девушки, что по-прежнему было решительным и самодовольным. Они вошли в класс за руки, протискиваясь сквозь парты, приближаясь к преподавательскому столу. Мужчина сел на стул, расставив ноги, несколько раз хлопнув по ним, зазывая Лили.
– Сядь на меня…
Девушка поняв всё абсолютно буквально, села на край его колена, поправив под задницей юбку, вопросительно глянув в чистые голубовато-зелёные глаза, на его изнуренном и утомленном лице.
– Не так, сладкая… – Томас был нетерпелив, приподнимая её за предплечье, поворачивая к себе так, что её ноги сами стали расходиться в стороны. – Да, вот так, разведи свои ножки и сядь, ага?
Лили присела на сильные и твёрдые бедра, поправив края юбочки, бережно и медленно расправила смятую ткань, робко вскидывая глаза. Шульман опустил умелые руки на её ноги, быстро ведя к ягодицам, за которые притянул её ближе к себе, опустив ножны на свой пах. Она вздрогнула, ощутив устойчивый мужской порыв, сделала резкую попытку отстраниться, но Том ей не позволил, сильнее усаживая на себя.
– Не бойся меня, солнце. Я всё контролирую, поняла?
И вот её тело, горячее даже через ткань белья обжигало его, заводило и сводило с ума одновременно. Том, не отрываясь, блуждающе смотрел в карие глаза, полуприкрытые и расслабленные, читая похоть, видя в отражении свою. Он знал, что она хотела этого, не будь на нём брюк, она бы довела его до греха. Но, увы, пока они только «играют». Сколько протянутся эти игры, и что будет, когда Шульман устанет ждать? Его руки всё ещё лежали на её ягодицах, которые он плавно, но ритмично и чувственно двигал. Наконец, её мнимое безразличие выдал стон, который Том накрыл губами, растягивая удовольствие и поцелуй. Еврей наблюдал за её пересохшими губами, с мелкими трещинками и ложбинками, притягивая ловкие пальцы к горловине светлой рубашки, расстегивая пуговицы одну за другой, как бы невзначай задевая мягкую кожу. Эти мгновения казались бесконечными из-за трепета и волнения .После четвёртой пуговицы его пальцы были остановлены женскими.
– Дай мне взглянуть. – голос еврея стал совсем низким и хриплым, ещё более растянутым, – Взглядом я тебя не съем, правда?
Здесь Лили было сложно не поспорить с Шульманом, ведь его взгляд проедал её душу насквозь с того самого момента, когда она впервые предстала перед ним в классе. Девушка немного поколебалась, взвешивая все за и против, лицезря полное спокойствие раскинувшегося на стуле еврея. Его ровное и размеренное дыхание расслабляло и её, отчего она приоткрыла края рубашки, поднимая глаза. Том молча смотрел, не сводя взор, чувствуя очередной прилив возбуждения, который подталкивал его руки, но он старался держать их, ровно как и член, в узде, выжидающе испепеляя молодую и нежную округлость её груди. Лили хотела большего, сглатывая сладковато-горький привкус первого осознанного, а может и нет, желания, которое растекалось по телу, собиралось в устье в самом низу живота.
– Хочешь, я тебе что-то покажу? – спросила она тихим, почти беззвучным шёпотом, на который Шульман одобрительно кивнул, следя за тем, как Лили сдвигает рубашечную ткань в бок, оголяя левую грудь до половины, оставив ему возможность посмотреть на шрам. Маленький, но глубокий, больше похожий на оставшийся после тушения о кожу окурка сигареты.
– Кроме тебя никто не видел.
У Томасс возник вопрос о том, как он там появился, и кто осмелился его оставить, но вместо этого мужчина провёл подушечками пальцев, ощущая бугристость и шершавость маленькой выемки .Лили вернула края одежды на место, а Том задумчиво нахмурил брови, немного скривив лицо.
– Покажи ещё! – сказал он, на что Лили, не думая, сдвинула ткань, обнажая всю ту же грудь с тем же шрамом. Шульман рывком опустился, касаясь влажными и упругими губами, быстро зацеловывая старую ранку.
Лили задышала чаще, интенсивнее набирая воздух, которого стало так резко не хватать в захлестываемые адреналином лёгкие. Она зарыла пальчики во вздыбленные и непослушные каштановые волосы, минуту назад бережно уложенные на бок, пахнущие дегтярным мылом. Том поднял голову, возвращаясь к девичьим ненасытным губам, отдаваясь в пустом кабинете звонким чмоканьем, схожим с щелчками сухих пальцев друг об друга. Лили прикоснулась к его шелковистой и роскошной бороде, изучая её цвет, что отличался от волос на несколько тонов. Он бережно застегнул её рубашку, возвращая руки на стройную талию, желая охладить свой пыл, который ещё немного и точно не довёл бы до добра .Они спустились к машине, держась теперь только за руки и плевать, что в колледже их могли увидеть. Тому было не важно, ведь он шёл за руку с красивой студенткой, провожая её к своей машине.
