Они резко остановились и посмотрели на меня, улыбаясь приветливо.
«Добро пожаловать! Мы тебя ждали», — пронеслась в моей голове внутренняя речь.
Двое подошли ко мне и взяли за руки, приглашая в хоровод. И когда все руки на мгновение соединились в единое кольцо, я вдруг услышала ту чудесную музыку, под которую они до сих пор танцевали.
Я повторяла за ними все движения, но получалось довольно неуклюже — дёргано и невпопад. В общем, чувствовала себя чужой на этом празднике жизни. Но то ли врождённая вежливость, то ли инстинкт самосохранения подсказывали мне: лучше пока плыть по течению и наблюдать. Когда-нибудь же они закончат. Была, конечно, вероятность, что ждали они не меня или что заканчивать они и вовсе не собираются, однако спешить явно не стоило.
Шаг вправо, руки плавно идут вверх… Ох, неплавно! Что ж я такая корова на льду? Шаг, поворот. Под ногами приятно пружинит что-то вроде воздушной подушки. Шаг, назад, плие, наклон с прямой спиной, внезапный подъём головы, от которого взлетают волосы. Снова шаг и поворот. Невозможно уследить за происходящим, когда всё время эти повороты. Шаг влево, приставной, обычный, руки движутся по-разному, таз делает восьмёрки, а мозг очень-очень устал — словно я уже час к ряду решаю алгебраические уравнения. Тело напрягается, пытаясь угнаться за прекрасными танцовщицами, пот льёт ручьями, мышцы деревенеют, дыхание сбивается, но пытка танцем продолжается. А невидимый хор с целым оркестром всё тянет и тянет одну и ту же мелодию.
Семь дорог, семь свечей,
Сделай шаг, и ты ничей,
Больше нечего терять,
Ждёт тебя богиня-Мать…
Снова и снова один и тот же напев. Потом очередное изящное соло невидимой фейской арфы, и опять. Кажется, прошла уже целая вечность, и меня начинает подташнивать от этой песни. «Я — ленивая жирная свинья, моё место — навозная куча», — повторяю я про себя на фейском, чтобы немного взбодриться.
Есть начало и конец
У всего, что дал Отец,
Не пугает сердце мгла,
Снова Вечность позвала…
Кого тут хоронят? Не меня ли? А, ну их, меня так просто не возьмёшь. Похоже, я угодила в какой-то дурдом для магов. Тело постепенно расслабляется, движется «на отвяжись», алгоритм танца выучен, время тянется бесконечно. Шаг, шаг, поворот. Как там Эльдис? Что с ним случится без оружия, которое у меня? И что там у них вообще происходит после моего исчезновения? Он один на один с голой озабоченной ведьмой, с которой у него «ничего не было», и которую ему присылали в качестве искушения. Пожалуй, это худший момент для разлуки. Что будет? Он с ней переспит? Ну и чёрт с ним, пусть. Но вдруг он забудет меня? Вдруг решит быть с ней? Вдруг на него подействуют её чары — раз мы шли к ней за особыми услугами, то есть что-то, чего он сам не умеет. Влипла я по самые-самые.
Шаг-шаг-поворот-арабеск. Шаг назад, шаг вперёд. Небо начинает светлеть. Неужели мы протанцевали здесь всю ночь?
Семь дорог, конец один,
Ждать не стоит до седин,
Вейся в танце, песню пой,
Цель всегда была с тобой.
Шаг-приставить-поворот. Голова кружится, и изрядно мутит. Я сглатываю и закрываю глаза — мутит ещё сильнее. Открываю. Всё кружится и теряет четкие очертания. Шаг, снова шаг. Музыка становится медленнее, изнурённые ноги еле движутся, точно сквозь вязкую грязь. В глазах темнеет и плывут зеленые пятна. Снова закрываю глаза. Останавливаюсь, чтобы не упасть. Открываю. Все остановились, как и я. Уже совсем рассвело, костёр погас. Музыка стихла. Вокруг нас что-то изменилось. Мы больше не в джунглях на берегу. Мы стоим на вершине одинокой горы, а внизу под нами до самого горизонта простирается серая каменистая пустыня, выглядывая из-под плывущих над ней облаков.
Ноги гудят. Острые камни впиваются в голые ступни, но мне это уже безразлично. Хочется просто где-нибудь лечь. В руках у женщин внезапно появляются какие-то тряпки. «Достали из пространства. Спёрли», — думаю я. Знакомый трюк, когда-то я умела так делать.
Одна из танцовщиц протягивает мне свёрток. Разворачиваю. Это нечто наподобие холщовой бесформенной галабеи. Ну что же, лучше пока так, чем голышом.
«Тебе туда, — слышу я безмолвную речь моих спутниц. Они указывают на скалу размером с самосвал. — Ступай, король Норб давно ждёт тебя».
Король Норб? Тот самый, который запечатал Хорнору? Который жил на заре времен? Который давно исчез и считался умершим? Или это какой-то другой Норб?
Я нерешительно двинулась к скале. Меня охватило какое-то необычное волнение, словно передо мной сейчас предстанет Тутанхамон или даже Осирис. Это было очень странно. Меня и наша-то земная история не вгоняла в трепет, а местная и вовсе казалась детскими сказками. Но какая-то неумолимая сила ужасала и одновременно влекла меня к этой скале.
Я обогнула её справа и увидела мужчину, сидящего, скрестив ноги, и глядящего в пустоту. Рядом с ним лежал мешок, из которого выглядывала задумчивая голова упитанного рыжего кота. Норб был одет в холщовое рубище. На вид ему было лет сорок. Лицо, обрамлённое седеющими прядями, показалось мне знакомым. Но где я могла видеть его раньше? Он посмотрел на меня, и в его потухшем взгляде внезапно разгорелись искорки любопытства.
— Так вот ты какая стала! — проговорил Норб ласково и улыбнулся. — Красавица моя… Не помнишь, небось, папку-то своего…
— Не помню.
Я напряглась. Нате-здрасьте — родственные узы. И что мне теперь? На шею ему бросаться? Папкой называть? Слово-то какое канцелярское — «папка». Да и не может такого быть. Враньё, ошибка, недоразумение. Бред. Или хуже того — очередная интрига.
— Не помнит! — воскликнул рыжий кот человеческим голосом и добавил с ноткой театральной истерики. — Как же так?
— Ничего удивительного, ты ещё совсем малютка была, когда мы с тобой в последний раз виделись. — примирительно пояснил Норб. — Поди, поди сюда, дай я тебя рассмотрю.
Он глядел на меня с такой нежностью, что на глаза мои почему-то навернулись слезы. Я молчала. Но было такое чувство, словно я впервые в жизни вернулась домой из бесконечных скитаний, где я плутала впотьмах и давно отчаялась найти дорогу. Вернулась туда, где меня бесконечно любят, защитят, позаботятся обо мне. А потом он просто встал и обнял меня, отчего я окончательно разревелась.
— Почему тебя никогда не было рядом? — в конце концов спросила я, тщась высморкаться.
— Мне пришлось спрятать тебя ради твоей же безопасности.
— Это потому что я родилась без магии? Но можно же было сделать прививку… Или потому что во мне какое-то вселенское зло?
— Нет, моя хорошая, — сказал он, гладя меня по голове. — Нет в тебе никакого вселенского зла. Мне пришлось запечатать твою магию — слишком мощную — чтобы тебя никто не нашёл до поры до времени.
— И когда эта пора должна была наступить? — Я отстранилась и посмотрела не него с возмущением. — Ты бросил меня там одну. Ты представляешь хоть, что там со мной происходило? Каково мне было оказаться в этом мире голой, босой, безо всего?
— Ты злишься, я понимаю. Но это было единственным возможным решением. Другого способа тебя защитить и дать тебе возможность жить нормальной жизнью тогда не было. И сейчас нет. Ты не должна была попасть в этот безумный мир. Магия — это наркотик, понимаешь? Все жители Хорноры — наркоманы. Я не хотел, чтобы ты становилась такой, поэтому поместил тебя в Москву.
— Ты хотел, чтобы я навсегда осталась ТАМ? Ты поэтому запечатал мою магию? У тебя мания что ли всё запечатывать? Хорнору, меня, это место… Что вообще происходит?!
Он глубоко вздохнул, посмотрел на меня с сожалением, как на хомячка, нагадившего в собственную кормушку, и снова сел на камень.
— Лешик, ты совсем ещё дитя, — проговорил он после долгой паузы. — Пройдут годы, ты наломаешь много дров, прежде чем увидишь вещи такими, какие они есть.
