Новая болезнь поражала лёгкие и пищеварительную систему. Проявившаяся хворь не оставляла ни малейших шансов на выживание. Но животный мир планеты не заметил беды. Даже те зверюшки, которых Варакин превратил в нечто одарённое разумом, преспокойно переносили тяготы эпидемии. И тогда Роберт пошёл от обратного. Если он смог создать мыслящих зверей, наделив их частицей человеческой воли, почему бы теперь животным не помочь людям – поделиться умением выживать.

Вакцина появилась, когда планету перестало лихорадить, словно Бог простил её. Лекарство стало доступным, когда почти не осталось людей. Но те, кто выжил, принимая сыворотку, уже не страшились заразы. Опыты на добровольцах показали стопроцентную защищённость от вируса. Вот только у излечившихся людей, появилась новая угроза, от которой Варакин предусмотрительно придумал противоядие, превращая детей или обычных женщин в свирепого зверя, чтобы справиться новой расой.

Пока человечество гибло под ударами стихии и вируса, гибридные звери размножались, словно понимали, что это единственный шанс встать в один ряд со своими творцами. Антропоморфные кабана, кошачьи, муфлоны, быки, волки и медведи – наполнили рыком и первобытными чувствами, покинутые людьми квартиры. Зверей стало так много, а сила их так велика, что Роберту пришлось срочно придумать нового человека.

Это не оборотни из сказок – это были настоящие убийцы. Человек, впавший в ярость, обладал невероятной силой. Он становился, как киношный Халк, как мифический Давит, сражающий Голиафа. Сплав гибкости и стальной стойкости мог дать отпор любому гибриду, даже стае волков или банде беспощадных тигров. Но чтобы усмирить безумную мощь, всецело вредную в быту, совершенно не нужную после схватки, Варакин создал ещё одно лекарство – циничное и безжалостно приготовленное из трупов гибридных свиней.

В мире выживших людей, слабый и больной человек мог запросто превратиться в монстра. А чтобы умерить свой гнев, быть может, и праведный – этот человек поедал свой собственный страх, запевая сывороткой, сваренной из гигантских антропоморфных свиней. Свиньи так и не перестали платить мистический долг человеку – даже после того, как сами превратились в людей.

***

2029 год. Город Якутск.

– Как успехи, Алёшка? – заходя в лабораторию, на ходу кинул Варакин. Прошёл он быстро. Белый халат, немного заляпанный шоколадом у нагрудного кармана, развивался трепещущим стягом, словно в кабинет влетел не человек, а герой-спаситель, как из фильмов про Супермена. Роберт плюхнулся в кресло: – Ты снова бездельничаешь? Сделал, что обещал?

Яша Караваев с самого утра проводил опыты над крысами – обычными серыми крысами, ещё не наделёнными разумом. Яков проснулся рано, позавтракал и снова вернулся к пробиркам и формулам. Но Варакин был строг и напорист. С присущей ему иронией он сыпал вопросами, веселя и зажигая энергией близкого друга – брата по вирусологическому оружию.

– Обещал, значит, сделаю… Я отработал препарат Вар-132 на первой тридцатке заражённых. Издохли только шестеро. Трое на грани. У двадцати одного крысёныша прекрасное настроение и аппетит что надо! – Яша хлопнул в ладоши и громко выкрикнул, демонстрируя радость и верный путь исследователя: – Очко, товарищ Варакин! Это наша победа!

Роберт клацал по клавишам, набирая символы пароля, чтобы тоже прильнуть к монитору и закончить ночную работу. Открыв файл, доктор Варакин, не изменяя себе, утопил хорошее настроение своего друга.

– Что ты заладил… очко, очко. Не напоминай мне о карточных играх, не будь тупицей… а то запру в клетке с грызунами… будешь с ними играть, – бросил прожигающий взгляд Роберт и показал Яше кулак. – У меня отличная память. Я ещё не забыл, что ты недавно устроил. Одно слово, Алёшка!

Все началось с того, что Караваев встретил бывшего коллегу, выгнанного за пьянство взашей из лабораторной команды лично шефом, доктором Варакиным. Сорокапятилетний вирусолог из Хабаровска, Спиридонов Борис Борисович – был не слабого десятка. Хорошо зная заводной характер старого знакомого, он согласился, перекинуться с Яшей в «дурачка» и, как говорится, скоротать время за стаканчиком белого вина. Что произошло далее можно оправдать только смертельной усталостью.

Карты так и не нашли, резались в шахматы. Водка лилась рекой, пили всю ночь. Наплевав на комендантский час, вышли на улицу за добавкой. Поздней осенью двадцать девятого года с топливом стало совсем худо, потому городская администрация распорядилась организовать оленьи упряжки для передвижения полицейских патрулей. Якутск хоть и считался Меккой выживших и казался единственным уютным местом на Земле, но даже здесь, в тридцатиградусный мороз можно встретить негодяев, которым приглянулся твой кошелёк или даже жизнь.

Нарты с оленями, пережёвывающими ягель, лишь тонкой цепью были пристёгнутыми к обледенелому фонарному столбу – прямо у подъезда Яшиного дома. Заметив свободное средство передвижения, Караваев предложил прокатиться, что называется, с ветерком – заодно сократить время пути до магазина. Парочка ловких манипуляций с цепью и ремнями у столба, и друзья умчалась в завьюженный город.

Снег хлестал по лицу, но, несмотря на пургу и мороз, в жилах кипела горячая кровь заправского гуляки. Вирусологи уходили от погони, будто всю жизнь угоняли нарты, словно в тысячный раз сидели на санях и били оленя палкой в округлый бок. Включив красно-синие маячки, размещённые в ветвистых рогах оленей, они мчались навстречу неизвестности.

Поймали сухопутных пиратов, в общем-то, случайно. Учёным удалось уйти от погони в темноту и раствориться во мраке улиц, но на одном из поворотов сани занесло, и изрядно подвыпивший Борис Борисыч, вывалился за борт и, прокатившись кубарем, врезался пьяным телом в обезлюдившую автобусную остановку.

Нога сломалась в нескольких местах. Сотрясение мозга, ушибы спины и рук – не принимались в расчёт. Но загубленная погоней нога друга трещала, как сухая ветка в костре, и Караваеву пришлось задуматься о врачебной помощи. Впрочем, разудалым вирусологам повезло. Подоспевший наряд, усиленный двумя упряжками из четырёх кряжистых оленей – быстро вызвал медиков, отправив одного карточного игрока в больницу, второго, который почти не пострадал точно в обезьянник.

На допросе Караваев всё отрицал. Яша даже назвался следователю другим именем – почему-то Алёшей. Под утро Варакину сообщили о ночных приключениях его сотрудника. Роберта уважали не только вирусологи и доктора наук, к тому времени его знал весь мир, включая Якутских полицейских. И потому под поручительство Роберта, протрезвевшего коллегу, отпустили. Варакин сразу простил друга (с кем не бывает), но в назидание пообещал страшную кару и стал называть Якова Караваева – Алёшкой.

Раннее утро. Господин Абрамяу постукивал коготком по глянцевой странице новенького меню. Гибридный кот сидел в пустом зале, оттого что «Молоко» начинало работать только после 18-00. Его заведение было известно каждому в Якутске. В кабак захаживали полицейские, не обходили стороной боевые кабаны, пришедшие в город на побывку с фронтов, не раз навещали тигры-снайперы. Посещали даже люди. Но сегодня утром пришёл особенный гость, которого Абрамяу – то любил, то боялся, как самую страшную кару.

– Ай, кого я вижу! Рад встрече, мой друг! – замурлыкал Абрамяу и встал с мягкого кресла.

Пробираясь между столиков, к нему приближались двое: кот чёрной масти в коричневой безрукавке и его неразлучный рыжий спутник в сиреневой майке-алкоголичке.

Абрамяу был из породы настоящих «персов». У него приплюснутый нос, большие глаза и великолепная шерсть, если за нею хорошо следить. Пепельный окрас, ухоженной шёрстки и жилетка тёмно-синего цвета с жёлтыми пуговичками предавали коту вид зажиточного горожанина. А его круглые очки и маленькая красная тюбетейка на голове, расшитая золотыми нитями – сообщали всем, что перед ними деловой партнёр, а не какой-то помойный бродяга или уголовник. Это был тот редкий случай, когда кот выбился в «люди».