– Да гнать надо этого Чижа! – вспылил Владимир Сергеевич, преподаватель военного дела.

Его запястье правой руки было стянуто тугой повязкой и ломило плечо. Пятиклассник, весивший больше ста семидесяти килограмм в порыве ярости врезался в преподавателя своим рылом, сбив его с ног. Учитель, падая на пол школьного спортзала, вспомнил боевые искусства, но ничего не вышло. Владимир Сергеевич шлёпнулся точно на руку и получил вывих.

– Давайте сразу всех исключим, – категорически была против старенькая женщина, преподаватель сельхоз уроков. – Пятый «А» разгоним, пятый «Б» распустим и далее по списку. Отправим всех на войну, а сами начнём пухнуть от голода и пить вместо сыворотки воду из лужи. Кто будет сажать капусту и собирать урожай картофеля? Нет, я решительно протестую!

Всё чаще случались стычки с учениками. Окрепшие подростки, которые через год превратятся в крепких кабанов, ослушивались воспитателей почти ежедневно – точно какая-то зараза пробуждала во вчерашних поросятках свирепую злость. Каждый учитель знал, почему так происходит. Свиньи с каждым годом становились всё агрессивней. Межвидовая ненависть росла, словно сорняк. И потому люди ждали пришествие своего императора. Верили, он в силах излечить нарастающую ненависть.

– Возмозна, я поспесыл с выводами, – призадумался директор. – Но так или инасе, сколу наводнят инспекторы полисии. И нам всем не поздоровиса.

Иванов прищурился и бросил взгляд в зал. Его математический мозг, а он преподавал именно математику, подсказал, что не все учителя находятся на совещании. Да и оставалось свободным пять мест из тех, что выделены для людей; а должно остаться четыре. Быстро сосчитав, что не хватает одного человека, директор задал следующий вопрос:

– Так, кого нет в совесянии? Кто отсутвует?

Распахнулись тяжёлые двери, ведущие в актовый зал. За порогом стояла Мария Борисовна. Лицо её было в крови. В правой руке она сжимала нож, левой волочила голову пятиклассника Чижа.

– Отвоевался парнишка, – ахнула преподавательница сельхоз уроков.

– Ну, ты даёшь Борисовна. Трындец! – в поисках сигареты, выдохнул военрук.

Свиньи служили в армии, трудились в полях и на фабриках. Медведи годились только для войны. Из волков получались отличные полицейские и разведчики для десантирования в тыл врага. Тигры, это одиночки. Непревзойдённые диверсанты – убийцы, не знающие ни страха, ни сочувствия к жертве. В Стране Сибирь были и другие виды животных, получившие разум; но самыми непредсказуемыми и неуживчивыми оказались – коты.

Часть домашних любимцев встали на задние лапы, прибавили в росте, достигая полутора метров в высоту. Они не перестали быть ловкими пронырами, лазающими по деревьям и крышам – способными пробраться через игольное ушко, если за ним есть чем поживиться. У гибридных котов лишь ухудшилось сумеречное зрение. Но как компенсация за потерю возможности листать по ночам откровенные журналы про кошечек, появилась непреодолимая тяга к бродяжничеству и воровству. Зачем два кота – одного из которых звали Барс, а второго Шмаль – забрались в школу для свиней, никто точно не знал. Кто поймёт этих пушистых бандитов…

Шмаль слыл котом авторитетным, трижды сидевшем в спецлагере двухразового питания и трижды оттуда бежавшим. Его разыскивала волчья полиция – это дело чести поймать беглеца и пройдоху. С ним желали встречи свиньи, которых он облапошил на армейских сборах, выменяв ящик дешёвого бисера на вагон знаменитого нерюнгринского пива. Его также не жаловали люди, хотя продолжали с трепетом относиться к котикам, большая часть из которых осталась, как и прежде милыми существами.

Закончился последний урок. Шумной толпой маленькие поросята и уже крупные подростки, потянулись на выход из школы. Под потолком из вентиляционного люка за свиньями наблюдали две пары глаз.

– Босс, всё идёт по плану? – негромко мякнул Барс.

Выглядел Барс всегда идеально. Природа подарила ему рыжую шубку: мягкую и шелковистую. Всего несколько белых пятен на спине и груди, слово неизвестные земли на старой карте, говорили, что кот ещё не нашёл себя в жизни – и вряд ли когда-то станет другим. Барс доверял Шмалю больше, чем своей матери, отказавшейся от сына в раннем возрасте. Он безоговорочно слушал приказы крутого друга и грезил о далёкой державе.

Шмаль был чернее ночи. Даже глаза у него были, как уголь. Правда, где-то в подмышке затесался коричневый пучок, доставшийся от отца, расстрелянного за угон баржи с песком; но авторитетный кот всегда скрывал пёструю разнообразность под жилетом со множеством карманов.

– Подожди пять сек, – взглянув на часы, зевнул Шмаль. – Школа скоро опустеет. Затем прошмыгнём в книгобанк и привет.

– Ах да, библиотека! Но там дверь с замком, – озаботился проблемой рыжий. – Босс, ты сможешь её открыть?

– Ещё бы. У меня вездеход ко всем замочкам в этом кабаньем стойле, – сверкнув длинным клыком, хмыкнул чёрный кот и вытащил из кармана магнитную карту-ключ. – Универсальная, мать её! Приложил и заходи куда вздумается, хоть в медицинский кабинет, хоть на крест за спиртягой.

Барс перевернулся на спину. Выпустив острые когти, вдумчиво принялся вылизывать лапу.

– А когда ты найдёшь картинку с твоим дедушкой, и мы выберемся из школы, ты возьмёшь меня с собой?

– Тысячу раз базарил, что вместе попрём. Не пались! – шикнул Шмаль.

Барс на мгновение замер, вспоминая обещание друга.

– Это хорошо, что вместе, – замурчал рыжий. – Там море. Там столько вкусной рыбы! Я читал, что в Стране Крым нет волков. Это правда?

– Откеля на пляже волки? Тама только собачонки, и те еле-еле душа в теле: мелкие, тощие – с голубыми ошейниками… Ты братан не боись, я своих не кидаю, – успокоил Шмаль.

– Страна Крым: море, солнце, кошечки, – мечтательно закатил глаза Барс и тихонько захрапел. И только ему стали сниться весёлые Маньки и Фроськи, как он почувствовал толчок.

– Цыц! Слови тишину!

В просторном коридоре учительница отчитывала хрюшку-первоклассника. Говорила тихо, почти шёпотом, но проявляя агрессию. Поросёнок не спорил. Опустив рыльце в пол, принимал наказание за шутки, отпущенные в классе. Человеческая женщина подняла за подбородок мордочку, требуя смотреть ей в глаза. Маленький свин пищал и в страхе пускал слезу.

– Всё-таки они терпеливые. Потому что умные! – восхитился Шмаль.

– Люди, что ли?

– Ну а кто, свиньи в штанах? – цыкнул чёрный и потрогал второй клык, сломанный наполовину.

Он не испытывал ненависти к боровам, но хорошо помнил, что некоторым из них не терпится содрать с него кожу. Это была ещё одна причина, чтобы перейти десяток границ и очутиться у моря, где много красивых девочек и нет волков.

– Смотри, её трясёт, как при голоде, – напрягся Барс и попятился назад.

– Не двигайся. Нас не заметят. И о библиотечке помни. Плевал я на разборки педагогические. Картинка моего дедули важнее, – покосился на струсившего друга Шмаль.

Учительница развернулась и словно пьяная, пошатываясь, пошла прочь от малыша. Поросёнок воспользовался утратой внимания, взвизгнул и дал дёру.

– Не схавала доходягу. Слобачка, – лыбился Шмаль. – А нет, ещё не конец фильма.

В коридоре появился свин-подросток – пятиклассник Чиж. Огромным животом юный хряк преградил путь воспитательнице. Он был на две головы выше и что-то прятал за спиной.

– Зря мы сюда пришли. Не хочу ничего видеть, – заныл Барс. – Это добром не кончится.

Рыжий оказался прав. Подросток издевался над женщиной. Он провоцировал её, переоценивая свою силу и недооценивая характер человека.

Всё произошло стремительно. Свин оттолкнул учительницу и, выбросив вперёд лапу, мелькнул острым лезвием нож из столовой. Этим ножом разрезают ржаные краюхи, чтобы накормить вечно голодное племя, но сегодня, в эту минуту – нож превратился в мачете. Женщина, словно на ней одет экзоскелет бойца спецотряда из людей, подпрыгнула, обхватила ногами мясистую шею свина и свалила его на пол. Затем неуловимым движением выхватила нож и за секунды обезглавила тело. Самое жуткое случилось после расчленения. Воспитательница легла на тушу, будто под ней любовник. Она тёрлась животом о поверженного кабанчика, впиваясь ногтями в перерезанное горло. Широко открывая рот, женщина жадно пила тёплую кровь, омывая лицо в фонтанчиках из пульсирующих вен.