— Вы передали по рации?

Рядовой качает головой.

— Нет, сэр. Мы знали, что вы на задании. Мы подумали, что нам лучше, знаете... сначала найти вас.

— Хорошо. — Конечно, это не тот протокол, по которому следовало бы действовать подразделению Ронана, но я рад, что они не вызвали медиков. Причина, по которой они отклонились от протокола, была очевидна: Ронан был в шоке. Шок на всех действовал по-разному. Ты можешь очнуться в мгновение ока, как будто ничего не случилось, или это может искалечить тебя на всю оставшуюся жизнь. В любом случае, не было ничего, что мог бы сделать медик, чего не мог бы сделать я в данный момент. — Отведи меня к нему. — А затем, обращаясь к своим людям, говорю. — Возвращайтесь на базу. Я скоро вернусь. Если кто-нибудь спросит, я вернулся с вами, хорошо? — Все парни, как один, кивнули. Даже Роджерс.

Пятнадцать минут спустя, я натягиваю ткань на рот, чтобы отфильтровать пыль, и рядовой подводит меня к Ронану. Он сидит, прислонившись спиной к остову сгоревшего джипа, и его лицо забрызгано кровью. И руки тоже. Униформа пропитана ей. Кровь повсюду. Он выглядит как сумасшедший серийный убийца, опьяненный смертью.

Присаживаюсь перед ним на корточки и кладу руки ему на плечи.

— Господи, чувак. Ты в полном беспорядке. — Пытаюсь улыбнуться, но это, наверное, выглядит как гримаса.

Сзади кто-то говорит:

— Срань господня. Я слышал, что у него есть близнец, но это же настоящее безумие. Они словно один человек.

Ронан моргает, выходя из оцепенения. Его ресницы слиплись от засохшей крови.

— Эй, — говорит он. Он ошеломлен, зрачки расфокусированы. — Слышал, что вас тоже отправили на задании сегодня.

— Да, чувак. Занимались зачисткой. Никакой драмы. Но что у тебя случилось? Решил собраться с мыслями? — Я смеюсь, стараясь не обращать внимания на то, что Ронан выглядит так, будто серьезно облажался.

— Да. Да, мне просто нужна минутка, вот и все. Ты мог бы... мог бы...? —Оглядевшись, он указывает на своих людей.

— Да. Конечно. Оставайся здесь, хорошо? Я сейчас вернусь.

Я быстро собираю его людей, приказав им возвращаться на базу с теми немногими пленными, которые остались в живых. Никто из них не хотел покидать Ронана, но все равно выполнили приказ. Мы здесь не одни. Вокруг все еще полно военных, которые рылись в развалинах, высматривая выживших или сбежавших боевиков. На данный момент здесь безопасно, во всяком случае, настолько, насколько это вообще возможно в Афганистане.

— Ронан? Ронан, что случилось, чувак? — тихо заговариваю, садясь рядом с братом.

Его веки дрогнули, но он продолжает смотреть прямо перед собой, отказываясь смотреть на меня.

— Там был человек, — медленно произнес он. — Мужчина. Он пытался взять оружие у одного из трупов вон там, — говорит он, указывая в сторону. Трудно разглядеть тела, о которых он говорил среди обломков на земле, но я киваю. — А я был здесь, — продолжает он. — Было так много дыма. Я плохо видел, но взял пистолет, прицелился и выстрелил. Я дважды промахнулся. У него было достаточно времени, чтобы схватить оружие, и он начал стрелять в меня. И кричал. Он так громко кричал. Я мог слышать его сквозь огонь и крики всех остальных. Этот... этот пронзительный рев. Это было ужасно. Я выстрелил еще раз. И еще раз. И еще раз. В конце концов он упал. Однако вопли не прекращались. Он был неподвижен, не двигался. Я был уверен, что он мертв, но плачь не прекращался. А потом пыль немного рассеялась, и я увидел... Это был не мужчина. Это была женщина. И этот плачь…

Ронан замолчал, его слова звучали хрипло и искаженно. Слезы выкатились из глаз и потекли по его лицу, прорезая путь сквозь кровь, грязь и пот, покрывающие его кожу.

— Затем плачь наконец прекратился. Но это было очень, очень долго. Это продолжалось очень долго, Салли.

— Все в порядке, приятель. Все нормально. — Я обнимаю его одной рукой и притягиваю к себе, чувствуя тошноту.

Ронан вдыхает рваными, короткими, резкими, неглубокими вдохами, которые заставляют его грудную клетку беспорядочно подниматься и опускаться.

— Ты должен пойти и посмотреть, — просит он. — Ты должен выяснить это для меня.

— Нет, Ронан. Давай просто отвезем тебя на базу, ладно? Помоешься и глотнешь немного кофеина. По-моему, у Дэниелса припрятано немного виски…

— Черт возьми, чувак, просто пойти и посмотри! — Ронан отталкивается от меня, пытаясь встать на ноги. На лице дикий, ужасающий взгляд, который говорит, что он пойдет туда и посмотрит сам, если только поймет, как встать на ноги.

— Ладно. Хорошо. — Толкаю его назад, заставляя сесть. — Я схожу.

Иду к женщине, которую застрелил Ронан, и это самая длинная прогулка в моей жизни. Говорят, что в подобных ситуациях время растягивается, и это действительно так. Я не хотел этого видеть. Не хотела подтверждать то, что подозревал Ронан. Когда добираюсь до подножия лестницы на другой стороне улицы, на земле лежит распростертое тело, и я сразу же вижу длинную, растрепанную косу, выглядывающую из материала, обернутого вокруг головы. Руки, все еще сжимающие винтовку, маленькие и изящные, хотя и невероятно грязные, с черными полумесяцами под ногтями.

Наклонившись, быстро срываю пластырь, переворачивая тело.

Там, как и ожидал Ронан, ребенок.

На вид примерно год. Он потерял один из своих носков, но каким-то образом сохранил другой. Белые, грязные, с надписью «Конверс» на подошве. Я даже не знал, что «Конверс» делает такие маленькие носки. Его кожа бледная, крошечные ручки сжаты в кулаки. Бледно-голубые глаза открыты, смотрят в бездну. На левом плече футболки аккуратная дырка размером с десятицентовик, и теперь черная кровь хлынула наружу, окрашивая бетон под ним.

— Он мертв? — кричит Ронан. — Ребенок… мертв?

Боже. Как ему сказать? Я не могу. Просто не могу.

Закрываю ребенку глаза.

Стиснув зубы, встаю, разворачиваюсь и иду прочь.

— Никакого ребенка нет, Ро. Это всего лишь парень. Просто парень с длинными волосами, вот и все. 

Это похмелье точно убьет меня.

В записях о причине моей смерти будет указано — похмелье. Потому что это похмелье не просто похмелье. Это реально жестко. Жестоко. Чувствую себя просто отвратительно.

— Вот. Выпей это. — Роуз протягивает мне две маленькие белые таблетки, и я бросаю их в рот, даже не спросив, что это.

Она не из тех людей, кто держит в сумочке случайные таблетки без опознавательных надписей, так что я знаю, что хуже уже не будет. Выпив стакан воды, который Роуз протянула мне, чтобы запить их, чувствую, как мои рвотные рефлексы снова оживают. Один раз меня уже вырвало. На самом деле мне не очень хотелось делать это снова. Застонав, откидываюсь обратно на подушку, положив тыльную сторону ладони на лоб, как какая-то средневековая девица в беде, и Эми хихикает себе под нос. Я приоткрываю одно веко.

— Над чем ты хихикаешь, маленький монстр?

Эми хихикает, уткнувшись лицом в матрас рядом со мной. Она растянулась на животе рядом со мной, одетая в огромную футболку Ронана, которая тянется по полу, когда она идет.

— Над тобой, — сообщает она мне. — Ты издаешь смешные звуки.

Она имеет в виду мои стоны. Каждые несколько секунд я чувствую необходимость стонать так громко и так протяженно, как только могу.

— Я плохо себя чувствую. Мне позволено издавать смешные звуки.

— Она слишком много выпила, — добавляет Коннор.

Медленно, крошечными шагами, Коннор возвращался к жизни после смерти Ронана. Он все еще очень хорошо играет роль сердитого маленького мальчика, но сейчас он уже действительно отвечает, когда с ним заговариваешь. И сегодня утром Коннор добровольно последовал за Эми в мою комнату и устроился в кресле у окна с книгой в руке. Роуз зашла, чтобы вернуть несколько салатниц, которые одолжила ей из дома для вечеринки, и обнаружила, что я с несчастным видом пытаюсь приготовить детям завтрак. Уложив меня обратно в постель, она накормила детей и принесла мне немного тостов, хотя я к ним и не притронулась. Меня тошнит от одного только запаха.