– А почему сразу я?

– А кто? Ты у нас главный лекарь, а я так… На подхвате.

Саша обижено насупилась.

– Ладно, что с вас взять… - неожиданно мирным тоном протянула пожилая целительница. – Молодые, глупые, жизни не видавшие..

Подруги вскинули головы и согласно, хоть и вразнобой, закивали.

– Мы не специально, правда. – Василина заискивающе посмотрела на Эльпиду. – Сначала хотели, как лучше, потом уже не хотели, но оно как-то само всё закрутилось, и от нас уже ничего не зависело.

Пока девушки беседовали с Эльпидой, во дворе казармы начало что-то происходить. Среди воинов прошла волна оживления, они собрались в несколько групп и явно обсуждали горячую новость. Кто-то смачно выругался, пара молодых ребят сорвались с места и, бренча оружием, помчались в здание казармы. Ещё трое быстро вышли через ворота, ведущие в город, а самый маленький "легионер" со всех ног кинулся в сторону порта.

– Вась, что происходит? – Саша беспокойно вытянула шею, покрутила головой и охнула, когда совсем рядом, чуть не задев ее висящим на поясе мечом, пробежал один из воинов.

Эльпида наблюдала за этой суетой с печальной полуулыбкой на губах, и Василина готова была поклясться – старушка знает гораздо больше, чем показывает, но отчего-то не собирается их просвещать в этом вопросе.

- Идите, девы, домой. Видите – не до вас сейчас.

Выбеленная жгучим солнцем пыль густым облаком поднималась при каждом шаге девушек. Несчастный Спартак не успевал прочихаться и, в конце концов, уселся посреди дороги, растер лапами по морде грязь, да и завыл обижено. Василина его прекрасно понимала. Изнеженное создание не привыкло к условиям античного города и требовало привычного комфорта.

– Иди ко мне, горемычный, – Саша подхватила тщедушное тельце, прижала к груди и почесала йорика за ухом. – Ой, уже колтуны сбиваются. Тебе бы к грумеру, бедненький мой. Ну ничего, сейчас домой придем, искупаем тебя.

– Чем ты его мыть собираешься? – Василина подмигнула Спартаку, мол, держись, пацан, прорвёмся. – Настоем мыльного корня?

– Вот ещё! – фыркнула Потапова. – Его таким нельзя мыть. У него свои шампунчики и бальзамчики.

– Ты таскаешь с собой собачью косметику?

– А почему нет? Это мы с тобой можем пучком травы помыться, а Спартак – создание нежное, понимать нужно!

Саша, неуклюже загребая неудобными сандалиями пылюку, потопала дальше. Вася тоже двинула вперед, втайне мечтая, чтобы и ее, как Спартака, кто-нибудь, понес на ручках.

– Приветствую, светлые девы! – из-за угла городской бани выскочил, как черт из табакерки, недавний знакомый девушек архитектор и художник Аполлон какой-то-там.

– Здрасьте, – Потапова невозмутимо "обрулила" улыбающееся препятствие, и вернулась на маршрут.

Василина сдержано кивнула мужчине и повторила маневр подруги, но от Аполлона оказалось не так просто отвязаться.

– Наслаждаетесь видами города? – пухленький тезка бога света пристроился по левую руку от Саши, с восхищением посмотрел на недовольного Спартака, и ткнул пальцем в сторону одного из зданий. – Правда, красиво? Я руковожу работами по украшению города к празднику богини Афродиты.

Возле небольшого квартального храма, расположившегося у входа на центральную площадь, кипела работа. Мальчишки подводили к учреждению культа запряженных в лёгкие повозки осликов, привязывали их к специальным столбам и выгружали на землю большие охапки свежей травы и ветви деревьев. Другие ребята забирали траву, заносили в храм и рассыпали ее по каменному полу, а из веток вязали свежие веники, и развешивали их на внутренних и внешних стенах.

На площади, куда девушки попали так же в сопровождении Аполлона, происходило то же самое – пучками трав и веток украшали все здания, а в центре, прямо на пыльных плитах закладывали костры и устанавливали торговые палатки. Подготовка к празднику шла полным ходом.

– Ну как вам? – Аполлон светился от гордости, не забывая кидать ласковые взгляды на Спартака. – Правда, славно получается?

Вася, оправдывая хорошее воспитание, скромно отвела глаза и уклончиво пожала плечами, ну а Потапова, дитя истинных пролетариев, разводить реверансы не стала, а просто и понятно сказала то, о чем думала:

– Вы бы лучше убрались тут! Пылюки развели в городе – ступить некуда. Был педикюр, и нету педикюра. Не пятки, а кошмар.

Аполлон не сразу понял, о чем речь, но после ёмких, буквально в двух словах, объяснений, растерянно посмотрел на небо.

– Так ведь на всё воля Зевса. Дождя не было с самого посева. Земля сохнет и мельчится. – Аполлон нагнулся, взял щепотку белой пыли и растер ее между пальцами. – Мельчится…

– Тоже мне проблема! – отмахнулась Саша. – Разошлите мальчишек по улицам, пусть водичкой побрызгают дорогу. Вода прибьет пыль и воздух будет чище. А то невозможно же… Спартак, вон, дышать не может.

В доказательство своих слов Саша сунула под нос растерянному Аполлону грустного пёсика с мокрыми дорожками слипшейся шерсти под глазами.

– Бедное создание… - архитектор расторгался и осторожно провел пальцем по покатому лбу Спартака, потрогал заколку на челке и окончательно растаял, когда пес дружелюбно лизнул его руку. – Чудо! Просто чудо, а не животное!

Распрощавшись с античным любителем собак, девушки добрели по раскаленным улочкам до дома легата, где первым делом устроили банный день. Терму легата топить не стали – и так жарко, но воды с помощью слуги-мужчины нагрели вдоволь.

Для помывочных нужд летом воду кипятили в большом чане прямо во дворе, а потом носили вёдрами в терму, где наливали в кадушку с холодной водой и, таким образом, получали водичку нужной температуры.

– Как у бабули в деревне, – пропыхтела Саша, вылив второе ведро кипятка, и без сил опустившись на лавку в помывочной. – Там тоже, пока сообразишь помыться, вспотеешь три раза, а устанешь так, что и не вспомнишь – зачем это вообще затеял.

– Ничего, – Василина поставила медный ковшик с заваренными горячей водой травами на верхнюю полку, чтобы ненароком не обжечься. – Зато после баньки чувство такое, словно заново родился. Но суеты и правда много.

Первым мылся Спартак.

Саша экономно взбила шампунь в отдельной посудине и тщательно намылила своего питомца.

– Вот так, мой маленький! Вот так, сладенький! Будет чистым маленький! Чистым-чистым, сладенький! А тетя Васька пусть завидует! Я ей твоей шампуньки не дам, не бойся! И бальзамчика не дам, его всего пол-флакона осталось.

– Больно нужно! – хмыкнула Василина. – Я и с травками уже неплохо управляюсь. Волосы привыкли и даже, кажется, лучше выглядят без всей нашей современной химии. А тебе, Саш, я смотрю, замуж пора, да ляльку скорей заводить.

– Чего это? – Саша выпрямилась, посмотрела на Василину и опять засюсюкала над "красивым" мальчиком, больше всего сейчас похожим на мокрую канализационную крысу.

– Того это, – передразнила подругу Вася. – Материнский инстинкт играет, говорю.

– Пусть играет, – Потапова чмокнула Спартака в черную пуговку носика, вытерла и отправила отдыхать в предбанник. – Хуже, когда у женщины вообще нет инстинкта. Ей, считай, повезет, если муж тоже не особо за детьми страдает. А если будет требовать, а она не хочет? Что тогда?

– Такие вещи "на берегу" выясняют, а не после свадьбы.

– Всякое бывает… - философски заметила Саша, достала пучок трав из ковшика и вручила Васе. – Потри спину.

После помывки подруги совсем разомлели и прилегли отдохнуть на широких лавках.

– Вась, видела, как легат сегодня зыркал, когда Понтий тебе улыбнулся?

– Не придумывай… - зевнула Василина.

– Я и не придумываю. Нравишься ты ему, подруга.

Василина прикрыла глаза, но, если на Потапову снизошло вдохновение поболтать, то такие мелочи, как нежелание собеседника общаться, уже не принимаются в расчет.

– Вась, а Вась… Ваааася!