Софи передернула плечами. У этого кондитера не глаза, а рентгеновский аппарат. Прямо раздевает взглядом.

– Странный он какой-то, – пробормотала она.

– Он даже наполовину не выглядит так сексуально, как на фото, – разочарованно протянула Фанни.

– И вдобавок совершенно не воспитан.

– Ты находишь? Вот и мне в жизни он понравился меньше, чем на фото.

– А ты рассчитывала, что у его ног будут по-прежнему ползать две обмазанные шоколадом девицы? – развеселилась Софи. Почему-то разочарование Фанни в шоколадном кумире придало ей уверенности.

Настроение Софи заметно улучшилось. Такого мужика – именно мужика, а не мужчину, как этот неотесанный Оливер с фотографии, – бояться нечего. Если во время передачи им придется вести беседу, она «обслужит» его, как любого из своих поставщиков: уверенно и категорично.

Если бы только не эти его синие глаза, которые словно видят все насквозь…

Софи нажала на ручку двери женской гримерной.

– Пожелай мне удачи.

– Тьфу, тьфу, тьфу.

Фанни демонстративно поплевала через плечо и постучала себя по голове. Едва за Софи закрылась дверь, как Фанни тут же повернулась к соседней комнате, в которой скрылся Оливер Дюрран.

Если интуиция ее не подводит, то между этой парочкой здорово коротнуло. Только, похоже, они сами об этом еще не подозревают.

Стоило Фанни отыскать в зрительском зале свободное местечко, как в кармане требовательно зазвонил мобильник. Пришлось извиняться перед соседями и выскакивать из студии в коридор.

– Фанни, как хорошо, что я тебя поймала! – обрадовалась Анна, бухгалтер фирмы. – Я еще на работе.

– Анна! Почти девять. Ты давно должна быть дома. Ты что, не хочешь увидеть Софи по телевизору?

– Боюсь, есть дела поважнее. – Голос у бухгалтера был нерадостный. – Происходит что-то странное!

– Что?

– Сначала я подумала – компьютерная ошибка, и задержалась, чтобы спокойно разобраться.

– Не тяни, Анна! – раздраженно воскликнула Фанни, косясь на дверь студии. – В чем дело?

– Годовой баланс… Я несколько раз проверила, но все равно получается, что мы на грани банкротства…

– Что?! – Фанни вскрикнула так громко, что какие-то люди, важно шествовавшие по коридору, недовольно обернулись. – Этого не может быть! – испуганно зашептала она в трубку. – Я видела последние выписки со счета. Большая прибыль… Для беспокойства нет причин.

– Я тоже так думала. Но цифры таковы, что денег не хватает. Я еще не разобралась до конца, но мне кажется…

– Сколько?

– Много. Софи там далеко? Надо, чтобы она была в курсе.

Фанни попыталась осмыслить происходящее. Грузить Софи такими новостями сейчас нельзя ни в коем случае.

– Я сообщу ей после шоу. А ты никому не говори ни слова, поняла?

– За кого ты меня держишь? – обиделась Анна.

– За лучшего бухгалтера в мире.

– Ох и лиса же ты, Фанни…

Софи ждала за кулисами и чувствовала, как по спине медленно стекает струйка холодного пота. Даже собственная кожа казалась чужой. Ей наложили макияж толщиной в палец. Глаза раскрашены, как у… Ох, лучше даже не произносить вслух. Помаду цвета бургундского вина она не выбрала бы никогда.

– В свете софитов краски кажутся бледнее, – объяснила ей гримерша. – Вы же не хотите выглядеть, как привидение?

Естественно, Софи не хотела. Она хотела всего лишь быть собой. Но, похоже, на телевидении это невозможно. Каждый раскрашивается, как индеец перед боем.

– Не забывайте, мы в прямом эфире. На вас смотрит вся страна.

Софи молча кивнула. Могла бы и не напоминать – и так осознание того, что на экраны телевизоров сейчас смотрят тысячи людей, вызвало внутри мелкую противную дрожь. Часы на руке показывали, что до начала передачи остались считанные секунды.

Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один…

– С вами Моника Корни! Прямой эфир из «Студии один», Париж. Добрый вечер!

На маленьком мониторе Софи увидела, что публика встретила ведущую бурной овацией. Софи вспомнила, что не раз видела ее фотографии в глянцевых журналах – когда от скуки перелистывала их в парикмахерской. А телевизор она не смотрела уже очень давно, большинство новостей черпая из деловых газет и интернета.

Она вздохнула, вспомнив, с каким удовольствием уединялась раньше у себя в комнате с хорошим романом. Какие яркие, жизнеутверждающие картины возникали перед ее внутренним взором, давая силы и энергию… А теперь Софи едва хватало времени на газеты и необходимую профессиональную литературу. Книги, кино, долгие прогулки – все, что она искренне любила, не вписывалось в бешеный ритм ее делового графика.

«Это всего лишь переходный период, – утешала она себя. – Как только с фирмой все наладится, у меня снова появится личная жизнь».

Рукоплескания смолкли, когда ассистент режиссера опустил табличку с надписью «Аплодисменты».

«Сплошное вранье, – промелькнуло у Софи в голове. – Зачем миллионы людей день за днем проводят у экранов? Неужели они не знают, что крохотная группка редакторов их дурачит? – И тут же одернула себя. – Только, если быть честной, я и сама порой не прочь была бы посидеть перед телевизором. Смотреть и тупеть, лишь бы ни о чем не думать».

– Я приветствую первого гостя нашей студии – Софи Лойес!

Софи подтолкнули в спину.

– Ваш выход, – прошипел чей-то голос.

Софи послушно начала пробираться по змеящимся под ногами кабелям.

«Нечего было соглашаться на эту авантюру», – повторяла про себя Софи. Она надеялась на то, что грим не потечет и что зрители не увидят ее со скошенными к вискам глазами и сползшей на подбородок улыбкой. Уверенности это не прибавит, точно.

Прожектора ослепляли. Софи с удовольствием закрыла бы лицо руками, чтобы окончательно не потерять зрение. Но ее заранее предупредили, чтобы она ни в коем случае этого не делала.

Гром оваций. Софи знала, что они предназначены вовсе не ей, а тому из ассистентов, кто поднял табличку с надписью «Аплодисменты».

– Добро пожаловать, Софи! Пожалуйста, присаживайтесь.

Перед Софи появилась Моника Корни. Она показала рукой на диван, который стоял напротив кресла ведущей. Софи прищурилась. Из-за нестерпимо яркого света она почти ничего не видела. Зато диван оказался удобным и мягким.

– Софи, в чем же секрет вашего успеха?

– В целесообразности, госпожа Корни.

Трудно начать беседу лучше… Впрочем, и вопрос, и ответ были заранее согласованы с редактором. Похоже, Моника играет честно. Значит, все пройдет как по маслу. Вечер станет ее, Софи, триумфом.

– Скажите, вы очень заняты на фирме? У вас остается время на личную жизнь?

Софи вовремя сдержалась, чтобы не вскрикнуть: «Этого вопроса нет в списке»! Вместо этого она заставила себя мило хохотнуть, чтобы потянуть время. Ее личная жизнь никого не касается. Может, не отвечать, и все? Но это выставит ее перед зрителями недалекой или невоспитанной женщиной…

Пока она паниковала, в разговор вмешался уверенный баритон:

– Вероятно, дама занимается личной жизнью, только если это целесообразно.

– А вот и наш следующий гость, – с удовольствием произнесла Моника. Видимо, выход гостя был заранее согласован.

Оливер Дюрран, швейцарский кондитер, пружинистой походкой вышел из-за кулис. Небрежно плюхнулся на диван рядом с Софи и развалился, положив ногу на ногу.

«Просто представить его в кальсонах…»

К своему ужасу, Софи вынуждена была признать, что это вовсе не так уж сложно. Только почему-то не смешно, а… волнующе.

Но Оливер не подозревал, о чем думала приглашенная на передачу бизнес-леди, и вызывающе смотрел на нее, а на лице его играла дерзкая ухмылка, знакомая Софи по журнальной фотографии. Теперь Оливер сильно напоминал себя с глянцевого снимка: та же развязность, которая почудилась в нем Софи, и вместе с тем – некая странная утонченность. Вот что ее так раздражало в Оливере тогда! Выглядеть как мальчик из порножурнала – и быть при этом утонченным… Но она уже знала, что этот тип – неотесанный чурбан. Его лицо – это рекламная продукция, успешный маркетинговый ход, а на самом деле он недалекий человек. И это знание делало Софи сильной и невозмутимой.