– Принял, – ответил Витя Бойко.

Говорить подробно было небезопасно – боевики слушали. Но метров через двести кэп стукнул по БТРу прикладом автомата, тем самым дав команду остановиться и спрыгнул с машины. Витя уже был рядом.

– Короче, смотри, – быстро зашептал командир. – Первый этаж, квартира та, что слева. 50 метров слева будет этот дом, второй подъезд. Машины оставим в стороне, как всегда, чтобы без палива. Я захожу с отделением Яковенко, Вы – прикрываете.

Бойцы быстро и в полной тишине преодолели 50 метров до цели. Вадим понял, что они проходили здесь раз десять за это время, возможно, специально, чтобы усыпить бдительность бандитов.

Двое бойцов засели под окнами, несколько проникли на лестницу, ведущую на второй этаж, и там засели на лестничной клетке. Остальные растянулись вдоль стены до выхода из подъезда. Кэп, стоя не напротив двери, а немного правее, громко постучал в дверь:

– Милиция! Проверка документов! Открывайте!

Тишина. Он стукнул еще громче. За дверью послышалось вошканье, и командир ясно расслышал щелчок затвора автомата.

– Готовьсь, пацаны…

И едва он это успел прошептать, как длинная автоматная очередь прошила дверь насквозь. Спецназ кувалдой начал ломать дверь. Кэп скомандовал по рации, чтобы подтягивался БТР. Ребята под окном начали колошматить по окнам, затянутым брезентом, но за ним были мешки с песком и пули не проникали внутрь квартиры. Зато изнутри вдруг на землю упала «Эфка». Двое спецназовцев ринулись в разные стороны, раздался хлопок и одного зацепило в ногу. Тем временем подъехал БТР и по окнам «заговорил» башенный пулемет калибра 14,5мм – от этого огня мешки с песком превращались в труху. Тем временем раненый боец со своим товарищем спрятались за машину и контролировали окна.

–Ты как, Саня? – крикнул Матвей раненому товарищу.

– Нормально, переживу.

Дверь в квартиру была сломана.

– Блять, не возьмем живыми, пацаны! – кричал с сожалением командир. – Кидайте гранаты!

И в коридор квартиры полетели одновременно три штуки. Два высоких предсмертных вопля на разные тона приглушили выстрелы и всё стихло. БТР перестал палить по окнам – спецназ двинулся вглубь логова бандитов.

В однокомнатной берлоге мебели почти не было. А всё, что было, стало кусками дерьма из дерева. Два порванных трупа боевиков валялись в зале в разных углах: один – старик, второй – молодой парень лет 25 – сын этого старика…

– Смотри, – сказал кэп сержанту, светя фонариком и указывая стволом автомата на молодого боевика. – Борода свежесбритая… Они знали, что мы заметим, вот и решили сдохнуть. Оба. – Кэп закурил. – Хороший стукач у нас. Третий раз в точку бьём благодаря ему и, главное, как быстро! Этот хуй ёбаный сколько в городе? – он снова ткнул автоматом в труп и вопрос был риторическим. – Сутки? Может, двое от силы. Хороший стукач…

Сержант кивнул головой.

На блокпосте было тихо и спокойно. Данила и Артур сидели на своих «поджопниках» прямо на земле под прикрытием мешков с песком и хрустели макаронами. Время от времени в воздух взлетала световая ракета, озаряя руины и «зелёнку» недалеко от поста.

– Смотри и слушай, – прошептал Артур. – В этой темноте главное слушать. Любой шорох – стреляй в ту сторону, откуда он донёсся. Разбираться потом будем. Эти твари могут подползти и напасть на нас с одними ножами. А может, это будет простой ёжик, но это похуй, главное, – стреляй и не думай…

– Световые ракеты зачем? – спросил Даня.

– Ну, по той же причине… Ещё когда «наши» к нам на смену пойдут, мы увидим их благодаря свету. А ещё боевики любят «растяжки» ставить. А этот свет их отпугивает.

– Как вампиров? – произнёс Даня.

– В какой-то степени, да, – усмехнулся Артур. – Мы же их можем увидеть и убить.

В этот момент что-то хрустнуло в ночи и Артур начал палить из автомата в ту сторону, а затем и Даня стал поливать в разные стороны. Взметнулась световая ракета и озарила метрах в двадцати труп человека.

– Вдруг свой, Артур? – прошептал задыхающийся и взволнованный Даня.

– Свои тут не шастают… – произнес Артур ледяным тоном. – К нам лез… Головы резать, мразь.

Ребята потом слышали звуки боя в городе.

– Боевое крещение принимают товарищи твои, – прошептал Артур. – Хоть бы всё хорошо было…

– Да… – ответил Даня.

Он не мог поверить, что ему в этой ночи кто-то хочет отрезать голову.

Надо быть вечно на чеку. Дождь пошёл сильнее, и пацаны накрылись плащ –палаткой, затаились, временами поглядывая в щели, когда ракета вновь вздымалась в небо. Несколько пуль вошло над их головами в верхние мешки с песком. Артур два раза выстрелил в ночь, чтобы обозначить, что они живы на своем посту и воцарилась тишина. Со стороны города тоже больше не стреляли. Так завершалась для «молодых» их первая ночь на войне.

***

На утро все участники ночной спецоперации спали. Они изъяли с той квартиры несколько единиц огнестрельного оружия, гранатометы и деньги. Тела отправили в комендатуру в шесть утра и кэп дал команду своим «отбой». Вадим и Данил успели обмолвиться парой слов и поделиться впечатлениями.

– Ты убил кого-нибудь? – спросил Даня.

– Нет, не пришлось… Всё произошло быстро, я даже толком и не помню ничего, только «бах! бах! бах!» и «тра- та- та- та!» … – Он устало посмотрел на своего друга. – А ты?

– Я не знаю… Первый в ночь выстрелил Артур, а дальше мы вкруговую палили. Кто знает, кто в него попал… Но я думаю, что Артур.

– Ясно… – Вадим потёр глаза и почесался – вши успели пересесть на новеньких. – Давай спать?

– Давай…

И ребята вырубились на своих лежанках, едва головами коснувшись подушек.

На КПП жизнь текла однообразно. Днём – досмотр машин, пропуск автоколонн, ночью – борьба вслепую за жизнь. Ребят часто дергали на всякого рода «зачистки» не только в самом Грозном, но и за несколько километров от него, в соседних селах и аулах. Изымали оружие и боеприпасы, часто со стрельбой…

Лёшка со своей СВД делал успехи и не раз прикрывал пацанов на марше и при штурмах. За первые несколько дней прибывания в Чечне, он первый из молодых убил духа. А затем второго, третьего, десятого… Казалось, что он никогда не спал. Замкнулся в себе и жил своей жизнью: если были на базе, он уходил в руины и возвращался поздно или его не было сутки, двое. Капитан Гена в нём души не чаял, и всегда брал его с собой куда бы они не направлялись. Серёга – «металлист», который и без того был не особо общителен и многословен, тут вообще приуныл и частенько выпивал, напевая под гитару свои чудесные песни. Все пили…

Вадим после того, как его чуть было не накрыло миной, через пару недель, закурил.

Больше всего на его нервы действовали трупы. Временами они работали с МЧСсовцами, прикрывали их, пока те разрывали могильники и схроны, вытаскивая трупы русских гражданских людей с перерезанными глотками, отрезанными головами… Нередко попадались и дети. И всё это случилось с этими несчастными еще до начала этой войны. Чудовищный факт, не укладывающийся в голове: чеченцы начали резать русских еще ДО войны.

Больше всего Вадиму запомнилась мумифицированная беременная женщина, с отрезанными грудями и вбитым колом во влагалище. Он блевал весь вечер после увиденного и вновь и вновь заливал это водкой. Водки было немерено. Воды не было, а водки – сколько хочешь.

Данила был весь в себе. Последнее письмо от матери он получил, еще находясь в учебке. Мама писала, что переживает и каждый день молится за него. Данила, как мог, успокаивал и про отправку в Чечню ей, конечно, ничего не написал. Тут проблемы с почтой были немалые, но когда мама получит все-таки письмо, подписанное: в/ч такая то и город Грозный, то все станет понятно… Но в этом деле лучше позднее, чем раньше. Так думал Данила.

Все пацаны относились друг другу очень хорошо, они, спаянные боями и смертью, стали настоящими братьями друг для друга, но без надобности старались не разговаривать. Зачистка за зачисткой – и время шло. Три недели минуло, и командир говорил, что с новой партией к ним, должно быть, приехал и сам Иисус – за это время никто не погиб и даже ранен не был, за исключением того случая в первую ночь.