«1774…»

«Великий князь Павел Петрович..»

Обветшавшая от времени бумага загнута на тех страницах, что чаще открывали. Алексей пробегается глазами по строчкам. Некоторые из них подчеркнуты-возможно автором, возможно и читателем.

Он никогда не видел прежде этого документа, но знает, догадался, что это такое. Покойный Павел Петрович упоминал о нем в частных разговорах. Написанная им для представления императрице Екатерине в 1774 году записка цесаревича, где тот излагал подробно свой взгляд на управление государством.

Он видит один подзаголовок.

«О военных поселениях Петра Великого и их устройстве»…

Не нужно было читать все целиком, чтобы понять смысл. Павел посвятил описанию опыта военных поселения и рассуждений на эту тему несколько страниц.

Алексей папку откладывает обратно, где лежала и отходит к окну.

В мыслях сумбур.

Сын перенял у отца не лучшие идеи. Перенял?

Алексей не сомневался и изначально, что сама идея не пришла Александру просто так. Он где-то прочитал или услышал или ему рассказали. Так ясно теперь «где..» Как долго там лежала эта папка? И почему он ее нашёл именно сейчас?

За дверью слышны шаги, Александр входит в кабинет. Не дожидаясь, Алексей идёт к нему и падает на колени. Александр испуганно отшатнулся в сторону.

«Прости меня за мое упрямство! За мой ужасный нрав.. за мою ревность..- он схватил его руки и поднеся к губам стал жадностью целовать. -Клянусь, все что я делаю и говорю подчинено моей любви к тебе. Я прошу только об одном.. ответь мне..

Он хотел сказать: действительно ли ты веришь, что создание военных поселений будет на благо Родине и это твоя воля? То чего ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ты хочешь?

Но вместо этого спросил:

«Ты правда любишь меня так как говоришь?»

Александр растерянно и в недоумении смотрит на него, поражённой этой почти что театральной сценой. Пытается вырвать руки, поднять его с колен.

«Меня твой вопрос ставит в тупик. То есть у тебя есть сомнения в этом? Я своей жизнью недостаточно это доказал?»- звучит укор.

«Достаточно. Я верю. -Алексей встает.- И я все сделаю только из одной моей любви к тебе. Я принимаю эту миссию, которую ты возлагаешь на меня и клянусь что приложу все силы….»

Александр удивлённо улыбается.

И целует его в щеку, всего на миг прижав к себе.

«Знай, Алёша, что я НИКОГДА в тебе не сомневался.»

Грузино октябрь 1825

«Что-то потерял, Михал Михалыч?»

Сперанский вздрогнул и резко обернулся. Пачка листов посыпалась из рук на пол.

В дверях кабинета, опираясь на косяк рукой, стоял Аракчеев. В ночной рубашке и наброшенном халате, он держал в руках свечу. Она бросала отблески света на его лицо - и были видны капли пота на лбу и щеках, поросших уже щетиной.

«Алексей Андреевич! Что ты..встал..»-Сперанский сделал несколько шагов навстречу, но споткнулся о ножку стула и упал.

Над головой раздался смешок.

«Ну что, нашёл что ты искал?»

«Искал?»- Сперанский поднялся в смущении развёл руками.- Мне нужно было написать письмо..

«И ты зашёл в мой кабинет занять бумаги? Да так увлёкся, что перерыл тут все?»

Граф с трудом дошёл до кресла и упал в него. Он тяжело дышал, был мокрый весь от пота. Михаил Михайлович налил ему воды, из стоящего на столе графина. Аракчеев посмотрел на протянутый стакан и отвернулся.

«Ты думаешь, я травить тебя хочу?»

«То, что ты тут ищешь..тут нет.. Можешь так ему и написать..»- выдавил из себя Аракчеев.

«Что я ищу? Я ничего не искал. Неудобно получилось. Я совсем не думал рыться в твоих вещах..»

«Ты думаешь, я поверил, что ты сюда, Михал Михалыч, приперся из дружеской любви ко мне? Торчишь здесь почти месяц..момент удобный ждёшь..я знаю..- он стал вставать.- Ищешь письма. Не ищи. Тут их нет. Но ему ты напиши, что я и так сдохну скоро..чтоб не сильно переживал о том, что его тайна где-нибудь всплывет. Мне эти письма нужны только как защита. Когда придёт мой час..он все получит.»

Граф направился к двери. Сперанский молча смотрел ему в спину, потом не выдержал и произнес.

«Ты думаешь, я на его стороне? Что я против тебя что-то замышляю? Это не так. Алексей Андреевич!- воскликнул он.

Аракчеев обернулся. Он встал, приваливавшими к косяку и закрыл глаза.

«Когда дойдёт до дела…ты знаешь, где я буду…если доживу…а я признаюсь…мне…не хочется….»

«Он тебя держит , как собаку..- вырвалось у Сперанского.-А ты..»

«Не ко всем людям некоторые относятся..как он к животным..- Аракчеев вдруг улыбнулся.- А тебе все же не понять…но писем тут нет…не трать время…»

С этими словами он ухватился, потом сполз медленно по стене, потеряв сознание.

========== ВМЕСТО ЭПИЛОГА-4 ==========

Комментарий к ВМЕСТО ЭПИЛОГА-4

АВТОР ИЩЕТ БЕТУ!

Кто заинтересован - пишите в личку

Таганрог

ноябрь 1825

Из Крыма Александр вернулся с небольшой, но стойкой лихорадкой, которая продолжалась несколько дней. Не смотря на отчаянные просьбы лейб-медика о соблюдении постельного режима, он не только отказывался оставаться в постели, но и надевать шинель, проведя при этом почти весь день верхом в Бахчисарае, где был проездом, осматривая окрестности. Вернувшись в Таганрог, император от ужина отказался, выпил только чай и лёг спать, утверждая, что отдых принесёт ему здоровье. Утром вновь была температура, слабость, не взирая на которые он продолжал работать в кабинете. Но к вечеру жар усилился, а к полуночи Александр уже совершенно забылся в лихорадке, начал бредить и все повторял про какой-то красный шарф.

Утром императору вновь стало чуть получше, и он тут же начал порывался встать и злился, когда ему пытались дать лекарство, говоря, что от этих пилюль у него мутиться и в желудке и в голове.

Так продолжалось ещё два дня, и все повторялось - дневное улучшение сменялось лихорадкой ночью. В конце концов медик заявил, что болезнь эта может быть крымской лихорадкой и представлять опасность для его жизни. В ответ на это Александр ничуть не испугался, и как-то только задумчиво заметил: стало быть ехать мне теперь совсем нельзя?

И получив ответ, что это исключено категорически и как минимум ближайшие дней десять ему надлежит провести в постели,никуда не выходя, он очень огорчился.

Он все переживал о чем-то и не находил себе места, в итоге сел писать письма в Петербург, а так же пометил и велел отправить в столицу много других бумаг.

Накануне стало хуже, хоть жар и чуть упал, но началась рвота и сонливость. Всю ночь Виллие и барон Дибич потратили, уговаривая его принять лекарство, и каждый раз встречали категорический отказ.

Пришлось вновь прибегнуть к помощи императрицы.

Она ,кажется, была удивлёна, услышав что все серьезно.

«Ему нужно очистить организм, сделать кровопускание, принять желчегонное…болезнь отравляет органы..!Он так рвался в Петербург! Скажите ему, что если он хочет скоро туда ехать надо принимать лечение!»

Когда Елизавета вошла в спальню, Александр полулежал в кровати. Она не видела его два дня и вздрогнув, замерла, поразившись такой быстрой перемене. Он похудел, осунулся, лицо приобрело желтоватый цвет и странно заострилось, на лбу была испарина.

«Ты так посмотрела, Лиза.. я ужасно выгляжу?»- он грустно улыбнулся.

«Нет-нет. Совсем не ужасно..Тебе показалось…»

Он попросил ее шире открыть окно, и она распахнула ставни. Комната тут же наполнилась пением птиц и шелестом деревьев в саду. Александр с сожалением посмотрел на улицу.

«Так там хорошо..вот бы прогуляться..а я тут сижу, как взаперти…»

Она присела рядом на кровать и мягко, но настойчиво принялась уговаривать его принимать прописанное доктором лечение. Говорила, что если он быстрее хочет встать на ноги, необходимо потерпеть побочные эффекты от лекарств.

Александр слушал ее и улыбался. Он теперь улыбался почти всегда, когда на неё смотрел.

«Милый друг…как ты добра ко мне. Но это необходимо.. Я должен победить болезнь самостоятельно. Я верю, нет, я знаю, что это в такой момент…это не случайно..теперь я это понимаю. Я ждал этого..ждал знака..»