«Знака?»

«Знаешь, мне много лет снится один и тот же плохой сон. Я наконец-то понял его смысл. Если я поправлюсь, значит выбранный мной путь, мои действия верны. Значит, Господь дает мне на это своё благословение. Если же нет…- он замолчал.- Так будет Его воля.»

Елизавета молчала некоторое время. Потом поцеловала его в щеку. Она поняла, что им все решено. Взгляд Александра был спокойным и умиротворенным.

«Обо мне не беспокойся. Я хочу идти туда с чистой совестью…»

Она не спросила «куда идти». И он добавил только:

«Я поначалу злился, что все это произошло сейчас…а теперь я понимаю, что да, вот он знак..вот испытание! И именно теперь оно должно быть! Мне только досадно очень…я Алексею так и не написал..нужно будет это сделать завтра…все думаю: как он там?»

Утром наметилось очередное улучшение, жар спал совсем, даже появился аппетит. Кризис как будто миновал и все вздохнули с облегчением, кроме Виллие, который упрямо настаивал все на тех же мерах и приёме лекарств. К обеду Александр встал, прошёлся до столовой и смог обедать там. Он был в прекрасном настроении, много улыбался и даже подшучивал над медиком, говоря, что лучше уж умереть от Крымской лихорадки чем от кровопусканий и поноса из-за его слабительных.

После обеда, немного отдохнув, отправился в свой кабинет, решительно сказав, что в кровать ложиться будет только на ночь. Уклонился от настойчивых попыток ощупать его лоб. Он выглядел спокойным и почти что радостным.

Императрица тоже улыбалась. У всех гора упала с плеч. В доме ожили, засуетились. Прислуга занялась уборкой, которая откладывалась из-за боязни потревожить императора. Императрица вышла в сад. Он выходил как раз на окна кабинета Александра и она могла видеть через них его фигуру, сидящую за столом. Он сосредоточенно что-то писал.

Елизавета присела на скамеечку и открыла книжку. Время от времени она подглядывала в окна, и Александр несколько раз даже помахал ей рукой. Когда она уходила из сада, он все ещё работал.

К шести часам Александр ещё не вышел, отказался от ужина и ему принесли чай в кабинет. Около восьми, забеспокоившись, императрица решила проведать его сама. Елизавета постучала в дверь, и не получив ответа, тихонько приоткрыла ее.

Александр лежал на полу, в двух шагах от письменного стола. Он был без сознания.

***

1824

В сентябре от продолжительной болезни скончался Фёдор Уваров. Похороны проходили пышно, генерала-адъютанта императора хоронили со большими почестями. Александр шёл за гробом первым. Аракчеев, который присутствовал на похоронах по чину, не сводил взгляда с его лица, пытаясь прочесть там чувства.

Лицо императора было грустным, как полагал того момент. Не более. Ни слез, ни сильной скорби нельзя было заметить в нем.

Догадка останется без доказательств. Да и нужны они теперь?

«Один царь здесь его провожает, каково-то другой там его встретит?” - довольно громкий его возглас заставил обернуться несколько людей.

Он мог сказать намного больше, но молчит. На ревность к мертвому уж не осталось сил. Простить или не прощать свою обиду - выбора, как оказалось, у него все так же нет.

“Вы это слышали? - тихо шепчет Милорадович князю Орлову на ухо. - Другой бы на его месте от счастья плясал, а этот чем больше он имеет, тем больше злобится. Вообразите, какую мне пересказали сцену..В ответ одного на вежливую реплику генерал-майора о новом назначении на должность и его желании заслужить доверие графа, этот сумасшедший заорал: “Я вас не выбирал и даже не знал, а выбрал вас сам государь. Я давно уже запретил себе избирать помощников; По мне выбери государь хоть козла, для меня все равно, лишь бы только он не умничал, а делал то, что я приказываю». Вот вам..каково так отвечать..? Про козла и государя?

Оба обратили на графа взгляды полные презрения, однако, едва он посмотрел на них, лица тут же украсили любезные улыбки. Ссорится с Аракчеевым не хотел никто.

Алексею удивительно, как может он ещё работать, что-то делать. И день за днём сносить все эти рожи. Отныне он, кто больше всех пожертвовал собою - главный враг стране. На каждую новую ступень ведущую к вершине власти он ступает в ожидании, что нога провалится куда-то в пустоту.

Он не скрывает отвращения к своей работе, не пытается даже соблюдать приличий. Чем больше перед ним дрожат , тем ярость его сильней.

Его считают полубогом, тогда как он не может распоряжаться даже своею жизнью. На него смотрят со страхом, не представляя, в каком чудовищном кошмаре он живет. Его дом и департамент это склеп,гробница а сам он, как Анубис провожает мертвецов в загробный мир.

А что же фараон? В глазах людей он уже превратился в мумию самого себя.

Ещё через неделю новость более тяжелая и мрачная потрясла весь Петербург. От чахотки умерла на восемнадцатом году жизни Софья - последняя из дочерей императора от Марии Нарышкиной.

Алексей не видел Александра в тот день, но от очевидцев слышал, что известие это тот воспринял странным образом. Сначала он был спокойным, вышел на развод, со всеми пообщался, ничем не выражая своей скорби. Зато потом, оставшись в кабинете только с Виллие,который эту новость, как врач ему и сообщил, рыдал как маленький ребёнок так, что доктор потрясённой такой резкой переменой состоянии, хотел даже дать ему успокоительного.

«Он плакал, а потом, вообразите, стал смеяться..- лично пересказывал Алексею лейб-медик.- И знаете, что мне сказал? Сказал, что плачет он от того…что ничего не чувствует. Я подумал, что как бы он горя не тронулся умом..»

Спустя еще неделю после похорон Александр уехал в Царское село и вскоре велел Алексею к нему туда приехать.

«Вот, прочти.»-Император прямо на ходу протягивает Алексею письма.

Они в саду у Екатерининского дворца, куда после обеда вышли погулять, не смотря на холодную погоду и моросящий дождь.

Он в мрачном настроении, задумчив, молчалив. Это не обычная меланхолия - за ней тревога. Даже страх. Для других истинные чувства императора скрыты, тот в совершенстве владеет искусством изображать то, что необходимо. Алексей же развил в себе другой талант - отличать зерна от плевел. Чувствовать, что происходит с НИМ на самом деле.

Граф вспоминает про часто сопровождающую его экипаж карету, которую заприметил уже давно, но привык уже не обращать внимание. Слежка? Пусть. Может быть однажды утром он проснётся и два конвойных уведут его в тюрьму. Как чудовищно однако то, что этому он не удивится.

Граф разворачивает письма. Читает, возвращает Александру.

«Об этих тайных обществах я вам докладывал давно.»

Александр останавливается у ели с подстриженной круглой кроной, с какой-то нежностью смотрит на неё, потом закрывает глаза и глубоко вздыхает. У него появилась чудная манера - во время прогулок он вдруг посреди беседы может остановиться и начать смотреть на дерево или куст как на человека, которого встретил по дороге. В этот момент он прерывает разговор и дальше его собеседник ждет, когда он снова заговорит.

«В ближайшем нашем кругу шпион. Предатель. Есть человек, который имеет связи и знакомства с теми, кто готовит революцию в России. Возможно даже ими управляет..»

Алексей вздрагивает. Теперь он удивлён. Он столько раз пытался обсуждать с ним проблему растущих в народе недовольств, тайных обществ, примкнувших к ним людей из высшего света. Называл их имена. Александр никак не реагировал на это, казалось, он не хочет слышать ничего, что нарушает его систему мыслей. И вот теперь император сам говорит о революции!

«А помнишь, двадцать лет назад мы были в этом же саду и я позвал тебя на службу? Я тебе раскрылся и излил всю душу. И я подумал…может быть теперь ты… мне хочешь что-то рассказать?”

Он пристально смотрит на него, и хотя лицо его спокойно, но от взгляда Алексею не по себе. Он заметил, что этот взгляд у Александра появляется все чаще. Вот большую часть времени такое безмятежное лицо, как будто бы душа и разум пребывает в грезах, и тут вдруг разом, в один миг, он так посмотрит, что холодом обдаст. Холодом..