Леви видит, что она уходит от ответа. Такие люди никогда не покажут свои проблемы.

Как и он…

Но именно поэтому он не хочет лезть в чужие проблемы, когда человек прячет их от него.

Внезапно стеклянная дверь распахивается, и в офис вваливается тот самый «104 кадетский корпус» во главе с Армином, который, с неловкостью оглядев своих друзей, чуть ли не лежащих на полу, виновато смотрит сначала на Ханджи, а потом на Эрвина.

Леви выразительно выгибает бровь дугой и косится на Микасу, с немым вопросом в глазах. Девушка лишь смущённо кивает.

— Микаса-а-а! — громко кричит одна из них и бросается нашей подруге. Очевидно – Саша. Микаса чуть не задыхается от столь теплого приема, а к ней уже бегут все остальные. И почему-то Леви приятно наблюдать эту картину.

Они не бросились первым делом здороваться с известными предпринимателями и супер ненормальной учёной. Даже не извинились за столь неловкое появление.

Они бросились к подруге. Хотя Леви помнит, с каким выражением лица Микаса говорила ему об отношениях её друзей… теперь он спокоен. Они её не забывают. Они любят её.

И в момент сильного одиночества, если ей будет слишком плохо, они смогут ей помочь…

Не только они…

Эрен с Кристой залетают в офис вслед за Армином и, не в силах противостоять соблазну, наваливаются на общую кучу.

Сквозь восторженно-испуганные крики и смех, Леви замечает, что Эрен Йегер совсем не похож на того, кого описала Микаса в первой книге. Высокий, с длинными волосами, зачёсанными назад в хвост, и глаза его совершенно взрослые. А он его всё это время представлял дурачком с тупым взглядом. Возможно, когда Микаса только начинала писать книгу, он выглядел именно так, как она описывала.

Сама же Микаса второй раз за последние пять минут оказывается в плотной ловушке страстно любящих друзей.

—Саша! Отпусти меня! — смех, смешанный с легкой паникой. Блестящие глаза, растрепанные волосы и широкая улыбка. Взгляд Аккермана застывает на ней. За пару секунд от той прежней отрешённости не остаётся даже следа, уступая место чистому, почти детскому счастью.

Счастью, которое передаётся каждому, кто смотрит сейчас на эту встречу. Ханджи и Петра уже практически плачут от смеха, подпитываемого ещё и постоянными комментариями Оруо по типу «Задушите её, пока она ещё кого-нибудь не убила».

Эрвин лишь широко улыбается.

И Леви не замечает, как и сам, поддавшись общему настроению, не может сдержать улыбку. Всё это само вызывает её. Незаметно для него самого.

— Криста! Прекрати! Мне щекотно! — Микасу уже почти не видно за склонившимся над ней телами, но её внезапный визг пронесся эхом по всему первому этажу.

Девушке удаётся почти вырваться из этой дикой, живой клетки, но она спотыкается об чью-то ногу и почти падает спиной на плитку…

Почти…

Потому что Леви мгновенно ловит её, лишь немного подавшись вперёд и обеспечивая мягкое приземление на своё плечо, придерживая свободной рукой её предплечье.

Микаса, кажется, не сразу понимает, потому что продолжает в шутливой манере ругаться на Кристу и Сашу.

Но, увидев своих друзей в полном составе прямо перед собой, до сих пор истерично смеющихся, и осознав, что сейчас она опирается не на одного из них, Микаса поворачивается и встречается взглядом с Аккерманом.

Леви уверен, что сейчас она обронит что-то типа «извини» и отскочит от него, но она застывает, изумлённо смотря в его лицо.

Только спустя несколько секунд до Аккермана доходит, что он до сих пор улыбается.

А Микаса, судя по всему, была уверена, что мышцы его лица способны только на одну улыбку в год.

— Дурачьё, — бурчит мужчина тихо. Но, даже сквозь хохот толпы, девушка слышит.

— Извини… — Микаса наконец поднимается с его плеча и смущённо опускает голову. Кажется, она краснеет ещё больше. Её снова обступают друзья, а Леви делает несколько шагов назад, поравнявшись с Эрвином.

Смит лишь многозначительно косится на друга, а Леви всеми силами пытается сделать вид, что не замечает этого. Тщетно…

— Не зря же у вас в книге одна фамилия … — сдаётся Эрвин.

— Очень смешно, — отмахивается Аккерман. — Откуда ты знаешь вообще?

— Я прочитал, — коротко отвечает Смит.

— Уже? — удивляется Леви.

— Ещё вчера, — пожимает плечами Эрвин. — Ты же знаешь, я быстро читаю.

— Нет, чтобы растянуть удовольствие, — протягивает Леви.

— Как ты? На ещё один день? — усмехается Эрвин. — Удовольствия там, конечно, мало. Но книга удивительная. И тот мир удивительный…

Леви согласно кивает и, развернувшись, жестом голову указывает Эрвину и Ханджи в сторону лифта:

— У нас есть работа, пойдём.

Ханджи, до сих пор утирая слёзы, утягивает Моблита и Армина к лифту, не давая последнему даже попрощаться с друзьями.

У самого лифта Леви оборачивается: Микаса смотрит ему вслед, пока остальные, даже не заметив их ухода, до сих пор смеются.

И продолжает смотреть до тех пор, пока тяжёлые, железные двери не разрывают их зрительный контакт и лифт не уносит их наверх.

«Я нашёл её»

Так же торжественно объявляет голос внутри него, и эта фраза приобретает совершенно другой смысл…

========== 4 глава ==========

Поздний вечер. Холод. От неоновых вывесок, гирлянд на витринах и китайских фонариков над головой начинает рябить в глазах. У всех предпраздничное настроение. Улыбки на лицах, зимняя суета…

Через два дня рождество и, по совместительству, его день рождения.

Аккерман давно уже решил за всех своих работников, что рождество они празднуют или дома, с семьёй, или без него. Потому что на застолье в любой момент может быть затронута и тема его дня рождения, а этого он терпеть не мог.

Леви никогда не понимал, почему его дядя, выходивший из запоя от силы на день, а потом снова в него возвращающийся, смог забыть абсолютно всё, даже, под конец жизни, собственное имя… но не забыл дату рождения племянника.

И постоянно, каждое рождество, напоминал ему обо всём, о чём Леви старался забыть весь прошедший год.

О том, как он ему обязан…

Поэтому с днём рождения у Аккермана связаны не лучшие воспоминания.

Как и о всей своей прошлой жизни.

Леви переходит через дорогу, направляясь прямиком домой. Чтобы наконец закрыться в своем маленьком мире от всех остальных.

Смыть с себя весь ушедший день. Всю прошедшую неделю.

Однако взгляд вдруг сам находит большой магазин, в котором до сих пор горят окна, хотя на часах уже десять вечера.

В такое время обычно все магазины, кроме супермаркетов, уже закрываются.

Аккерман останавливается, оглядываясь по сторонам, будто проверяя, не следят ли за ним.

Но люди проходят мимо, не замечая ни его, ни магазина.

Леви любит ходить в темноту: его не узнают. Не подходят с просьбой дать автограф, не фотографируют.

И, куда бы он ни пошёл, он чувствует свободу.

Его ноги сами срываются с места и ведут хозяина к магазину.

Подойдя к стеклянной двери, он видит сквозь неё суетящихся консультантов, продавцов, очевидно собирающихся закрывать магазин на ночь.

Аккерман открывает дверь, заглядывая внутрь.

— Мужчина, простите, но мы закрываемся, — раздаётся строгий женский голос. Леви поворачивается и видит перед собой высокую женщину лет двадцати пяти — тридцати. Со светлыми, почти белыми волосами в короткой стрижке с выбритыми висками.

Несколько секунд женщина сурово буравит его своим серо-голубым взглядом, а потом её глаза удивлённо расширяются:

— О, так вы Леви Аккерман, — мужчина благодарен, что женщина произнесла это максимально дружелюбным тоном, без фанатичного восхищения.

По-взрослому.

— Я… просто сюда зашёл, — говорит Леви.

А за чем?

— Я Нанаба, — представляется женщина.

— О, значит я с вами знаком, — саркастично бурчит Леви.

Нанаба лишь ухмыляется.

— Так вы за Мика…? — спрашивает Нанаба совершенно ровным, непринуждённым тоном, но не договаривает.

— Хэй! Кто здесь у нас? — раздаётся грохочущий, хриплый бас. Леви вдруг замирает, а по спине пробегает холодок.