— А какими должны быть сироты? —Микаса улыбается, и в какой-то момент ей кажется, что сейчас он ответит такой же улыбкой. Хотя бы небольшой…

Но ни губы, ни глаза не выдают ни малейшего намёка на улыбку. И её улыбка тоже пропадает. Вместе с надеждой вытащить из мужчины хоть какие-то эмоции.

— Не знаю… — задумчиво отзывается Леви. — Просто по ним это видно.

— У меня были приёмные родители, — поясняет Микаса. — Появились в шесть лет. Может быть это повлияло…

По его глазам видно, что и его интерес неподдельный. Что ему не скучно находиться здесь и выслушивать откровения «молодой, наивной девушки».

Микаса выжидательно смотрит на него. Она хочет услышать его историю, но спросить напрямую уже не позволяет совесть.

— Меня воспитывал дядя, — говорит Леви, словно прочитав её мысли. — Моя мать перед смертью оказалась чуть ли не на улице с двухлетним ребенком. Если бы не мой дядя, возможно я бы умер вслед за ней. Хотя это единственное, за что его стоит благодарить. В остальном он был таким себе отцом. И так как ни он, ни я не знали фамилию моего настоящего отца, он дал мне свою.

— И какая ваша фамилия?

— Аккерман.

С этой фамилией внутри Микасы что-то открывается. Словно это слово было паролем от какого-то сейфа глубоко в сердце. Ей всегда нравились такие королевские фамилии.

— А твоя? — спрашивает Леви.

— Я… не знаю. Единственное что я знаю про своих родителей, это то, что они приехали из Японии. Я не хочу больше ничего о них знать. Моя фамилия Йегер. Как и у моих приёмных родителей.

— Я про своих тоже почти ничего не знаю.

— А у вас были друзья до армии?

— Были знакомые, — слегка заторможенно произносит он, как будто бы вспоминая. — Но в том месте я не хотел искать себе ни друзей, ни врагов.

Воцаряется тишина. Ни неловкая пауза, ни напряжённое молчание. Просто тишина. Спокойная, уютная. Словно не о чём больше говорить. Словно все уже сказано. Будто они знают друг друга уже очень давно.

— Может быть я ничего не понимаю в писательском деле, но… ты росла в окружении заботы и любви, и возможно в этом твоя проблема, — неожиданно выдаёт Аккерман.

— Что? — изумлённо переспрашивает девушка. — Проблема?

— Ты точно уверена, что такие истории тебя не сломают? Ты точно уверена, что готова их писать?

— Уверена…

— Тогда продолжай.

Именно теперь она понимает, кого не хватает там… на страницах её книги. Ей смешно от того, какой пустой теперь кажется её история, в которой нет этого человека. Циничного, грубого, прямолинейного, но человечного.

Леви допивает чай и встаёт с места.

— Я думаю, что у тебя всё получится, — искренние и теплые, слова, сказанные всё тем же холодным голосом. Но это уже совсем не важно.

— У вас тоже всё получится. Что бы вы не делали. Когда-нибудь это станет важным.

Микаса знает, что он понял смысл этих слов. Она видит это в слегка удивлённом взгляде. Он не подаёт виду… но ей и не надо.

Аккерман, немного задумавшись, спрашивает:

— У тебя ведь даже не было мысли о том, чтобы сдаться, да?

Микаса хмурится:

— Были, но… если я сдамся, лучше не станет.

Взгляд Леви становится каким-то… теплым. На прощание.

— Спасибо…— бросает он и, развернувшись, уходит.

Микаса быстро печатает на пустом вордовском листе:

«Леви Аккерман — капитан легиона разведки».

А потом резко осознаёт, что не спросила у него никаких данных, и что он только что просто исчез из её жизни. Когда она смотрит в окно, там уже никого нет. Он словно испарился… Словно был частью её воображения.

И девушка отчаянно пытается убедить себя, что это не сон. И что Леви Аккерман останется с ней на всю жизнь, как человек, который сдвинул эту самую жизнь с мёртвой точки…

Пусть даже он забудет её через день, неделю, месяц. Пусть, когда её книга выйдет на свет, а теперь она уверена — выйдет, он даже не прочитает её. Пройдёт мимо неё в книжном магазине… если он вообще там бывает.

А в этом кафе по-прежнему пахнет свежей выпечкой и кофе. А ещё свежим осенним утром и умиротворённостью.

И Микаса улыбается в пустоту, дав себе клятву найти этого человека, когда она закончит то, что делает, и оно станет по настоящему важным

========== 2 глава ==========

Самая отвратительная погода, которая может быть зимой — это звериный холод с сильным ветром, но без снега. Когда зима явно хочет медленно уничтожить человечество своим унынием. Хотя Леви не большой поклонник снегопадов и, тем более, зимних игр, его желание свалить куда-нибудь на север, возникшее ещё в конце ноября, с каждым днём всё усиливается. В детстве он и так насмотрелся на бедные районы, унылые дома и пустых людей со стеклянными глазами. А сейчас настроение на улице не лучше…

В это пасмурное, холодное утро раздаётся звонок от Эрвина, который, уже пришедший в офис раньше всех в выходной день, в привычной для него манере угрожает Леви тем, что если он сегодня не придёт, работники устроят корпоратив на его день рождения.

Аккерман закатывает глаза. Это, конечно, единственное, чего ему не хватало…

Как бы прекрасно не украшены улицы дома перед новым годом, выходить на улицу не хочется.

Сегодня праздник…

Ровно три года прошло с того момента, как то, над чем они с Эрвином трудились уже очень давно, наконец пошло на взлет. И никто так и не узнал, чья это заслуга в большей степени. Эрвин всегда говорит, что прямолинейный реализм, хладнокровность и невероятное знание своего дела Аккермана сделали всю основную работу.

А Леви заявляет, что без живого, стратегического ума Эрвина, как и его упертости и дальновидности, ничего этого вообще бы не было.

Два неидеальных человека идеально дополняют друг друга, как и их идеи, рождающиеся почти одновременно. Ни одного конфликта за время работы. Лишь бесконечные споры, заканчивающиеся быстрым компромиссом.

Вот что движет их вперёд на протяжении уже трёх лет. Вот что сделало то, о чем они хотели забыть и сдаться, важным…

Аккерман останавливается за несколько десятков метров до входа в офис. Всё хорошо…

Офис на месте. Внутри — лучшие работники и единственные, кого он может назвать настоящими друзьями. Даже в армии этого не было…

Сбыт продукции растёт, как и прибыль. Производство расширяется.

Но почему же тогда ему… чего-то не хватает?

Очень важного.

Офис будто плывёт в глазах. Огромный, нереальный, словно сон.

А потом, на несколько секунд, перед его глазами всплывают облезлые подворотни родного города; безразличные глаза дяди, которые он поднимает на него, на мгновение оторвавшись от бутылки, пьяный, отвратительный смех и крики за окном. Грязь, промозглость, сырость.

В какой-то момент воспоминания становятся такими явными, что Аккерману кажется, что он сейчас проснется и снова увидит это перед собой. Ни офиса, ни друзей, ни достижений…

Но это лишь секундный страх. Ничего более.

Леви вздыхает, и заходит в офис через парадную, стеклянную дверь.

В тот же момент раздаётся дикий, радостный крик, громкий хлопок, и на голову мужчине падают разноцветные конфетти и серпантин. Леви не дёргается от удивления, но плотно зажмуривает глаза и встаёт посреди входа.

Раздаётся знакомый смех, и кто-то проворно лохматит ему голову, стряхивая с неё радужные ленточки.

— Видел бы ты своё лицо, коротышка…

— Ханджи! — рычит Аккерман, открывая глаза и видя перед собой женщину, похожую больше на безумного ученого. Кем она, собственно, и является.

Их вечный сотрудник, вечный двигатель и одновременно заноза в заднице.

Потому что после любых удачных совместных проектов происходит такая фигня. Каждый раз… одно и то же.

— Да ты что, — женщина поправляет очки и, делая шаг назад, демонстративно оглядывает его с головы до ног.— Так и не подрос за месяц. Фу, неинтересно…

— Так и не повзрослела за месяц, фу, неинтересно, — парирует Аккерман.

— Хорошо, ничья, — бодро соглашается женщина.