Его там нет.

— Вы удивлены?

— Не сказал бы, что это редкость, — отвечает мужчина и снова отпивает из чашки.

Его неприветливость перестаёт напрягать Микасу, и девушка осознаёт, что именно в этот момент становится как-то комфортно… с таким, казалось бы, некомфортным человеком.

— И о чём же, если не секрет? — снова спрашивает мужчина.

— Наверное… о прелести нашего мира…— саркастично вздыхает Микаса, всё больше удивляясь своей доверчивости.

— Я и не сомневался… — бурчит Леви.

— В чем не сомневались?

— Очередной любовный роман? Вполне в стиле наивных молодых девушек.

Это должно было задеть её, но не задевает. Вместо этого она лишь пристальнее всматривается в лицо Леви, который в упор не замечает её. Она давно научилась придумывать оправдание людям. У неё нет ни лидерских качеств, ни наглой самоуверенности для того, чтобы противостоять кому-то, и она просто выносит насмешки или язвительные комментарии, не тратя лишний раз свои нервы и время на людей, которым зря объяснять, что хорошо, а что плохо.

— Вы, наверное, удивитесь, но в этой книге нет ни счастливого конца, ни ярких любовных линий, ни сбывшихся мечт, ничего… счастливого, — просто отвечает она и смотрит в окно.

Леви аккуратно ставит чашку на тарелку и задерживает свой взгляд на красном шарфе, мирно лежащим на плечах девушки:

— В таком случае как ты собираешься показать, как прекрасен наш мир, если там все так плохо?

— Но ведь я сказала наш мир, а не тот мир… — объясняет Микаса, поражаясь, как за несколько минут открыла чужому человеку всё то, что ещё не раскрывала даже сводному брату.

Хотя она соврала о том, что приняла Леви за своего старого знакомого, теперь ей начинает казаться, что они действительно давно знакомы. Знакомы всю ее жизнь. Становится даже смешно.

Следует неловкая пауза. Леви словно переваривает полученную информацию.

— Интересно, — одобрительно отрезает он. И много невысказанных слов лежит за этим самым «интересно». — И о чём же она?

— О другой реальности, где люди встретились с проблемой, гораздо сильнее и могущественнее их. Это… фантастика. И судя по моим черновикам… очень запутанная.

Микаса растеряно смотрит на блокнот, лежащий рядом. Мужчина прослеживает направление её взгляда и спрашивает:

— Можно посмотреть?

Несколько секунд девушка колеблется, прикрывшись простой задумчивостью. Она и не подумала бы, что ему станет интересно. Не подумала бы, что кому-то есть дело до внезапных творческих идей «молодых, наивных девушек».

Она была уверена, что все знакомые отнесутся к её хобби, как мама относится к корявой поделке ребенка. Поддержат её, только потому что любят, а про себя лишь посмеются. Поэтому родных и друзей она сторонилась.

Уж лучше незнакомый человек, которому до нее нет никакого дела, чем родные люди, чья критика ранит намного глубже.

— Начальный сюжет на трёх первых страницах, — с этими словами она протягивает ему записную книжку. — Остальное это… просто пометки. Вряд ли вы их поймёте.

Леви читает быстро, но успевает внимательно вчитаться в каждое слово с абсолютно неизменным выражением лица. Лишь в нескольких местах (и Микаса почти уверена, что она знает, в каких) его брови чуть съезжаются к переносице, но в следующее мгновение мышцы лица снова расслабляются. Микаса не чувствует неловкости. Сидит, словно на исповеди, и готовится к тому, что её мечты сейчас растопчут в пух и прах.

— Но если в этой книге нет ничего счастливого, — медленно проговаривает Леви, закончив читать, — думаешь, людям понравится?

— Людям может понравиться всё, что угодно, — отвечает девушка, сама не очень-то веря в свои слова. Но от серьёзного тона Леви ей становится намного легче.

— Я всегда считал людей, которые отравляют свою жизнь придуманными депрессивными историями, глупыми. Или им просто заняться нечем.

В глубине души Микаса не может с ним не согласиться. Ей тоже всегда было интересно, почему она продолжает читать грустные книги, когда в её жизни всё так хорошо…

Искусственный подрыв хорошего настроения. Смерть персонажей, несбывшиеся надежды, душераздирающие монологи и сотни бессонных ночей.

А потом она находит ядро книги, всю суть. Единственную фразу, которая переворачивает всё, и книга становится её жизнью.

— Но именно такие истории могут нас чему-то научить, — возражает девушка.

— Возможно, — соглашается Леви и возвращает блокнот. — Но меня они никогда ничему не учили. Или я просто не хотел ни у чего учиться, кроме собственного опыта.

Микаса слабо улыбается, принимая блокнот.

— Вы бы такое не прочитали?

— Нет, — отрезал мужчина. — Не прочитал бы. Но я не скажу, что другим не понравится. В зависимости от того, как ты разовьёшь этот сюжет. Это ведь не всё?

— Там все… сложнее, — признаётся девушка.

— Тогда прекрасно, — коротко произносит Леви. — Это действительно может понравиться людям.

Микаса благодарна. Всем сердцем. Он не посмеялся, не разрушил её надежды.

Наоборот…

Он стал первым, кто поддержал её. По-настоящему.

Знает ли он, как сильно ей важны его слова?

И девушка невольно задумывается над тем, что в его жизни сделало его таким холодным, грубым и прямолинейным. Сколько ему лет…

Забавно, что их диалог начался не с этого, как у всех нормальных людей.

— А откуда вы? — спрашивает она. Мужчина был явно не японцем, но говорил чисто, без акцента.

— Я живу здесь всю жизнь, — отзывается Леви и снова отпивает из чашки.

— И кем вы работаете? — девушка старается не смотреть на своего собеседника, однако чувствует, как его стальной взгляд начинает прожигать её лоб.

Совесть стучит в висках назойливым вопросом «а не много ли я спрашиваю?».

— Я служил в армии, — начинает он медленно и с недоверием, которое почти сразу же исчезает. — Десять лет.

Интерес берёт верх и Микаса натыкается на острый взгляд Леви. И почему она не удивлена? Несмотря на его рост и обманную худобу Микаса всё это время была уверена, что под застёгнутым на все пуговицы пальто, под романтически–депрессивной эстетикой молодого парня скрывается тело и душа мужчины.

А глаза говорят и о способности хладнокровно командовать, и о такой же способности беспрекословно подчиняться.

Десять лет…

Значит сейчас ему должно быть около тридцати. Значит не такая уж и большая разница между ними… наверное. По его лицу это очень сложно сказать.

— А теперь? — интересуется Микаса.

— А теперь… — Леви останавливается, словно задумавшись о чем-то, а затем глухо, но резко отрезает, — это пока не важно…

Пока не важно…

Микаса невольно улыбается. Кажется она нашла что-то общее между ними.

«Пока не важно», фраза, которую она так часто произносит, когда её друзья спрашивают её, что она так усердно печатает за ноутбуком.

Пока это не готово, это не имеет значения. Пока это не сделано лучше всех, это лучше не показывать.

— А почему вы решили остаться в армии?

— Это единственное место, где я чувствовал себя, как дома. Мне больше некуда было идти. Друзей у меня не было, как и родных. А там я… хотя бы почувствовал себя на своём месте.

— Так вы тоже… сирота? — осторожно предполагает Микаса, пытаясь задавить свой внутренний писательский интерес.

Она мысленно умоляет Леви остановить её нескончаемый поток вопросов, но почему-то мужчина продолжает отвечать на них, словно ему тоже некуда пойти и некому рассказать…

— Тоже? — переспрашивает он. На мгновение Микасе кажется, что в его взгляде промелькнула жалость.

Но, наверное, только кажется.

— Да, — выдыхает Микаса. Ей интересно, чувствует ли Леви эту связь? Потому что она соединяет их с каждой секундой все сильнее и сильнее. А Микаса всегда верила, что такие странные, казалось бы случайные встречи, не случайны.

Но Леви не создает впечатление суеверного человека.

— Ты не похожа на сироту, — первая его фраза, сказанная неуверенно.