— Причём здесь это? — Микаса резко поднимается. — Леви, на наших глазах погиб человек!

— Он погиб по собственному желанию, — возражает Леви.

— А мог бы выжить! Если бы мы ему помогли! — вскрикивает Микаса.

«Ты не имеешь права злиться на него…»

Но взрыв уже случился. И его трудно остановить.

— И как бы мы ему помогли? Ты ничего о нём не знаешь, кроме имени!— Леви дал себе слово не повышать голос ни в коем случае, и дать ей высказаться. Но с каждой секундой сдерживать это обещание становится все труднее и труднее. Не потому, что он злиться на неё, а потому, что он не может пробить холод в её глазах.

Так вот, что чувствуют люди, когда общаются с ним…

Холод.

Отвратительный холод…

Горделивый, острый, голый…

— И это – причина, по которой ты не пустил меня к нему? Это и есть причина, из-за которой ты просто ушёл?

Аккерман недоверчиво смотрит на неё:

— То есть ты хочешь сказать, что это я виноват в его смерти?

Микаса плотно сжимает челюсть. Молчание…

— Ты это хочешь сказать? — переспрашивает Леви.

— Ты тоже так считаешь, — отвечает Микаса.

— То есть родной брат твоей подруги с его серьёзными травмами мог бы и подождать?

—Да, — тихо отрезает девушка. — Угрозы для жизни не было. Да и какая разница? Если бы ты меня тогда не оттащил прочь оттуда, сам бы смог донести Гергера.

— Откуда я мог знать, что на уме у этого ненормального? Ты сама слышала, как он сказал, что всего лишь ждёт поезда! А если бы он ..

— Он не ненормальный, — перебивает его Микаса тихо. — Он несчастный… Самоубийство это не всегда признак психоза, Леви, это признак того, что человек болен совсем другим. Именно потому, что ты так рассуждаешь… ты всегда будешь равнодушен к чужим людям…

Равнодушен…

Её голос ни разу не дрогнул. Слова шли от сердца.

Равнодушен к чужим людям…

Перед глазами снова вырисовывается испуганное лицо маленькой девочки, прижавшейся к стене и с ужасом смотрящей на то, как несколько взрослых громил роняют худенького ребёнка на землю, а затем избивают.

Он снова чувствует ту боль.

— Ты и понятия не имеешь, о чём говоришь, — убийственным шёпотом протягивает он.

— Я говорю о том, что видела сегодня. И что вижу сейчас, — спокойно отвечает Микаса и снова отворачивается. — А, может быть, я просто схожу с ума… И потом пожалею. А сейчас… Без разницы, что сейчас.

Она победила.

Она поставила жирную точку.

Леви прожигает взглядом единственного человека в своей жизни, который до этого момента ни разу не называл его равнодушным монстром. Человека, с которым у него никогда не было разногласий, ведь она знала намного больше о нем, чем другие люди. Человека, который всегда был на его стороне. Девушку, которая заменила ему и мать, и подругу, и… вообще всех на свете.

Он никогда не чувствовал себя настолько беспомощным и жалким. И все прошлые страхи вырываются наружу. Сквозь время ему желчно улыбается циничный дядя, который всегда проходил мимо зажатых в угол девушек, кричащих о помощи, мимо замученных животных, мимо умирающих бомжей… и тем более мимо юных парней, сидящих у самой колеи с предсмертным выражением лица…

А ведь Леви даже не знает, как выглядит лицо Джиро. Он и правда не удосужился взглянуть в глаза человека, спасшего их друга… И хотя пока совсем неизвестно, что произошло с Гергером и как к этому причастен мальчик…

Аккерман утыкается носом в колени.

Она здесь… но он всё равно чувствует себя одиноким.

Леви кидает на неё взгляд. Её плечи открыты. Мужчина аккуратно закрывает их одеялом и ложится на другой стороне кровати, прикрывшись лишь маленьким кусочком, который дотянулся до него.

Почему-то за этот месяц никто из них не подумал, что нужно купить одеяло побольше…

Потому что никогда еще в комнате не было так холодно, а они ещё никогда не спали так далеко друг от друга.

Микаса поворачивает голову: Леви лежит спиной к ней, почти раскрытый. Девушка поджимает губы.

«Неужели ты настолько слаба, что не смогла сдержать это в себе? Ты ведь знала, как больно сделаешь ему. Доверится ли он ей теперь?».

Слёзы наконец выбивают себе дорогу из глаз. Микаса чувствует себя самым ужасным человеком на свете. Девушка пододвигается ближе, прислонившись своей спиной к нему и укрывая его одеялом.

Даже если больной, абсолютно отключившийся за сегодняшний день мозг всеми силами пытается оторвать её от него, всё остальное рефлекторно движется к нему.

«Ты не имела права говорить это. Потому что эти слова были неправдой. Ты так не думала, ты сказала это только чтобы задеть его.

И как теперь ты объяснишь это ему?

С большим трудом…

========== 14 глава ==========

Она знает, что это сон, но ей всё равно страшно… Тёмная фигура застывает перед кроватью. Микаса не может пошевелиться.

Сердце замирает, дышать становится всё труднее. Она пытается открыть рот, но челюсть не слушается.

Фигура начинает наклоняться. Полусонный мозг даже не может додуматься закрыть глаза, и Микаса просто смотрит… На фигуру падает лунный свет, и девушка улавливает знакомые очертания…

Растрёпанные волосы, грустный взгляд неестественно светлых глаз.

«НЕТ!».

Микаса забывает о том, что это всего лишь сонный паралич. Сердце сжимается от страха и паники. Ей кажется, что она чувствует вонь разлагающегося тела. Словно очутилась в одном из кошмаров Кинга. Микаса изо всех сил старается закричать с закрытым ртом. Не получается…

А на её постель уже падают черви и какая-то черная слизь. Лицо трупа приближается и раздаётся замогильный шёпот:

— Почему ты меня не спасла?

Микаса закрывает глаза.

Паника.

Ужас.

А точно ли это сон?

«ЗАКРИЧИ!».

— И что ты теперь будешь делать?

Его руки давят на её грудь, мешая ей вдохнуть. Ледяные пальцы смыкаются на её шее.

«Это просто галлюцинации…»

— Ты отпугнула его из-за меня. Глупая девочка. Причинять боль живым близким из-за мертвых чужих.

Кажется она слышит собственное подобие крика. Агонию умирающих связок.

— ЭТО ТЫ ВИНОВАТА! — орёт труп, брызжа черной слюной. Микаса набирает побольше воздуха, напрягается в последний раз.

И наконец…

Просыпается…

Её тело вновь принадлежит ей. Микаса кричит, закашлявшись, и резко садится. Хочется громко разрыдаться, но девушка сдерживает себя. Наверное, со стороны она выглядит как сумасшедшая. Руки зарыты в волосы, а тело беспричинно дрожит.

Резко включается свет. Микаса поднимает голову. В проходе стоит Леви с кружкой в руках и с беспокойством оглядывает девушку.

Ей хочется броситься к нему и просто разрыдаться в плечо, но она прекрасно понимает, что после всего, что она ему наговорила вечером, это будет выглядеть лицемерно.

Глупая девочка… причиняешь боль живым близким из-за мертвых чужих…

— Что случилось? — его голос выдаёт волнение, хотя на лице - сонное безразличие.

— Сонный паралич… — отвечает Микаса.

— А… — беспристрастно протягивает Леви. — Очевидно, не в первый раз…

— В первый, — возражает Микаса. — Просто я знала, что это такое.

Леви выключает верхний свет и, подойдя к комоду у кровати, включает лампу. Комнату наполняет теплый, неяркий свет.

— Неприятная фигня… — лениво замечает он и отпивает из кружки.

— У тебя тоже была? — спрашивает Микаса.

— Да, — кивает Леви.

Девушка делает глубокий вдох. В комнате так холодно…

— Ты вообще не спал?

— Не спал.

Микаса плотно сжимает челюсть. Глупо будет спрашивать, почему. Лучше бы она тоже не спала… А ещё лучше, если бы тот труп был бы не сном и вырвал ей к чёрту язык, чтобы она больше никого не ранила своими словами.

— Что ты пьешь? — девушка кивком указывает на его кружку.

— Зеленый чай, — отвечает Леви, облокотившись на комод. — Хочешь?

Он протягивает ей чай.

— Не брезгуешь? — хмыкает девушка.

— Тобой? — шутливо отзывается мужчина. Микаса отпивает. — Допивай весь.