Девушка медленно, заворожено заходит в дом, осматриваясь по сторонам.
Так уютно…
Ещё уютнее, чем в маленькой, самодельной «квартирке» Нанабы и Майка. Небольшая прихожая с кофейными обоями, мягкий ковёр, застилающий весь пол, где-то играет тихая музыка. По стенам развешаны рождественские венки.
Её немое восхищение перебивают Конни, Петра и Саша, тут же подлетевшие с объятиями и чуть не сбившие её с ног. Микаса уверена: сегодняшний день станет одним из самых счастливых в её жизни.
— Подарки складывай под ёлку, — бросает ей через плечо Ханджи, — и приклей бумажку с именем. Только чтобы никто не видел.
— Хорошо, — отвечает Микаса и снова оглядывается.
Проходя за Ханджи сквозь небольшие комнатки, она встречает их всех: Армина, о чём то разговаривающего с Зиком и Моблитом; Имир, Жана, Майка, Райнера и Бертольда, передвигающих большой стол в главной гостиной; Нанабу, Энни и Пик; украшающих маленькую ёлку в гостиной; Оруо, который пытается отбиться от Эрда и Гюнтера веником; даже лабрадора Эрвина и Ханджи; старых (во всех смыслах) друзей Майка ещё со времён армии — Пиксиса и Шадиса, которых Микаса не видела уже больше года, которых любит, как родных дедушек, а поэтому мгновенно оказывается у одного из них на шее.
И, увидев всех их, она ловит себя на мысли, что никогда не была настолько счастлива. Ей кажется, что от любви ко всем этим людям, она способна взлететь, пробив потолок.
Ханджи открывает последнюю дверь, но не заходит внутрь, пропуская Микасу. Девушка слегка замирает в проходе, наткнувшись взглядом на последних двух людей в этом доме…
Аккерман и Эрвин, которых её появление прервало от передвижения дивана к дальней стенке, застывают, переведя на неё взгляд. Микаса приветливо кивает.
— Ну наконец-то! А вот и последние гости! — торжественно объявляет Эрвин.
— Привет, — произносит Леви коротко, как всегда. Но не сухо, не холодно… Микаса берёт с тумбочки скотч и, оторвав зубами несколько полосочек, клеит бумажку с именем «Нанаба» к подарку.
— Боже, а ножницами нельзя было? — раздаётся ленивый голос Аккермана. Микаса издаёт короткий смешок, кладёт подарок под елку и ненадолго замирает разглядывая разноцветные шары на веточках и гирлянды, спрятавшиеся за зелёными иголками.
Эрвин направляется к двери, попутно в приветственном жесте приобняв Микасу, и, как только выходит, девушка остаётся один на один с Аккерманом. И что-то подсказывает ей, что Эрвин на это и рассчитывал. Она оборачивается к Леви и внезапно ловит себя на мысли, что впервые видит его в футболке…
Взгляд сам невольно останавливается на его руках, напрягающихся, как только он поднимает тяжелый ящик. Микаса уже готова снова проклясть свой чисто писательский интерес, но тут же вспоминает, что, если бы не он, они, возможно, никогда бы и не познакомились.
Не писательский…
Микаса с трудом заставляет себя отвернуться, будто невзначай занявшись рассматриванием игрушек на ёлке, чувствуя, как сердце пытается выпрыгнуть из груди.
Конечно, это неудивительно… Он ведь десять лет служил в армии…
— Ты хоть выспалась? — звучит его низкий голос буквально в полуметре от неё.
Как он умудрился так неслышно подкрасться?
Или же это просто бешеный стук сердца заглушил его шаги?
Микаса, тебе же не пятнадцать лет, чтобы терять голову при виде… такого.
— Я проснулась в двенадцать, — со неконтролируемой неловкостью в голосе отвечает Микаса.
— Это хорошо, — говорит Леви.
— Это слишком поздно для меня.
Микаса наконец-то поворачивается к нему, смело заглядывая прямо в стальные глаза, а затем, стараясь отключить абсолютно все мысли, обнимает его, в то же мгновение чувствуя, как те самые руки обвивают её чуть выше талии, а нос мужчины утыкается в плечо. Губы расцветают в улыбке. Ведь таким же образом он обнимал её после корпоратива… а у неё всё равно хватило глупости подумать, будто это было просто так.
«Вот бы сюда ещё хотя бы минуту никто не зашёл….», — проносится у неё в голове. Вот бы…
Но она сама отстраняется первой, поражаясь собственной силе воли и выдержке. Даже Леви, кажется, удивляется, хотя лицо его не выдаёт. Взгляд падает на его грудь, на которой все ещё красуется её подарок.
— Она и вчера была на мне, — будто бы прочитав её мысли, произносит Леви, оперевшись на стол и скрестив руки на груди, от чего взгляд Микасы против воли пополз на них. — Но почему-то ты этого не заметила.
Выделенное слово странно бьёт по мозгу. Микаса не сомневается — он понял, почему она так изменилась вчера всего за несколько секунд. И, наверное, ей стоит избегать любого контакта с ним или краснеть, опустив голову.
Но вместо этого девушка уверенно поднимает её и, улыбнувшись, отвечает:
— Нет, не заметила…
Внезапный порыв подбивает Леви снова дотронуться до нее. Обнять, прижать к себе, коснуться её лица… но дверь открывается и в комнату заходят Эрен и Криста, а за ними и остальные. Аккерман тут же отворачивается от девушки, чтобы хоть как-то избавиться от этого желания, ставшего только сильнее. А Микаса уже растворяется в толпе, утонув в объятиях Имир и Жана.
— Так, а ну вышли все отсюда! — раздаётся голос Ханджи. — Сюда заходим только после ужина.
Аккерман выходит последним, задумчиво смотря себе под ноги. Этот порыв появился ещё во время их второй встречи.
Встречи, которая могла бы произойти гораздо раньше, не будь он таким идиотом, не догадавшимся взять у неё хотя бы номер.
Да, это становится сильнее его… Но разве есть смысл это контролировать?
Леви поднимает голову, натыкаясь на копну её тёмных волос. Девушка заливается звонким смехом над очередной шуткой Нанабы, а затем, словно ощутив его взгляд на себе, поворачивается и улыбается. Аккерман чувствует, как тепло становится в груди, и, проходя мимо Микасы, легонько треплет её за волосы, мимолётно заглянув в румяное, счастливое лицо.
Ребенок…
***
Микаса снова оказывается рядом с Аккерманом за праздничным столом, хотя явно ни он, ни она к этому особо не стремились. Или судьба сама задалась целью свести их сегодня, или же это заговор всех присутствующих здесь. Причем, скорее всего, негласный заговор.
Однако ни времени, ни желания задуматься над этим нет. В этот день вообще не хочется думать. Хочется лишь верить в чудо. Слишком весело и слишком много еды (за это спасибо главному шеф-повару).
С кем бы Микаса не отмечала новый год, она всегда чувствовала себя самым счастливым человеком. Не важно, где, в каком возрасте, кто рядом, сколько блюд и подарков.
В основном они всегда ездили к родителям, или родители приезжали к ним. Но в этом году перед праздниками работа навалилась и на Микасу в магазине одежды, и на Эрена в игровом офисе, где он работает вместе с Жаном, Сашей и Конни.
А Карла, всё ещё слабая после болезни, решила не рисковать силами и здоровьем.
И, возможно, не будь сейчас за столом стольких любимых ею людей, Микасе не хватало бы родителей. Но ни на какие мысли просто хватает времени. От них её разум заботливо защищают шум голосов за столом, смех, звон бокалов… и запах кофе, исходящий от человека рядом с ней, которые снова и снова пробуждают в уже слегка опьянённом мозгу ту тихую фразу, так и недошедшую до его ушей, зато навсегда повисшую в её темной, пустой комнате.
Только когда сознание начинает слегка туманиться, мышцы расслабляются, а в груди появляется жар, Микаса впервые жалеет о том, что села рядом с ним. Потому что контролировать себя становится всё труднее, а показать это Леви она не может. Краем глаза девушка замечает, что в его движениях не поменялось абсолютно ничего. И, поскольку выпил он не меньше её, это или железный самоконтроль, или опыт. Леви даже не смотрит в её сторону, и она, в каком-то смысле, благодарна ему за это. Хотя её лицо по-прежнему скрывают копны тёмных волос, а в гостиной нарочно приглушён свет, чтобы гирлянды светились ярче, Микасе не хочется, чтобы он заметил её порозовевшее лицо.
