Юэла не обратила внимание на это замечание и сошла с ринга вниз, к Эрвину. Мэри до сих пор сидела, прислонившись к холодному, металлическому столбу, и, казалось, отсутствовала сейчас в этом мире.

Картрайт подошла к Эрвину. Она не знала, что сказать своему бывшему командиру. И, хоть Смит стоял и довольно добродушно смотрел на неё, ей было неуютно.

— Вы не злитесь на меня? — спросила она вдруг, опустив глаза. Формальное обращение к нему было лишь маской. Понятно, что там, внутри стен развед-корпуса, он относился к ней, как к другу. Улыбка пропала с лица Смита.

— С чего бы? — удивился Эрвин.

— С того, что я покинула легион разведки. С того, что разрушила многое, поддавшись своим собственным проблемам. Я же знаю, что для всех была очень ценным человеком. А теперь, из-за своих амбиций, просто…

Эрвин выгнул бровь. Картрайт должна была сказать это. Вместе с печалью на сердце от многочисленных лишений в ней копился и стыд за то, что она покинула родное подразделение в тот момент, когда оно нуждалось в нём больше всего после смерти Пэрона.

— Да, ты была ценным человеком. Ценным солдатом. Очень сильным и достойным. Была и остаёшься. Именно поэтому ты нужна здесь, — Эрвин улыбнулся и оглянулся на Аккермана.

— Он ведь тоже был очень ценен в разведотряде. Было так же тяжело отпускать такого воина из разведки. Но ваши умы и силы нужны здесь. То же самое со всеми, кто перешёл сюда из разведки. Так что не бери в голову.

Юэла улыбнулась. Разведка не отреклась от неё. С груди будто свалился огромный валун.

Леви тоже был в ступоре, так же, как и все остальные. Он давно не видел Смита. Гораздо дольше, чем Юэла. Его появление удивило его, тем более, что никто его об этом не предупредил.

Но удивление отхлынуло, снова позволяя мозгу контролировать свой разум, и Аккерман заметил кое-что в поведении Юэлы. Если перед всеми, даже перед ним, Картрайт выглядела так, будто она выше их всех, то сейчас, перед Эрвином, она стояла, понурив голову и плечи и потупив взгляд.

Это было признаком глубокого уважения и признательности, которые Юэла отдавала не всем. И сейчас, смотря на это, Леви осознавал: он был таким же.

— Как Эмма? — Юэла должна была спросить это. Эмма была близкой подругой Эрвина. Кто-то поговаривал, что она для него намного больше, чем подруга. Многие презирали это, ведь такому ценному солдату, как Эрвин, нельзя к кому-то привязываться, ведь потеря будет очень тяжела. Не каждый способен это пережить. А надеяться, что вы с этим человеком будете жить долго и счастливо, это слишком наивно. Воинам такая честь выпадает очень редко.

Юэла прекрасно понимала, что значит «терять любимых людей» и не хотела, чтобы такое произошло с Эрвином. Но она знала, что чувства никуда не деть. Что бы ты ни говорил, что бы ни делал, они не уйдут.

И, может быть, уж лучше пусть они не сидят в тебе и не гниют, а откроются.

Юэла прекрасно знала, что для Эрвина Эмма значит больше, чем просто друг.

Смит благодарно улыбнулся:

— С ней и всеми остальными все хорошо. Правда они все были разочарованы твоим уходом.

С этими словами Эрвин развернулся и пошёл к Аккерману.

«Моим уходом, или мной?» спросила Юэла сама у себя, но решила промолчать.

Толпа потихоньку расходилась. К Юэле практически подлетела Лиана и бросилась на шею:

— Ты была неотразимой, принцесса! — крикнула она, чуть не сбив её с ног. Юэла закатила глаза:

— Не называй меня так…

Мэри наконец поднялась с помощью Брандона и Андерсена из отряда Леви. Она потерла ушибленную от удара о металл голову и задумчиво посмотрела вслед Картрайт.

— Леви, — окликнул его Эрвин. Аккерман вытянул правую руку и Смит сердечно пожал её.

— Та самая Эмма? — скептически поинтересовался Леви. Он не признавал этого. Он тоже считал, что любви и привязанностей солдатам надо избегать. Это губит и затуманивает разум. А если это потерять, то и вовсе убивает, сжирая изнутри, оставляя лишь кошмарную пустоту. Леви верил в то, что любовь существует, но не здесь. Не на войне. Не у солдат.

Но много кто из его подчинённых крутил романы друг с другом, с кем-то из простого народа или даже с политиками.

Что же, он не желал им потерять это, но тем не менее очень волновался за них.

Это взрослые люди.

— Влюбишься, поймёшь, — усмехнулся командир разведывательного полка.

«Влюбишься». Это слово так странно не подходило Эрвину.

— Не влюблюсь, — отрезал Аккерман.

Эрвин не ответил на это. Леви посмотрел вслед уходящим солдатам, среди которых была Картрайт. Что ж, если и есть какой-то шанс узнать о том, что с ней произошло, так он выпал ему сейчас.

— Эрвин, я бы хотел поинтересоваться у тебя… — начал Леви и, отвернувшись от Юэлы, внимательно посмотрел на Смита. –… касательно нового солдата.

— Юэла, да? — Эрвин обернулся. Девушка уже скрылась за дверью. –Она хорошо сражалась сегодня.

— Ну это я и без тебя понял, — сказал Леви. Действительно, Юэла показала хорошие боевые способности, ведь Мэри очень быстрая и сильная. От её ударов всегда сложно уворачиваться. Но она только что лишилась звания сильнейшей женщины в старшем подразделении.

— Ты хочешь спросить, почему такой светлый и радостный человек всего за год превратился в подобие безжизненного соломенного пугала в огороде? — поинтересовался Эрвин.

— Ну, пугалом её не назовешь…– Леви пожалел, что сказал это, потому что Эрвин вдруг хитро покосился на него в то время, когда он задумчиво пялился в открытую дверь.

Но взгляд Эрвина вдруг помрачнел.

— Это неприятная история, — он нахмурился. — Это была одна из главных вылазок. Мой план пошёл под откос, и в итоге почти все мы были разделены титанами. Я и мои люди были в опасности, зажаты в кольце девиантов. Юэла тогда спасла мою жизнь, чуть ли не ценой своей…а её в свою очередь спас её отряд, пожертвовав своими.

Все пятеро человек в один момент просто погибли, когда спасали её, хотя она строго запрещала им это делать.

Леви представил себе эту картину. Он ведь сам потерял своих четверых солдатов. Во время одной провальной миссии. Очень давно…десять лет назад.

— Юэла тогда даже виду не подала, насколько ей больно. Мы с ней отправились искать всех остальных и нашли отряд её брата. Точнее то, что от него осталось… Я был ранен и Юэла попросила меня уводить выживших прочь, а сама отправилась искать, есть ли те, кого можно спасти. Я знал, она надеялась найти Пэрона и своих двоих подруг, Каю и Джен. К сожалению она не нашла никого. Мы вернулись домой и стали ждать. Уже на следующий день ожидания половина сдались и перестали верить в то, что она вернётся. В конце концов, на пятый день из веривших остались только я, Майк и Ханджи. Потому что только мы знали, на что она способна, а потому Ханджи запретила даже похороны проводить. На восьмой день Юэла, пешая, израненная, больная, без УПМ и мечей показалась в воротах Розы…

— Восемь дней?! — выкрикнул кто-то за спиной Эрвина.

Командир резко обернулся. Там стояла Мэри. Подслушивала.

— Да, — спокойно ответил Эрвин. Женщина вдруг резко села на колени от бессилия.

— Мэри…– тихо сказал Брандон. — Что с тобой?

Но женщина молчала.

Эрвин повернулся к Леви и продолжил.

— Она была подавлена. Она попросила не разглашать информацию о своём провале, пока сама не готова будет сказать родным её погибших солдатов о том, что она потеряла жизни их детей, доверенные ей.

Но она рассказала. Я был рядом с ней тогда, когда Юэле через неделю после её возвращения пришлось говорить матерям погибших героев о том, что их детей больше нет. Весть об этом, как ни странно, не распространилась за стены их домов. Или распространилась, но очень медленно.