Армин отвернулся от неё, уставившись в белую стену:

— Это не важно, Мэри.

Роджерс опустила взгляд, уставившись на колени. Слезы навернулись на глаза. Её тихий всхлип разрушил гнетущую тишину.

***

Он проходил по мокрым лужам и липкой грязи ещё несколько часов. Бесцельно. Как будто бы просто прогуливаясь по лесу. Он больше не хотел ничего, не надеялся ни на что, не чувствовал, не верил. Редкие вспышки молний и грохот слились воедино с шумом дождя.

А потом просто повернул коня, потянув за собой… назад. Он сдался.

Потому что альтернативы не осталось. И стало как-то легче. Просто принятие этого факта. Пустого факта, но, видимо, самого правильного. Ни доказательств, ни опровержений, ничего. Или ему казалось, что ему стало легче? От усталости. От освобождения своего мозга от лишних мыслей, от простого бессилия.

Он споткнулся об огромный камень и чуть не упал. Новая боль в ноге, последовавшая от этого столкновения, вернула его в реальный мир. Он снова сжал челюсть, хотя был уверен, что даже на это сил не осталось. Аккерман с гудящей яростью уставился на голый камень, помешавший его медленной ходьбе.

Словно все дело и было в этой холодной, мокрой глыбе…

Но…

Новая вспышка молнии, словно спасительный знак, внезапно разрезала чёрное, бездонное небо, и осветила знакомый темно-зеленый плащ с золотым контуром — символом старших войск. Леви чуть не задохнулся от потока ветра, хлынувшего ему в лицо. Один миг, когда все было видно. И одного мига ему было достаточно, чтобы понять: не показалось…

Леви на протяжении нескольких секунд смотрел в пустоту. Снова воцарилась тьма. Он боялся спугнуть эту надежду, затеплившуюся в его сердце.

Он перешагнул через валун и, пробираясь через траву, приблизился к тому, что пару секунд назад видел. Его рука наткнулась на чью-то руку, холодную. Затем он отыскал лицо, вытащив его из разросшейся травы.

Он почувствовал дыхание…

Этот человек был жив. Аккерман тщетно пытался вглядеться в лицо. Лишь смутные очертания.

Снова вспышка молнии, снова одно мгновение.

И его хватило.

Бледное, грязное лицо, черные брови, разбитые губы и мокрые, спутанные каштановые волосы…

— Картрайт! — крикнул Леви в одно мгновение с разрывающим барабанные перепонки громом, последовавшим за молнией.

Она открыла глаза, зашевелилась. Её ранее спокойное дыхание перешло на жадные, нервные вдохи и выдохи.

«Она жива…»

— Леви…— позвала она сквозь полудрёму. Прерывисто. Захлёбываясь в собственной дремоте. Аккерману больно сжало сердце. Жалость. Страх. И облегчение.

— Картрайт… просыпайся! — он слегка встряхнул её. Хотя этого не видно было сквозь темноту, он догадался — она пришла в себя. Потому что вместо судорожного дыхание послышались судорожные всхлипы.

Она плакала. Аккерман не раз видел как она плачет. И если с любым другим это принесло бы только раздражение, то с ней это приносило только щемящую тесноту в сердце.

Он должен был сделать что-то, но мозги не хотели работать. То, что он обязан был сделать, остальные делают рефлекторно…

Просто…не раздумывая.

А он думал, как последний идиот.

— Всё хорошо, — вырвалось из него. Он не знал, что ещё сказать. В этот момент её руки резко ухватились за его предплечья. Она цеплялась за него, как за единственную надежду на жизнь. После того, как сама же самозабвенно отдала её. Глупая.

Сердце сжималось сильнее, а Картрайт нервно обхватила его шею руками и обессиленно уткнулась в мокрое плечо.

Панический страх — вот что источало её тело сейчас.

Аккерман обнял девушку. Почти так же, как тогда, на свадьбе Эрвина.

Но тогда это произошло слишком спонтанно, и он лишь на одно мгновение осознал своё счастье, а потом снова забыл про него. А сейчас он прижал её к груди так сильно, будто боялся, что она в какой-то момент может улететь.

— Как ты нашёл…зачем…— немного успокоившись, спросила Картрайт, не отрывая лица от его плеча.

— Не знаю…— тихо ответил Аккерман. — Пошли, ты и так тут сильно долго…

Картрайт медленно, будто нехотя, подняла голову. Снова вспышка молнии, озарившая её лицо. Всё в крови и грязи. Заплаканное, но улыбающееся. С болью и отчаянием…но улыбающееся. Девушка перекинула руку через его плечо, делая безуспешную попытку встать. Сломанная правая нога напомнила о себе. Юэла упала бы, если бы сильные руки не подхватили её и не понесли. Прочь из мокрой травы и сырой земли. Прочь от смерти. К покорно ожидавшей их лошади.

Девушка все ещё изредка всхлипывала, но когда Аккерман посадил её перед собой, аккуратно придерживая, чтобы она не упала, девушка заснула.

Мужчина невольно удивился тому, что единственный звук, который смог её разбудить, это его крик. Не хлёст дождя. Не грохот грома.

Его голос.

«Она жива…» сказал он самому себе, не веря в то, что признал это. Не понимая, как это могло случиться. Боясь, что это сон…

Но в конце концов признавшись себе в этом окончательно и вздохнув полной грудью.

***

Дверь в больничное крыло резко распахнулась. В неё влетела Ханджи, рыская сумасшедшим взглядом в поиске свободной койки. Все солдаты притихли. В такие моменты даже старшие солдаты боялись майора.

— Заноси! — крикнула женщина в открытую дверь. В проёме показался Аккерман, мокрый, с грязными руками, которыми он нёс Юэлу Картрайт, ревностно прижимая её к груди.

Армин улыбнулся, обводя взглядом находившихся с ним в одной комнате.

Эрвин замер.

Ханджи победоносно уставилась на него.

Аккерман ещё несколько минут стоял рядом с койкой, на котором покоилось бессознательное тело Юэлы.

Эрвин долго смотрел на девушкк и на застывшего друга, пытаясь переварить то, что увидел. В конце концов Леви лишь кинул на него быстрый, но от того не менее значительный взгляд.

А потом, развернувшись, просто покинул больничное крыло.

========== Больничное крыло. ==========

— У меня для вас хорошая новость, Картрайт, — первое, что услышала Юэла, спустя десять минут, как проснулась. Девушка уже была в состоянии нормально мыслить, но даже на такие банальные движения, как поднятие рук, сил не хватало.

Единственное, что она могла делать, это поворачивать голову на мягкой подушке.

Слова врача долго добирались до её мозга, всё ещё объятого тяжелой дремотой. Рядом, сквозь раздражающую, размытую пелену, Юэла разглядела две фигуры, склонившиеся над ней в немом ожидании.

В конце концов она сделала над собой усилие, показавшееся ей тогда невероятно героическим, и привстала на локтях, поворачивая всё тело к врачу:

— Какая? — из горла вырвался лишь слабо различимый сип из-за долгого молчания. Девушка откашлялась.

— С вашей ногой всё в порядке, перелома нет, просто сильное растяжение, — заявил доктор.

— Спасибо, — на автомате ответила Картрайт и кивнула ему, поворачивая голову в другую сторону. Зрение потихоньку фокусировалось. Перед ней стояли Марон и Лиана, облегчённо улыбаясь.

— Я вас оставлю, — доктор вышел из палаты.

Когда дверь закрылась, Роуз молча бросилась на шею подруге.

— Лиана, ты же её задушишь! — испугался Марон, легко похлопав русоволосую по спине.

— Да, прости…— замялась она, отстраняясь от Юэлы. Та действительно не была готова к такому радушному жесту. Переполняющие Лиану эмоции чуть не выдавили из слабой, раненной разведчицы все внутренности. — Мы просто боялись, что потеряли тебя.