Борясь с собственным сознанием, Арно кивнул.

Круг гигантов вокруг них становился все у́же и у́же.

— Готов? — спросила Юэла у Арно.

— Да! — крикнул Андерсен.

—Раз…два…— отсчитывала Юэла, ожидая, пока гиганты будут слишком быстро, чтобы временно дезориентировать.

Арно напрягся.

— Три!

Она резко выпустила тросы на переднего гиганта и, когда лошадь тронулась, вылетела из седла…

Она отвлекла их на, буквально, несколько секунд. Но этих секунд было достаточно, чтобы лошадь с её друзьями сумела обогнуть гиганта незамеченной.

Они прорвались. Юэла перестала сдерживать слёзы. Оно оборвала свои надежды на спасение…

Кажется, Арно не сразу заметил, что её нет.

Только тогда, когда они вырвались за пределы леса, до Картрайт донёсся слабый крик, произносящий её имя. А может быть, ей показалось.

Перерезав несколько гигантов, Юэла сбежала с того места немного вглубь леса. Газа не осталось. Ноги заплетались. Девушка пару раз споткнулась и упала. Через несколько секунд до Юэлы дошло, что не может двигать правой ногой.

—Вот чёрт…— выдохнула она с безысходным смешком в голосе

Раненая и обессиленная, она приползла к какому-то камню, вдруг смутно осознавая, что пришла на то самое место, где несколько часов назад она сидела вместе с Коулом, Мэри и Арно.

Она залезла подальше в траву, чтобы хоть как-то продлить жизнь, пока её не найдёт какой-нибудь зоркий гигант, или пока она не умрёт от голода. Девушка легла в траву. Мягкую…влажную…

Здесь снова воцарилась тишина… Вверху шелестела молодая, зелёная листва. И хотя шелестела она шумно, почти угрожающе, предвещая скорую смену погоды, всё равно от её шёпота веяло лишь спокойствием и безмятежностью. Тучи сгущались — это видно было сквозь мелкие прорехи в кроне деревьев. Небо становилось чёрным.

Если таким и будет её конец, то она не знала, чем заслужила такое счастье. Не в отвратительном смраде пасти гиганта, а под дождём, в разгар сильной грозы.

И все равно внутри неё ютилось что-то. Какая-то недосказанность. Какой-то… страх. Быть может, она всё ещё боится смерти?

Но нет, не пред смертью этот страх. А перед тем, как это воспримут остальные. Тем, кому не было плевать на неё. Кому она всё ещё была дорога. Она начала повторять их имена. Каждого, кого знала.

И одно имя укололо её больнее, чем другие. Может быть потому, что где-то далеко, на задворках сознания, она держалась за это имя крепче, чем за собственное. Оно удерживает её в этом мире.

А она держит его.

Аккерман…

И почему она начинает осознавать это только сейчас, в паре шагах от смерти?

Но судьба есть судьба. Разведка уехала…

«Ты одна, так постарайся не поддаваться этому ещё какое-то время. Просто держись…»

Интуиция все равно работала в это мгновение. И она отчаянно кричала: «Ещё есть надежда.»

***

— Леви, что ты делаешь? — голос Мёрдока разорвал тишину, воцарившуюся во дворе после обрывчатого рассказа Андерсена, когда главнокомандующий вдруг сорвался со своего места, направляясь к лошади.

— А на что это похоже? — бесчувственно отозвался Леви, закрепляя седло, которое только несколько минут назад снял с лошади. Он отчаянно старался отвлечься от неприятного звона в ушах. Мёрдок недоверчиво воззрился на мужчину, пытаясь разглядеть хоть какой-то намёк на шутку на его лице.

Но всё было реально. Все серьезно, как никогда раньше.

Пустота жгла внутренности. Терзание, боль, страх, обида, отчаяние — всё смешалось воедино. Одно чувство, для описания которого до сих пор не придумали слово.

Леви хотел понять, что он собирается сделать, достучаться до самого себя.

Что-то внутри, вопреки разуму, твердило: «она жива, иди за ней».

— Леви, успокойся! — настойчивее нагнетал Мёрдок, в непонимании оглядываясь, словно спрашивая этим жестом, почему его никто, кроме него, не останавливает.

Он думал, что либо все вокруг свихнулись, либо он один.

— Я спокоен, — хмыкнул Аккерман. Он решил твердо. Он сейчас же, как последний имбецил, выедет за стену и вернётся в лес, чтобы найти иголку в стоге сена. Вопреки разуму, который, будь он проклят, именно сейчас решил заткнуться.

Судя по рассказу Арно, она должна быть все ещё жива.

Точнее…есть вероятность.

Или он сам себе придумал эту вероятность? Сам себя обманывал и в конце концов останется ни с чем.

Как всегда.

Арно ведь всего лишь не сказал, что видел, как она погибла. И это не могло не давать надежду.

Он не показывал это на лице, но внутри него происходил смертельный бой между остатками рассудка и чем-то непонятным, незнакомым… неизведанным.

— Аккерман, пожалуйста…— Мёрдок умолял, оставив позади настойчивый тон. — Она мертва, зачем ты жертвуешь собой ради…ради чего, собственно?

— А ты уверен, что девушка, которая провела неделю за стеной, не может повторить подобное? — многозначительно спросил Коул, выразив слабую, болезненную поддержку Леви. Аккерман бросил на него просветлевший взгляд. Верил ли Коул в то, о чём говорил, или нет, понятно не было. Его голос звучал твёрдо, этого хватило.

— Леви, это глупо, — отступая, произнёс Мёрдок, не обращая внимания на Макклагена, но Аккерман не слушал. Он кинул мимолётный взгляд на Эрвина. Тот не смотрел ему в глаза. Не пытался остановить ни убийственным взглядом, ни словами. Он отпускал его, понимая, что сделает только хуже, если встанет на пути.

Ярость внезапно охватила Аккермана, хотя он мог поклясться, что после слов Коула она немного улеглась внутри него.

Смит безучастно уставился в землю, не желая поднять на друга глаза.

Это он виноват…

Леви ненавидел себя, когда винил Эрвина. Он ненавидел плохие мысли в своей голове о нём. Но в последнее время их было всё больше, хотя он не признавал этого. Он свято охранял в своей голове идеальность решений Смита и его лидерства, которое никому другому не постигнуть. Но сейчас что-то другое было сильнее уважения.

Чувство, которое жгло изнутри главнокомандующего старшими войсками. Презрение во взгляде Аккермана было настолько сильным, что, по видимому, обрело материальное тело и ударило Эрвина по макушке, от чего тот резко поднял глаза на Леви.

Извиняющиеся глаза.

— Вот видишь, Эрвин, всё в порядке…— желчь бурлила в словах Леви. Он почти прошипел это. Смит лишь отвел взгляд.

Аккерман пришпорил коня и пулей вылетел из поля зрения разведчиков и воинов.

Мёрдок тяжело вздохнул, непонимающе уставившись на Эрвина. Он был уверен, что Смит — единственный, кто мог бы остановить Леви. Но даже тот не сделал этого. Зато прочитал невысказанный вопрос в глазах Мердока и, распрямившись, ответил:

— Даже если бы он сам захотел себя остановить, он не смог бы, Мёрдок. Дайте ему смириться.

— Она не погибла, — внезапно подал кто-то слабый, но уверенный голос из телеги.

Все солдаты мигом обернулись назад. Армин…

— Не погибла? Почему? Ты видел? — спросил Мёрдок, медленно подойдя к мальчику, который сидел в окружении своих друзей, суровым взглядом буравя командиров.

— Нет я…просто верю в это, — спокойно ответил Армин, пожав плечами. Да, он и сам догадывался, как глупо это наивное заявление звучит для зачерствелых сердец командиров. Мёрдок ухмыльнулся:

— Поживёшь с моё, Армин, и исчезнет твоё наивное восприятие жизни, — терпеливо объяснил мужчина. — Глупый ориентир — пустая вера в то, что невозможно… Особенно если ничего другого нет. Это так не работает…